Материалы о мюридизме на Северном Кавказе, представленные Советом по делам религий при СМ РСФСР. 5 мая 1989 г. Materials regarding Muridism in the Northern Caucusus presented by the Council for the Affairs of Religions under the RSFSR CM. May 5, 1989

Transcription

СОВЕТ АССР, ПО ДЕЛАМ РЕЛИГИЙ при Совете Министров [РСФСР]     
5 мая 1989 г 
[Исходящий] № 580                                      
Советам Министров крайисполкомам и облисполкомам
(согласно указателю рассылки),
Уполномоченному Совета по делам религий 

Направляем для ориентировки и учета в работе «Аналитическую справку о мюридизме и мерах по нейтрализации его негативного влияния», подготовленную по материалам аппаратов уполномоченных Совета по делам религий по Дагестанской, Чечено-Ингушской и Северо-Осетинской АССР. Изложенные в справке данные представляют интерес с точки зрения творческого подхода названных аппаратов уполномоченных к поиску новых форм и методов работы и указывают на необходимость такого поиска также другими аппаратами уполномоченных Совета по делам религий.

Вопрос о задачах аппаратов уполномоченных в работе по нейтрализации негативного влияния мюридизма будет специально рассмотрен 23 мая с[его] г[ода] на заседании Совета по делам религий при Совете Министров РСФСР.

Приложение: на 10 листах.

Председатель Совета   Л.Ф. Колесников

<<l.18-27ob>>

АНАЛИТИЧЕСКАЯ СПРАВКА 
о мюридизме и мерах по нейтрализации его негативного влияния

Развернувшийся в стране процесс перестройки, начало которому положил ХХVII съезд КПСС, затронул все социальные группы советского общества. Утверждаются новые подходы к оценке духовных и социальных ценностей социализма. Укрепляются позитивные сдвиги в социально-политической ориентации советских граждан, во взглядах на государственную политику в сфере духовной жизни. Готовность быть сопричастными к осуществляемым в стране переменам все более становится нормой поведения и образа действий всех советских людей.

Приобщение к процессу обновления духовной жизни советского общества наблюдается также среди священнослужителей и той части верующих, которых традиционно относили к фанатично настроенным приверженцам религии. И хотя это приобщение происходит во многом стихийно, оно содержит в себе элементы, позволяющие придать ему управляемый характер.

Познание механизма приобщения религиозников к обновлению духовной жизни советского общества имеет практическое значение, особенно в деле организации работы по осуществлению государственной политики в отношении религии и церкви. Большой интерес представляет рассмотрение вопроса об отношении к процессу перестройки такой специфичной категории верующих, как последователи мюридизма1. Перестройка духовной жизни советского общества, безусловно, не могла не отразиться на сознании мюридов, несмотря на традиционную организационную и идеологическую замкнутость мюридских братств.

В научной, исторической и пропагандистской литературе сложился стойкий стереотип образа мюрида. Согласно обширным исследованиям исламоведов он олицетворяет собой все косное, антигуманное, реакционное. Однако исследования ученых носят главным образом ретроспективный характер2. Представить на их основе образ нынешнего мюрида весьма трудно. Образовавшийся пробел в известной мере может заполнить анализ материалов    о возникновении, развитии, структуре и деятельности  мюридских групп в республиках Северного Кавказа, где мюридизм представляет заметное явление.

Истоки мюридизма как одной из разновидностей мусульманского вероучения связаны с мистическим направлением в исламе — суфизмом (от слова суф — «грубая шерстяная одежда», — которую носили мусульманские аскеты). Суфизм и его основной постулат о возможности постепенного приближения человека к богу вплоть до полного слияния с ним путем внутреннего самосовершенствования определяют склад религиозного сознания и поведение каждого последователя мюридизма.

Как направление в исламе суфизм начал развиваться в VIII– IX веках. Возникновение его явилось своеобразной реакцией протеста против роскошной и праздной жизни господствовавших тогда кругов Арабского халифата. В первое время суфии подвергались гонениям как подрывающие авторитет власти халифов и позицию ортодоксального мусульманского духовенства, В дальнейшем мусульманские богословы пошли на примирение с суфизмом. Система религиозной догматики и обрядности ислама была дополнена элементами, присущими суфизму. В результате для последователей суфизма стало обязательным соблюдение всех предписаний, запретов и законоустановлений, определяемых мусульманской религией. Иными словами суфий должен был стать примерным мусульманином. Главное, что вытекало из этой обусловленно сти, — это, с одной стороны, установка ортодоксальному исламу  и его духовным центрам на подчинение себе суфиев и, с другой, признание суфиями такого подчинения.

Слияние суфиев с ортодоксальным исламом не означало, однако, их отказа от кардинальной цели. Приближение к богу путем самосовершенствования осталось прежней целью каждого суфия. Для достижения ее он должен пройти несколько ступеней самосовершенствования. Первоначальная из них тарикат (дорога, путь) предполагает обязательно прохождение курса послушничества, мюридства у общепризнанного богослова (шейха, ишана, мюршида). Форма послушничества получила название тарикатского мюридизма, а его приверженцы стали именоваться мюридами (ищущими, стремящимися).

Распространение тарикатского мюридизма на Северном Кавказе началось с районов Дагестана, где ислам утвердился рань ше, чем в других регионах. Затем он стал культивироваться в Чечено-Ингушетии, население которой исповедовало язычество. Некоторое временное несовпадение процессов формирования тарикатского  мюридизма  в  Дагестанской  и   Чечено-Ингушской АССР в совокупности с различием политических, социальноэкономических и других исторически складывавшихся условий развития республик предопределило известную неоднородность приверженцев суфизма. Одни из них, главным образом из числа мусульман в Дагестанской АССР, относят себя к последователям накшбендийского ордена мюридов, другие, мусульмане, проживающие, в основном в Чечено-Ингушской АССР, — к последователям кадырийского ордена. (Ордены получили свое название по имени их основателей — Баха-ад-дина Накшбенди (1318–1389 гг.) и Абд-аль-Кадири Гиляни (умер в 1166 г.).) Принципиального различия между ними, которое изменяло бы основные постула  ты суфизма, практически нет1. Внешне оно выражается лишь в особенностях исполнения религиозных ритуалов. Если накшбендийцы произносят формулы восхваления бога про себя, то кадырийцы делают это коллективно и громогласно. В зависимости от формы проведения молений, избранной тем или иным наставником мюридского братства, коллективные радения кадырийцев сопровождаются распеванием хвалебных гимнов шейхам, беганием мюридов по кругу, притоптыванием ногами и хлопанием в ладоши под такт мелодии, исполняемой на скрипке или барабане. Продолжаются подобные моления до тех пор, пока мюриды не придут в состояние религиозного экстаза, т.е., по внушению шейхов и представлениям самих мюридов, до слияния с божеством. Исполняемый кадырийцами обрядовый ритуал, именуемый зикром (от арабского зикр — «упоминать»), дал повод называть их зикристами. Последователи накшбендийского тариката придерживаются, как сказано выше, тихого зикра и потому избежали такого  названия.

Внешняя выраженность молений мюридов-зикристов, хотя они и стремятся проводить их втайне от окружения, способствует тому, что последователи кадырийского тариката  быстрее обнаруживают себя, чем накшбендийцы. Что же касается мюридов накшбендийского тариката, то их более утонченная, более подчищенная религиозная идеология (утверждение внутренней веры, «веры душой и сердцем»), тихий, спокойный обрядовый ритуал позволяют им скрывать при необходимости причастность к мюридизму.

Среди отдельных представителей интеллигенции, а также в литературе одно время имела хождение тема о так называемом «наибском мюридизме», к последователям которого относили приверженцев Шамиля и его ближайших сподвижников из числа наибов. При этом связанные с наибским мюридизмом события и понятия интерпретировались не всегда с позиций исторически достоверных фактов. Его истолкования нередко отягощались субъективными оценками движения Шамиля, наслоениями воспоминаний о выселении в годы войны чеченцев и ингушей2. Отличие наибского мюридизма от тарикатского, то, что его идеология на первое место ставила не религиозные, а политические цели, игнорировалось. Попытка достигнуть их приняла у Шамиля форму газавата, «священной» войны горцев против захватнических притязаний русского царизма. Тарикатские же мюриды газават не признавали и не признают. Главное для них служение богу, познание пути к нему ради личного спасения после смерти. Все мюридские общины в регионе Северного Кавказа и в настоящее время исповедуют тарикатское направление.

Современные мюриды, как правило, участвуют в производственно-трудовой жизни, нередко являются активными тружениками в социалистическом общественном производстве. Естественно возникает вопрос, почему же они привлекают пристальное внимание к себе сейчас, когда повсеместно идет активный процесс обновления всех сфер  жизни  советского  общества?  Ответ на этот вопрос раскрывает то негативное, что содержит деятельность мюридских общин, и тот вред, который наносится этой деятельностью.

Можно привести не единичные примеры совершенных мюридами уголовных преступлений и аморальных поступков. Но они не дадут убедительного ответа на поставленный вопрос, не раскроют в полном объеме антисоциальный вред, наносимый деятельностью мюридов, если рассматривать их вне связи с религиозной идеологией мюридизма, степень пагубности воздействия которой неизмеримо велика.

Так, несколько лет назад  общественность  Дагестана  глубоко потрясло убийство пятнадцатилетним Абдуллой Раджабовым своего отца, который, будучи ревностным последователем учения и моральных принципов мюридизма, насильно прививал их сыну. Доведенный до отчаяния жестокими наказаниями за недостаточно старательное, по мнению отца, их изучение, Раджабов выстрелом из охотничьего ружья убил его.

Группа фанатиков из мюридского братства Амая совершила дерзкое нападение на членов суда, когда те рассматривали дело на их единоверца, привлеченного к уголовной ответственности за изнасилование. Пытаясь освободить его из-под стражи, они открыли в здании суда стрельбу. Несколько человек было убито и ранено.

Приведенные и другие примеры, взятые из уклада жизни, образа мышления и поведения мюридов, наглядно раскрывают политический и социальный вред, который способно причинять и причиняет обществу слепое следование учению мюридизма независимо от различия его тарикатов.

Исповедуя мюридизм и строго следуя его канонам, обесценивая земную жизнь и преподнося ее лишь как время для подготовки к истинной и вечной загробной жизни, идеализируя такие человеческие качества, как кротость, смирение, слепое послушание, некритическое отношение к действительности, мюриды и их духовные наставники подменяют общественные идеалы сугубо индивидуальными, живут индивидуалистическими настроениями и представлениями. Постоянное следование такому образу жизни и мышления превращает их в конечном счете в социально пассивных личностей, оторванных от участия в решении насущных задач, стоящих перед обществом. Значительный ущерб наносят они не только личным поведением, но и так называемым мюридским воспитанием в духе суфийских постулатов членов семьи и ближайшего окружения, подавляя их духовный потенциал, сдерживая реализацию ими своих способностей и социальных устремлений.

Нельзя не отметить и то, что распространение мюридских предписаний проводится зачастую под флагом заботы о сохранении национальных традиций и обычаев, так называемой национальной самобытности. В ряде случаев проявление такой заботы принимает чисто националистические оттенки.

Сохранившиеся в значительной мере среди коренного населения регионов Северного Кавказа патриархально-родовые пережитки, в частности, слепое подчинение авторитету старшего, разделение по тейповому признаку и некоторые другие, во многом способствуют усилению религиозного воздействия мюридов, особенно на молодежь.

Наши зарубежные политические и идеологические противники учитывают и всемерно стремятся использовать все то негативное в мюридизме, что можно противопоставить социализму. И совсем не случайно они отводят ему в своих подрывных планах заметное место. На Северном Кавказе мюридизм функционирует в форме многочисленных групп мюридских братств как кадырийского, так и накшбендийского толков. В Чечено-Ингушской АССР таких групп, объединяющих около 8300 человек, насчитывается 311. Из них 238 кадырийского тариката: братства «Кунта-Хаджи» — 183 группы,«Баматгирей-Хаджи»—20,«АлиМитаева»—14,«Чинмирзы»— 8,  «Батал-Хаджи»  —  6,  «Мани-шейха»  —  3,  «Висхаджи»  — 2, «Махма-Хаджи» — 1, «Хусейн-Хаджи» —   12.

Основной ствол кадырийского тариката мюридов составляет братство «Кунта-Хаджи», основатель которого бывший житель Гудермесского района шейх Кунта-Хаджи Кишиев заимствовал учение зикристов во время совершения паломничества в Мекку. Остальные братства — это разновидности, образовавшиеся в разное время в результате внесения в зикр незначительных изменений последователями Кунта-Хаджи с целью повысить своей авторитет и иметь в подчинении мюридские общины. Висхсаджинцев, например, называют еще белошапочниками, потому что их шейх ввел обязательное для мюридов ношение папах белого цвета.

В республике функционируют также 73 группы мюридов накшбендийского тариката, в том числа братств «Ташу-Хаджи» — 26, «Дени-Арсанова» — 26, «Доку-Шептукаева» — 5, «Сугаип-муллы» — 4 и по одной-две «Ахматук-Хаджи», «Юсуп-Хаджи», «Солса-Хаджи», «Узун-Хаджи», «Абаст-Хаджи», «Абдулвахаб-Хаджи», «Магомед-Али», «Махмад-Хаджи», «Сулим-Хаджи». В состав их входит около 1700 мюридов.

Если зикристы до последнего времени проводили моления, как правило, в домах единоверцев, то мюриды накшбендийского тариката посещали и посещают мечети. Лишь приверженцы наставников братств «Ташу-Хаджи» и «Дени-Арсанова» по указанию шейхов, не желающих делиться с имамами пожертвованиями верующих, воздерживаются от посещения мечетей.

В Дагестанской АССР семь разновидностей мюридских братств. Все они получили названия по имени их основателей. Одно из них — братство Акушинского, исповедующее накшбендийский тарикат. Основатель его Али-Гаджи Акушинский, почитаемый в прошлом в Дагестане духовный авторитет. Во время гражданской войны он привлекался большевиками к участию в отражении попыток контрреволюции свергнуть Советскую власть на Северном Кавказе. После Акушинский изменил большевикам и занял враждебные позиции. В настоящее время в Киргизии проживает сын Акушинского, периодически посещающий Дагестан, где ему оказываются большие почести. Внук Акушинского является учредителем одной из мечетей. Братство объединяет около 400 человек, в основном даргинцев.

Наиболее многочисленное братство кадырийского толка — братство Гасана Кахибского, насчитывающее более 1000 мюридов, главным образом из числа аварцев. Основатель его умер в 30-х годах. Возглавляющий ныне братство Рамазанов Таджуддин (возраст его более 80 лет) хорошо контактирует с муфтием Духовного управления мусульман Северного Кавказа Геккиевым. Будучи приглашен в сентябре 1988 г. на семинар имамов, он выступил с осуждением ложных защитников ислама, под которыми подразумевал также руководителей мюридских групп, назвал их  людьми, «глумящимися как над верой, так и над Родиной».

Более  500  человек  составляют  мюридские  группы братства «Кунта-Хаджи», в основном аварцы и чеченцы.

Остальные братства малочисленны. Братство «Амая»3, возникшее в конце XIX века, насчитывает всего около 50 последователей накшбендийского тариката, в основном из числа кумыков.

Руководители братства разрешали мюридам оскорблять и даже убивать честных советских людей, осуждающих их антиобщественные поступки. Это они совершили нападение на членов суда, о чем говорилось выше.

До 50 мюридов из кумыков и даргинцев в братстве накшбендийского толка шейха Дейбукского, около 30 аварцев в братстве кадырийского тариката «Висхаджи» и всего 12–15 чеченцев, последователей кадырийского тариката, в братстве «Ташу-Хаджи».

В общей сложности в Дагестане насчитывается примерно две тысячи мюридов. Проживают они в 13 районах республики.

В Северо-Осетинской АССР мюридизм представлен 15 группами последователей братства «Кунта-Хаджи», 2 — «Дени-Арсанова», 1 — «Арслахан-Хаджи», 1 — «Батал-Хаджи». По своим наименованиям и принятым ими ритуалам они однозначны с мюридскими братствами, действующими в Чечено-Ингушетии. Во многом это объясняется тем, что Пригородный район, где функционирует большая часть мюридских групп, ранее территориально входил в состав Чечено-Ингушской АССР и среди проживавших там ингушей мюридизм насаждался особенно активно.

Для мюридизма в Северной Осетии, как и в других республиках Северного Кавказа, характерны те же черты и особенности: организационная и идеологическая замкнутость, преклонение перед исламскими  авторитетами,  своеобразие  религиозных  ритуалов,  в частности, исполнения зикров. Руководители мюридских групп, спекулируя на так называемых исламских традициях, всячески стремятся поднять свою роль в регулировании религиозной жизни верующих, а также распространить влияние на остальную часть населения. В этой связи заслуживают особого внимания предпринимавшиеся мюридскими авторитетами попытки создать в двух населенных пунктах женские мюридские группы.

В практике работы советских и общественных органов, аппаратов уполномоченных Совета по делам религий сложились определенный опыт, формы и методы воспитательного воздействия на мюридов и их наставников, нейтрализации негативного влияния мюридизма на окружение. Главная направленность проводимой работы — ломка организационной и идеологической замкнутости мюридов, воспитание их в духе объективного и заинтересованного отношения к духовным и политическим ценностям  социализма.  Принимающиеся  в  этих  целях   меры

оказывают положительное воздействие на мюридов, хотя степень их эффективности различна. Прямолинейность подходов к мюридам, недостаточный учет специфики этой категории верующих, не всегда оправданное воспитательными целями использование атеистических акцентов в работе с мюридами остаются наиболее узким и уязвимым местом в осуществляемых мерах. Вследствие просчетов в организации и проведении воспитательной работы слабо замечается и учитывается, что мюриды, может быть, сами не отдавая себе отчета в этом, психологически перестраиваются под влиянием советской действительности, их социально-политическая ориентация на социализм не только возникает в сознании, но и выражается в пусть даже не в окончательно  сформированных  конкретных формах.

Существенной ошибкой является подход к мюридам как к мусульманским сектантам. Мнение о принадлежности мюридов к сектантам сложилось главным образом потому, что в оценке мюридизма за основное принимался обрядовый ритуал, а не принадлежность к ортодоксальному исламу. В результате длительное время исключались возможности влияния на мюридов через официально действующее мусульманское духовенство и его духовный центр — Духовное управление мусульман Северного Кавказа.

В числе форм и методов работы с мюридами положительно зарекомендовала себя организация сельских сходов — исторически сложившаяся форма выражения коллективного мнения горцев. Осуждение на них пережитков прошлого в сознании и поведении, людей, за которые так рьяно выступают мюриды, получает, как правило, большой резонанс в среде мюридов. Когда сельские сходы проводятся продуманно и хорошо подготовленными, они оказывают на мюридов сильное позитивное воздействие. Некоторые из них снижают свою активность как приверженцы мюридизма, а отдельные порывают с ним вовсе.

Оправдывает себя форма индивидуальной работы с мюридами. К сожалению, она используется недостаточно. Имеющиеся для ее развертывания возможности реализуются пока слабо. Даже хорошо идеологически подготовленных советских работников индивидуальная работа с мюридами пугает своей сложностью.

Активно используются в работе с мюридами средства массовой информации. Пресса, радио и телевидение нередко выступают с разоблачением антиобщественной деятельности и поведения руководителей братств и отдельных мюридов. Однако эффективность таких выступлений еще невысока. Они оказывают воздействие не столько на шейхов и мюридов, сколько на общественность, вызывая у нее негативное отношение к мюридизму. Одна из причин этого заключается в том, что публикации и выступления не всегда бывают взвешенными, а для последователей мюридизма убедительными.

В последнее время к работе с руководителями мюридских групп и мюридами стали активнее подключаться  имамы  мечетей и богословы из Духовного управления мусульман Северного Кавказа. Муфтий Духовного управления и по его поручению наиболее подготовленные имамы проводят индивидуальные  беседы с руководителями мюридов, в процессе которых разъясняют ошибочные толкования мусульманского вероучения, убеждают собеседников в необходимости единства мусульман в интересах сохранения в чистоте ислама, осуждают деятельность, противоречащую положению Корана о беспрекословном подчинении светской власти (сура 4, стих  62).

Непосредственным продолжением такой работы является приглашение наставников мюридов на различные совещания и семинары, которые проводятся Духовным управлением. Выше уже приводился пример выступления на одном из таких мероприятий Рамазанова, руководителя мюридского братства Гасана Кахибского. Были подобные выступления и других мюридских авторитетов. Они, как правило, протоколировались, подписывались всеми участниками совещаний и семинаров, в том числе приглашенными, и доводились затем до верующих, включая мюридов. Для разъяснения содержания индивидуальных бесед с мюридскими авторитетами и принятых на совещаниях и семинарах документов в районы проживания мюридов выезжают руководящие работники Духовного управления, привлекаются подготовленные в богословском отношении имамы мечетей. В результате часть мюридов пошла в мечети. Значение этого не в том, что снизилась или повысилась их религиозность. Показательно другое: мюриды, и не только зикристы, но и накшбендийцы с их критическим взглядом на официально действующее духовенство, начинают считаться с авторитетом Духовного управления как идеологического духовного органа мусульман.

В общем комплексе осуществляемых мер важное значение приобретает также назначение пока в порядке эксперимента помощниками имамов мечетей руководителей мюридских групп. Такие помощники   выполняют   функции   священнослужителей по указанию и под заочным контролем зарегистрированных мусульманских духовников в селениях по месту своего проживания. В основном это исполнение похоронных и некоторых иных религиозных обрядов. Во время пятничных богослужений они вместе со своими мюридами посещают мечеть, где им иногда поручают проведение коллективных намазов.

Основная цель эксперимента — испытание еще одной формы вовлечения мюридов и их руководителей в сферу влияния зарегистрированного духовенства и Духовного управления мусульман. И то, что мюриды-зикристы, оставаясь в мечети после богослужений, совершают в усеченном виде зикр, следует рассматривать лишь как выражение компромисса, который в целом не противоречит поставленной цели. Тем более, что зикр исполняется мюридами только в виде многократного произношения исламской формулы прославления бога.

Проведение эксперимента в двух районах Чечено-Ингушетии и в некоторых районах Дагестана показало, что практически он себя оправдывает.

Перечисление форм и методов работы можно расширить, но   и рассмотренные дают возможность разработать комплекс мер по нейтрализации негативного влияния мюридизма. Однако непременным условием должно быть при этом глубокое и всестороннее осмысление проделанного, критическая оценка достигнутого положительного и столь же критичная [оценка] допущенных ошибок и недостатков.

Какие меры представляется целесообразным определить как наиболее приемлемые на данном этапе работы и в чем состоит их целевое назначение?

1. Принять за исходное как правильно взятое направление в работе — ломку организационной и идеологической замкнутости мюридских групп. Всемерно повысить в этих целях эффективность положительно зарекомендовавших себя форм и методов работы, прежде всего за счет их совершенствования, расширения действенности, освобождения от штампов и шаблонов, которые, как показала жизнь, не приближали, а отдаляли от нас мюридов.

Осуществляемые меры должны всячески способствовать становлению мюридов на рельсы активного участия в трудовой и общественной жизни, заинтересованного отношения к решаемым обществом задачам и к их успешному выполнению. Не надо бояться и, напротив, чаще практиковать организацию разного рода публикаций в печати, по радио и телевидению о передовиках производства из числа мюридов. Не забывать о мюридах и их  наставниках, когда определяется состав представителей общественности для участия в различных юбилейных и других торжественных мероприятиях, и, может быть, говорить добрые слова об отдельных из них в докладах или в выступлениях. Конечно, подобные оценки должны носить взвешенный, объективный и избирательный характер. Они должны, во-первых, помогать в укреплении на позициях признания его общественностью как единомышленника и соучастника в решении стоящих перед обществом задач и, во-вторых, что не менее важно, исключать для мюридов возможность спекуляции на данных оценках среди единоверцев.

Короче говоря, в формы и методы работы должно быть внесено новое, свежее, неординарное.

2. Учитывать, что каждое мюридское братство и входящие в него группы имеют свои особенности, пусть даже не всегда выпукло обозначенные, но им присущие. Неоднородны они и по составу как с точки зрения национальной принадлежности мюридов, так и с точки зрения устойчивости мюридов в вере и отношения к советской действительности.

Чтобы умело и успешно организовать работу, необходимо разобраться с особенностями глубоко и обстоятельно. Необходимо выявить мюридский актив, выяснить характер взаимоотношений, сложившихся внутри групп, между группами, а также с руководителями братств, установить круг мюридов и их наставников, которые могут явиться нашими помощниками в решении задачи. Познание особенностей выявит также наиболее уязвимые, болевые точки в организационной структуре мюридских братств и групп, учет которых в работе в большей степени обеспечит эффективность осуществляемых мер.

3. Решительно отказаться от взгляда на мюридские группы, как на действующие якобы подпольно, нелегально, и на мюридов как на мусульманских сектантов.

Во-первых, мюридские группы существуют и действуют достаточно открыто. Входящие в них лица, как правило, не скрывают своей причастности к ним. В своей основе все мюридские братства относятся к социалистическому строю лояльно.

Во-вторых, организация работы в отношении подпольных, нелегальных групп обусловливает использование иных форм и методов, отличных от применяемых. Между тем выше уже показывалась определенная действенность тех форм и методов работы, которые уже приобрели значение опыта и практики. Следовательно, никакой нужды в формах и методах работы, специфичных  для  решения  задач  в  отношении  подпольных групп, нет. Надо только совершенствовать сложившиеся и вырабаты вать новые, соответствующие действительным характеристикам функционирующих братств и групп.

Изложенные выше мотивы и аргументы обусловливают также необходимость проработки вопроса о правомерности отнесения мюридских групп в статистических данных к числу нелегальных. По сути их можно рассматривать лишь как действующие без регистрации религиозные группы. Но и это будет условным, так как многие мюриды, посещают мечеть более или менее регулярно, когда им позволяют ее близость или отдаленность от местожительства, состояние здоровья, режим работы в народном хозяйстве и т.д. В Чечено-Ингушетии, например, где ислам с самого начала получил выражение в форме тарикатского мюридизма и где в каждом районе функционируют зарегистрированные мечети, мюриды считают себя членами религиозных общин при этих мечетях.

Что касается взгляда на мюридов как на сектантов, то он не только ошибочен, но и по ряду причин порочен. Выше уже отмечалось, что тарикатский мюридизм признает ортодоксальный ислам и его духовные центры. А если это так, то зачем же отделять мюридов от Духовного управления мусульман. Это   невыгодно и с тактической точки зрения, ибо стоящее на лояльных позициях по отношению к социалистическому строю Духовное управление может и должно оказывать на мюридов позитивное воздействие. Способствовать повышению роли и расширению участия Духовного управления мусульман Северного Кавказа в деле нейтрализации негативного влияния мюридизма. В этих целях закрепить и развить уже приобретенный Духовным управлением и его служителями опыт позитивного воздействия на мюридов. Желательно, чтобы индивидуальным беседам и встречам  с мюридами и их наставниками были приданы большие целенаправленность, убедительность, доступность понимания канонических положений ислама. Необходимо, чтобы такие беседы и встречи больше несли в себе элементов гражданского, патриотического, интернационалистического воспитания мюридов, привития в их  сознании уважительного отношения к закону.

Важно, чтобы Духовное управление продолжило практику приглашения мюридов и их наставников на свои юбилейные и другие мероприятия (съезды, семинары, совещания и т.д.). [Необходимо] выводить приглашенных на трибуну, резюмируя и подчеркивая после перед участниками мероприятий то позитивное, что содержалось в их выступлениях.

В материалах Духовного управления есть немало протокольных  и  иных  документов,  в  которых  без  бранных  выражений,  в сдержанных тонах осуждается негативное в мюридизме. Зафиксированы осуждения, содержавшиеся в выступлениях мюридских авторитетов. Представляется, что было бы неплохо подобные документы систематизировать, размножить через возможности Духовного управления  и  направить  в  мусульманские  приходы, в которые входят мюриды, для оглашения и соответствующего разъяснения имамами. Неплохо было бы дополнить их заявлениями бывших мюридов, порвавших с мюридизмом и публично заявивших  об этом.

Положительное значение имело бы и то, если бы муфтием периодически выпускалась фетва (разъяснение), в которой бы подводились итоги сделанного, одобрялись успешные результаты, углублялось разъяснение вопросов, оставшихся непонятными мюридам и их наставникам.

Наконец, для обеспечения успешной работы Духовного управления по изложенным позициям не будет излишним подумать и о мерах повышения его авторитета в глазах мюридов. В этой связи встает вопрос о роли и месте Духовного управления в разрешении ситуаций, связанных с ходатайствами верующих, в том числе мюридов, о регистрации религиозных общин.

Конечно, все мероприятия Духовного управления должны регулироваться и через установление деловых отношений с муфтием при необходимости корректироваться, с тем чтобы его авторитет не довлел над авторитетом государственных и общественных органов, призванных также вести воспитательную работу с мюридами. 5. Продолжить эксперимент назначения помощниками имамов мечетей лояльно настроенных руководителей мюридских групп. При этом не допускать, чтобы в качестве помощников назначались лица, стоящие выше по авторитету и подготовленности в богословском отношении, чем зарегистрированные имамы. Своевременно предотвращать их возможные попытки переводить мусульманские приходы на позиции  мюридизма или использовать свое положение для активизации    мюридской деятельности.

Эксперимент с назначением наставников мюридов помощниками имамов рассматривать как один из новых подходов к решению   проблемы.   Поэтому   его   реализацию   сопровождать постоянным анализом как положительного, что он дает, так и отрицательных аспектов, если он их вызывает.

Опыт проведения эксперимента должен постоянно обогащаться, в том числе на основе активного обмена информацией между уполномоченными Совета по делам религий.

6. Всемерно повысить уровень воспитательной работы с мюридами. Значительная роль в ее организации и проведении принадлежит уполномоченным Совета по делам религий. Помимо непосредственного участия в ней обеспечивать подготовку информации, которая помогла бы партийным, советским и общественным органам в лучшей постановке воспитательной работы. Необходимо, чтобы в этой информации во всей полноте раскрывались религиозная обстановка в регионе и ее особенности, происходящие в среде верующих процессы, тенденции их развития, другие подлежащие учету характеристики.

Весьма важно, чтобы воспитательная работа с мюридами имела четкую направленность, велась систематически и вовлекала в сферу своего воздействия не отдельных, а всю массу мюридов. Необходимо, чтобы при ее проведении, когда тактически это целесообразно, выделялись бы в особую категорию объектов воспитательного воздействия руководители мюридских групп, имея в виду, что оказанное на них воздействие будет передаваться и на мюридов.

Важнейшее место в воспитательной работе должно занять глубокое разъяснение происходящего в стране процесса перестройки во всех сферах жизнедеятельности советского общества, в том числе в области духовной жизни. Причем разъяснения должны даваться в понятной и убедительной для мюридов форме, вызывать  у них желание быть сопричастными к осуществляемым преобразованиям, раскрывать перед ними конкретные возможности активного участия в решении задач перестройки.

Необходимо, чтобы при разработке мер были всесторонне учтены как положительный опыт организации и проведения воспитательной работы, так и допущенные в ней ошибки. Особо следует обратить внимание на повышение культуры воспитательной работы. Корректность, уважительное отношение к религиозным чувствам и сознанию верующих должны стать ее отличительной чертой.

7. Уполномоченным Совета по делам религий разработать на основе собственной практики и с учетом изложенного в справке конкретные меры по нейтрализации негативного влияния мюридизма в регионах, где отмечаются его проявления. Обратить при этом особое внимание на закрепление и дальнейшее развитие положительных результатов, достигнутых в ходе реализации Постановления ЦК КПСС от 18 августа 1986 года «Об усилении борьбы с влиянием ислама».

Совет по делам религий при Совете Министров РСФСР

Translation