История всероссийской верховной власти. Доклад члена Уфимского государственного совещания М. Чокаева
Transcription
История всероссийской верховной власти. Доклад члена Уфимского государственного совещания М. Чокаева
18–20 февраля 1919 г.
В двадцатых числах августа 1918 г. в Челябинске по инициативе самарского Комитета членов Учредительного собрания состоялось предварительное Государственное совещание, на котором было решено ввиду необходимости создания единой всероссийской верховной власти созвать в Уфе Государственное совещание, допустив в него представителей следующих организаций:
1) Съезда наличных членов Учредительного собрания.
2) Самарского Комитета членов Учредительного собрания (как областного правления).
3) Сибирского правительства.
4) Правительств Башкирии, Алаша (Киргизское правительство), Туркестана и Национального управления тюрко-татар внутренней России и Сибири.
5) Временного Эстонского правительства.
6) Съезда городов и земств Сибири, Урала и Поволжья.
7) Областного правительства Урала и
8) Правительства семи казачьих войск: Оренбургского, Уральского, Сибирского, Семиреченского, Иркутского, Енисейского и Астраханского.
На совещании были допущены также и партии социалистов-революционеров, социал-демократов, трудовой народно-социалистической, народной свободы, социал-демократической организации группы «Единства» и союза «Возрождения России», образовавшегося в Москве после разгона Учредительного собрания; в союз «Возрождения» входили в большинстве члены кадетской партии, было в нем много социалистов-революционеров (между прочим, Авксентьев и Аргунов являлись эс-эрами возрожденцами), входили в него и представители других партийных течений, были также и беспартийные (ген. Болдырев).
Просили о допущении на Государственное совещание и представители некоторых профессиональных организаций, представители землевладельцев и т.д., но они допущены на совещание не были, исходя из того положения, что на Государственном совещании должны быть представлены правительства и партии, но не классовые организации.
На Уфимском государственном совещании был создан Сеньорен-конвент (Совет старейшин), в который вошли по одному представителю от каждой организации, входящей в Государственное совещание, председателем этого совета был избран Авксентьев. Все вопросы решались не путем голосования, а исключительно соглашением.
На Государственном совещании не было никого, кто бы говорил о необходимости создания единоличной власти. Оговорку делала только партия народной свободы, считающая, что лучшей формой управления явилась бы единоличная верховная власть, но, констатируя, что в России нет лица, могущего занять этот пост, партия находит возможным и необходимым создание директории, власть которой должна быть бесконтрольной и безответственной до созыва Учредительного собрания.
В декларации партии социалистов-революционеров, оглашенной Зензиновым, говорилось, что Учредительное собрание теряет значительную долю своей авторитетности ввиду того, что две трети его состава составляют большевики, к тому же за время, истекшее со дня выборов до настоящего момента политическая конъюнктура значительно изменилась.
Тем не менее, полагая, что другого органа, могущего в полной мере выразить интересы и стремления страны, нет, партия с.-р. полагает, что Учредительное собрание должно быть созвано для возобновления работ, хотя бы и временного характера, причем Учредительное собрание должно заняться исключительно укреплением государственного начала и подготовить новые выборы членов Учредительного собрания и уже последнее только сможет начать строительство государства.
До созыва Учредительного собрания на Государственное совещание путем соглашения всех его участников должна быть создана всероссийская власть в целях защиты Февральской революции.
Власть эта должна привлечь в свой состав все живые силы страны независимо от их класса и партии.
После оглашения всех деклараций участники совещания как бы разбились на три группы, причем поводом для такого деления послужил вопрос о возможности признания власти Учредительного собрания настоящего созыва. Среднюю группу между двумя остальными составляла партия народных социалистов.
За власть Учредительного собрания настоящего созыва и ответственность перед ним правительства стояли партии с.-р. и с.-д., союз городов и земств Сибири, Урала и Поволжья, самарский Комитет членов Учредительного собрания (как областное правительство), и правительства Туркестана, Алаша, Башкирии и Национальное управление тюрко-татар внутренней России.
Все остальные группы стояли за безответственность создаваемой всероссийской власти до созыва нового Учредительного собрания, не признавая власти Учредительного собрания настоящего созыва.
Партия народных социалистов держалась примиряющего течения, предлагая созывать Государственное совещание периодически, причем власть явится перед ним ответственной.
Это разногласие в определении платформы власти было самым важным моментом в работах комиссии Государственного совещания.
В результате ожесточенной борьбы было постановлено, что директории, состоящей из пяти лиц, должен быть вменен в обязанность созыв Учредительного собрания, ныне существующего созыва, к 1 января 1919 г. в количестве не менее 250 человек. Если же такое количество членов Учредительного собрания не явится к 1 января, то 170 его членов должны открыть Учредительное собрание к 1 февраля. До созыва Учредительного собрания власть директории является безответственной.
Съезд членов Учредительного собрания определялся особым положением о нем, изданном комиссией Государственного совещания.
Важным моментом в работах комиссии явилось также избрание членов директории. Единогласно была принята кандидатура Астрова, почти без возражений кандидатура Авксентьева и ген. Болдырева (все трое союза «Возрождение»). Не встретила почти возражений и кандидатура Чайковского, указывалось лишь на трудность приезда его из Архангельска.
Кандидатура Вологодского, тогда председателя Архангельского правительства, выставлялась ультимативно представителями Сибирского правительства, семи казачьих войск, партией народной свободы и группою «Единства».
Возражения были исключительно личного характера, — указывалось, что у Вологодского отсутствовало качество широкого государственного размаха. Характерно отметить, что представитель Сибирского правительства (тогдашний министр внутренних дел, ныне министр юстиции правительства Колчака) Старункевич <<Правильно: Старынкевич>> выставлял Вологодского как социалиста-революционера, несмотря на заявление члена Центрального комитета партии с.-р. Зензинова, что Вологодский к этой партии не принадлежит.
Кандидатура Вологодского была принята. Отвергнута была кандидатура Вострокина <<Правильно: Востротин>>, выставляемая партией народной свободы. Следует указать, что Вострокин (бывший член Государственной думы, председатель партии народной свободы) вместе с Митаревским (секретарь партии народной свободы) ездил в Пекин и Токио для переговоров, причем просил японцев о вмешательстве во внутренние дела России.
Персональными заместителями были избраны: Аргунов, с.-р. возрожденец, (заместитель Авксентьева) Зензинов, член Центрального комитета партии социалистов-революционеров (заместитель Н.В. Чайковского), ген. Алексеев (заместитель ген. Болдырева), Сапожников, профессор ботаники и геологии Томского университета, член Сибирского правительства, беспартийный (заместитель Вологодского) и Виноградов, член 3-й и 4-й Государственной думы, к.-д. (заместитель Астрова).
Так была создана директория, о чем Уфимское государственное совещание оповестило «актом об образовании всероссийской верховной власти».
Здесь мы должны отметить, что серьезные прения вызвало одно место в акте, где при перечислении организаций, принявших участие в Государственном совещании первоначально было сказано, между прочим, «национальные правительства» Башкирии, Алаш и Туркестана. Представитель мусульманских групп Чокаев заявил, что представители правительств этих народов вошли в Государственное совещание как представители автономных, но не национальных образований и поэтому слово «национальные» в акте не может быть помещено. Против этого возражал Старункевич (представитель Сибирского правительства), заявивший, что никаких автономных правительств в Сибири нет. Его поддерживали представители казачьих войск.
Совещание же согласилось с поправкой Чокаева.
По поводу этого инцидента необходимо указать, что представители автономных образований Башкирии, Алаш и Туркестана заявляли на совещании, как заявляют и сейчас, что они мыслят лишь о федеративной автономии, между тем, возражавшие на Государственном совещании против этих автономных образований представители Сибирского правительства, на том же Государственном совещании, когда был поднят вопрос об областном правлении, говорили, что Сибирское правительство установит соглашение с правительством России только путем соглашения, т.е. конфедерации (а не федерации, как говорили представители мусульманских групп).
Важно еще отметить, что после оглашения деклараций в Государственном совещании, представители семи казачьих войск в лице атамана Дутова обратились к представителям мусульманских групп с просьбой устроить общее совещание для зашиты общих интересов.
Тут нужно сопоставить с дальнейшим поведением Дутова в связи с последовавшими событиями слова, сказанные им на этом совещании, что он, как и все представители казачьих войск, от имени последних заявляет, что они являются решительными противниками единоличной власти. (Заявление, аналогичное заявлению партии народной свободы, также резко изменившей свой взгляд после Омского переворота.)
Соглашение с представителями казачьих войск не состоялось, т.к. слишком явно было у них расхождение между словом и делом.
Так, еще на Челябинском совещании представители казачьих войск совместно со «знаменитым» по своей деятельности в Туркестане генералом П.П. Ивановым (Риминым) — участником Челябинского совещания — возражали против вхождения представителей мусульманских правительств в Уфимское совещание, отрицая автономные правительства Башкирии, Алаш и Туркестана и говоря, что если допустить представительство мусульман, то нужно допустить и представителей всех наций, населяющих Россию.
Местом пребывания директории был избран сначала Екатеринбург, но затем решено было переехать в Омск, так как в Омске уже был налажен правительственный аппарат.
В начале октября 1918 г. директория выехала в Омск, но там она не встретила подобающей встречи.
В течение полутора-двух недель членам директории не предоставляли квартир, затем председателю директории Авксентьеву была предложена проходная комната в квартире одной женщины, от чего Авксентьев, конечно, отказался.
Зензинову предложили комнату в магазине, оказавшемся заколоченным.
Уже по этому приему можно было судить об отношении к директории в Омске.
Наконец, директория получила возможность, устроившись, приступить к организации Совета министров.
Но тут-то самое Сибирское правительство, которое на Уфимском государственном совещании подписало торжественное обещание подчиниться директории, потребовало, чтобы Совет министров был взят полностью из административного состава Сибирского Временного правительства, особенно настаивая на кандидатуре Ивана Адриановича Михайлова, кандидатуре, выставленной весьма ультимативно.
В результате переговоров директории с Сибирским правительством 90% его состава, по авторитетному сообщению Вологодского, перешло во всероссийский кабинет министров.
Чтобы объяснить отрицательное отношение общества к сибирскому Административному совету, необходимо указать на события в Омске, предшествовавшие приезду директории.
Административный совет в составе 5 лиц избирала Сибирская областная дума. Этот совет незаконно распустил думу, его избравшую, причем начавшимися арестами членов думы руководил некий полковник Волков.
Тогда же был убит отказавшийся оставить свой пост Новоселов.
Все эти события вызвали оппозицию, еще до приезда директории, Михайлова одно время хотели даже арестовать чехословаки.
В Омске же существовала организация, ставившая своей целью истребление членов Учредительного собрания. Говорили, что в состав этой организации входят большей частью офицеры. Постановлено было этой организацией убить Чернова, Вольского и Брушвита. Эти три фамилии определенно назывались в Омске.
Во время пребывания директории в Омске бесследно исчез приехавший в середине октября из Уфы Борис Николаевич Моисеенко, правый с.-р., секретарь Уфимского съезда членов Учредительного собрания.
Дознанием установлено было, что когда Моисеенко обедал в ресторане, к нему подошли два офицера и, сообщив ему, что его куда-то просят, посадили на автомобиль и увезли.
Член Учредительного собрания доктор Павлов, правый с.-р., возрожденец, прибывший из Омска в середине ноября, докладывал Уфимскому съезду членов Учредительного собрания, что события в Омске идут так быстро и «так непонятно», что вопрос о падении директории является только вопросом времени.
19 ноября в Совете министров Всероссийского правительства министр юстиции сделал доклад о том, что 18 ноября в его кабинет явились атаман отряда Красильников, командир казачьего полка Катанаев и полковник Волков и сообщили, что, руководствуясь патриотическим долгом, из любви к родине, они по взаимному соглашению замыслили прервать деятельность всероссийского верховного правительства Авксентьева и Зензинова, а равно и заместителя Авксентьева, Аргунова и товарища министра внутренних дел Роговского, с каковой целью отдали соответствующее распоряжение подчиненным им чинам, которые названных лиц арестовали и увели в помещение сельскохозяйственного училища, занимаемого частью отряда атамана Красильникова.
Усматривая в этом деянии состав преступления по 100 статье (карающей смертной казнью), Старункевич предложил прокурору возбудить против виновных лиц уголовное преследование.
Совет министров, выслушав этот доклад, постановил предать этих лиц чрезвычайному военному суду.
21 ноября по телеграфу было сообщено во все войсковые части по приказанию «верховного главнокомандующего» Колчака: «Главковерх приказал объявить по всем войскам, что полковник Волков, атаман Красильников и командир казачьего полка Катанаев по суду оправданы».
Первым прислал поздравительную телеграмму новому главнокомандующему атаман Дутов.
Верховному главнокомандующему Болдыреву, бывшему в момент Омского переворота в Уфе, пришлось только констатировать факт переворота и ограничиться изданием прощального приказа по Военному ведомству.
Всероссийский Совет министров, состоящий, как уже было указано, на 90% из лиц, входивших раньше в Сибирское правительство, признав факт переворота, постановил передать всю полноту власти Колчаку. Этот же Совет министров под председательством Вологодского произвел вице-адмирала Колчака в полный адмиральский чин.
Таким образом, бывший военный и морской министр Всероссийского правительства был поставлен верховным правителем России.
Когда в Екатеринбурге получилось известие об Омском перевороте, находившиеся в то время в этом городе члены Учредительного собрания избрали комитет из семи лиц, в состав которого вошли Чернов, Вольский, Алкин, Брушвит, Федорович, Н.Н. Иванов и Фомин.
Комитет семи выпустил воззвание, в котором говорилось о необходимости воссоздания директории из членов ее, непричастных к перевороту, населению же предлагалось не подчиняться приказам Колчака, исполняя только распоряжения комитета и его уполномоченных.
19 ноября, в день выпуска воззвания комитета семи, на гостиницу «Пале-Рояль», где жил Чернов, Вольский и другие члены Учредительного собрания, было совершено нападение группой солдат и офицеров.
Во время обыска часть солдат с штыками, примкнутыми к ружьям, и несколько офицеров с револьверами в руках ворвались к Чернову, и только присутствие в его комнате представителя чехословацкой контрразведки спасло его жизнь.
Во время обыска в коридоре гостинице был убит солдатами Моксунов <<Правильно: Муксунов>>, с.-р., учредитель и член правления профессионального союза служащих гор. Екатеринбурга.
17 членов Учредительного собрания были арестованы и только по требованию чешского гарнизона вскоре освобождены.
На другой день главнокомандующий Екатеринбургской группой чехословацких войск генерал-майор Гайда предъявил всем членам Учредительного собрания требование о подписании заявления, в котором говорилось, что ввиду нахождения Екатеринбурга на прифронтовой полосе предлагается всем членам Учредительного собрания выехать из города, причем всем им, за исключением Чернова, гарантируется полная безопасность проезда до Челябинска.
Подписывая этот лист, Чернов написал: «Благодарю генерала Гайда за освобождение от тяжкой обязанности быть ему благодарным за сохранение своей жизни».
Член Учредительного собрания В.А. Чайкин, добившись свидания с ген. Гайдом, предъявил ему ультимативное требование о выдаче письменной гарантии безопасности Чернова, что ген. Гайдом было немедленно же и исполнено.
20 ноября вечером членам Учредительного собрания был предоставлен поезд, который сопровождала особая охрана, причем сверх нее к Чернову была приставлена личная охрана из 6 бомбометчиков.
Необходимо остановиться теперь на последствиях Омского переворота.
21 ноября в Челябинске, после совещания представителей чехословаков с представителем Англии ген. Ноксом, был издан документ, указывающий, что Чехословацкий национальный совет не считает законченным Омским переворотом кризис власти.
Нужно здесь отметить, что чехословаки встречали препятствия в борьбе с большевиками со стороны Сибирского правительства, об этом, между прочим, неоднократно говорило одно официальное лицо чехословацких кругов членам Учредительного собрания.
Еще до Омского переворота у чехословаков был крупный инцидент с Сибирским правительством из-за поведения начальника штаба Сибирской армии ген. Белова. Этот генерал (настоящая фамилия его Виттенгоф) всячески задерживал снаряжение и боевые припасы, подвозившиеся чехословакам.
Чехословаки в конце концов поставили ультимативное требование об удалении ген. Белова-Виттенгофа, оставляя в противном случае за собой свободу действия — требование это было удовлетворено.
Сибирская армия, находясь в стадии формирования, не оказывала фактически чехословакам никакой поддержки.
В начале своего выступления, по словам чехословацкого военного министра, численность чехословацких войск доходила до 48 тыс., теперь их насчитывается около 30 тыс.
Прежнего энтузиазма, с которым боролись чехословаки с большевиками, во имя возрождения славянской нации, нет, сковывает войска исключительно крепкий дух дисциплины.
Омский переворот отразился, конечно, еще пагубнее на психике чехословацких войск, теряющих всякую идею своей упорной борьбы с большевиками.
Между прочим, нужно сказать, что весь путь от Самары до Владивостока был очищен исключительно чехословаками.
Власти Колчака не признали открыто уфимский Совет управляющих ведомств, явившийся областной властью на территории, находящейся в ведении самарского Комитета членов Учредительного собрания, как приемник последнего.
Ввиду этого неподчинения из Омска был направлен в Уфу отряд атамана Красильникова, произведший в Уфе ряд арестов, во время которых были арестованы и бывшие члены комитета семи Н.Н. Иванов и Федорович, оба члены партии социалистов-революционеров.
Эти аресты вызвали сильное брожение в рядах русско-чешского добровольческого отряда, сражавшегося на Уфимском фронте под флагом Учредительного собрания, что не могло не ослабить фронт — в результате падение Уфы.
Характерно отметить отношение Уральского казачьего съезда к власти Колчака.
Обыкновенно во всех казачьих областях собирается периодически круг, в Уральском же казачьем войске круг не собирается, а существует постоянный казачий съезд. В этом съезде разбирался вопрос об упразднении областного комиссара, когда в него явился представитель Колчака, Бизянов, заявивший, что он назначен уполномоченным верховного правителя в области войска Уральского. Не прерывая своего заседания, съезд вынес постановление: «Продолжать ликвидацию дел областного комиссара, все бумаги на имя Бизянова должны направляться в съезд, кредитным учреждениям предлагается ссуд Бизянову не выдавать».
Мотивировка съезда была следующая: признавая власть верховного правителя, съезд, как автономное областное правление, не может признать ставленников.
В настоящее время Уральское войско добилось непосредственного подчинения Колчаку.
Мы уже указывали, как пагубно отразились действия Колчака на Уфимском фронте, не менее пагубными оказались они и на Оренбургском фронте.
Колчаком был издан приказ о разоружении башкирских частей, которые вместе с чехословаками боролись с большевиками.
В последнее время башкирские части сосредоточены были на Оренбургском фронте.
Получив приказ Колчака, главнокомандующий фронтом атаман Дутов не решился его опубликовать, опасаясь исключительно возмущения казаков.
Не желая быть разоруженными, башкиры в начале декабря ушли из Оренбурга, заявив, что ни один башкир винтовки не отдаст, а будет продолжать борьбу с большевиками на своей территории.
Уход башкир с фронта явился основной причиной падения Оренбурга, чем снова создается сообщение Ташкента с Москвой.
Взятие Оренбурга перерезало путь к Уральску, который вслед за тем впервые был взят большевиками.
До января этого года уральское казачество не сдавало большевикам ни одного своего города, теперь же со взятием Уральска казачьи силы должны были отступить в сторону Гурьева.
Нельзя не отметить те препятствия, которые чинились туземному населению, желавшему принять активное участие в борьбе с большевиками.
Когда, еще до директории, представители киргиз обратились к Сибирскому правительству с просьбой выдать несколько тысяч ружей киргизам и дать им офицеров для обучения, — ген. Иванов (Риммин) наложил на эту просьбу следующую резолюцию: «Киргизам ни одного ружья, ни одного офицера».
После образования директории представители киргиз обратились с той же просьбой к ген. Болдыреву, последний спросил, будут ли киргизы биться с немцами (это было незадолго до европейского мира) за пределами своей территории, на это представители киргиз ответили: «Если нам будет доказано, что против интересов демократии восстают и Магомет и Аллах, то мы будем биться и с Магометом и с Аллахом».
Оружие киргизам было Болдыревым выдано.
Омский переворот вызвал те вспышки восстания большевиков, которые наблюдались в Томске, Омске и других городах Сибири, все это, конечно, подняло дух большевистского фронта, что много способствовало последним их победам.
Таковы были последствия Омского переворота.
Нужно, между прочим, сказать, что последний расстроил поездку делегации, избранной съездом членов Учредительного собрания в Соединенные Штаты для освещения там положения дел в России. Идея эта находила особенное сочувствие в чехословацких кругах, так как, насколько было известно, американцы представляли себе гражданскую войну в России, как войну различных партий.
Остается немного добавить ко всему вышеизложенному.
Когда уральское казачество обратилось к Колчаку с вопросом, что он думает относительно будущего государственного устройства России, говоря, что уральское казачество вело и будет продолжать борьбу с большевиками лишь под флагом Учредительного собрания, только тогда Колчак ответил, что сейчас он не может определить будущего устройства России, но, что, вероятно, оно выявится в Учредительном или Национальном совете.
После переворота Колчаком были изменены 99 и 100 ст. ст. Уголовного Уложения, в них вместо слов «верховная власть императора» было поставлено «верховная власть правителя».
Колчак на территории Сибири не первый правитель всей России. В газете «Народовластие» членом Учредительного собрания Выхрестовым было помещено следующее сообщение:
В Восточной Сибири существовало свое правительство, так называемый Дальневосточный комитет генерала Хорвата, военным министром которого состоял Флуг. Генерал Хорват был крайне обеспокоен организацией российской власти. Воспользовавшись открытием сообщения между Восточной и Западной Сибирью, ген. Хорват на станции Гродниково << Правильно: Гродеково>> с 800 хунхузами провозгласил себя в салон-вагоне «верховным правителем всей России», отслужив при этом молебен. Никто из союзных дипломатических представителей, за исключением военного атташе Японии, на этой церемонии не присутствовал. Во время Уфимского государственного совещания в заслугу Вострокина, кандидатура которого выдвигалась в члены директории, ставилось, что он вел переговоры с ген. Хорватом от Сибирского правительства. Министр внутренних дел Временного Сибирского правительства (ныне министр юстиции) заявил тогда на это, что Сибирское правительство с какой-то «эфемерной комбинацией» ген. Хорвата переговоров не вело и вести не может. В настоящее время генерал Хорват назначен Колчаком верховным правителем на Дальнем Востоке, причем помощниками его являются: по гражданской части — Флуг и по военной — генерал Иванов (Риммин), на личности последнего, играющего теперь не малую роль, необходимо остановиться подробнее.
Но об этом в следующий раз.
Прежде чем перейти к характеристике генерала Иванова-Римина, личность которого заслуживает особого внимания ввиду той важной роли, которую играет она в политике Колчака, — необходимо остановиться на отношении всероссийской верховной власти к автономным образованиям, поскольку это отношение успело выявиться (ход работ в этом направлении был прерван омским переворотом).
В отношении автономных правительств Всероссийское верховное правительство признало необходимым на ближайший период времени подчинить их государственному правлению (единому Совету министров).
Исходя из этого положения директорией были упразднены Киргизское правительство (Алаш-Орда) и областное правительство Урала (Екатеринбургское), при этом Всероссийское правительство учреждало особые комиссии по выработке для этих автономных областей положения о представительных органах и выборах в них.
Таким образом, автономные правительства упразднялись временно, окончательное же установление формы внутреннего управления автономных частей оставлялось за их представительными органами (Учредительными собраниями).
Необходимо здесь подчеркнуть стремление автономных правительств Башкирии, Алаш (Киргизское правительство) и Туркестана к федеративному объединению с Россией и отсутствии межнациональной розни между туземным и русским населением этих областей, несмотря на то, что рознь эта усиленно раздувалась бывшими ставленниками самодержавия. Одним из последних является генерал Н.Н. Иванов <<Точнее, П.П. Иванов>> (ныне назначенный Колчаком помощником по военной части верховного правителя на Дальнем Востоке генерала Хорвата).
Для характеристики ген. Иванова необходимо обрисовать его участие в туркестанских событиях 1916 г., для чего воспользуемся вкратце материалом, помещенным в самарской газете «Земля и воля», от 3 сентября 1918 г., в статье «Иванов-Джизакский».
25 июня 1916 г. в Туркестане была объявлена мобилизация на тыловые работы всего не отбывающего воинской повинности инородческого населения в возрасте от 19 до 41 года. Местная администрация не приняла решительно никаких мер для разъяснения населению смысла этой мобилизации, произведенной, к тому же, одновременно с сельскохозяйственной переписью рабочего скота (в целях выяснения его наличности), который, по разъяснению переписчиков, будет взят для нужд войны.
Таким образом, у населения возникло представление, что правительство с карательной целью производит мобилизацию населения, причем мобилизуемые будут отправлены на передовые позиции под обстрел, для рытья окопов, а семьи их будут обречены на голодную смерть вследствие реквизиции скота. На этой почве возникли эксцессы в различных уездах, причем в Джизакском уезде были перебиты все сельскохозяйственные переписчики, а в Джизаке (уездный город Самаркандской области) были убиты уездный начальник Рукин и сопровождавшие его полицейский пристав и переводчик.
Ожидавшее прихода из Ташкента карательного отряда население разобрало железнодорожный путь Самарканд-Ташкент. В этот момент появляется на сцене полковник (ныне генерал) Иванов, которому Туркестанский генерал-губернатор Мартенс << Правильно: Мартсон >> поручил карательную экспедицию в Джизакский уезд.
По требованию Иванова 15-тысячное население города должно было его оставить и город был до основания разрушен издали артиллерийским огнем. В течение месяца скрывалось перепуганное население в окрестных городах и садах.
Отряд полковника Иванова охотился на несчастных, которые прятались по арыкам (канавы для орошения), и солдаты стреляли по высовывающимся головам.
Во время этой бойни было убито около 12 тыс. человек (по сообщению г. Чокаева).
Производивший после разрушения города расследование «мятежа» ген. Куропаткин конфисковал в пользу казны всю территорию гор. Джизака, причем в основу конфискации был положен такой расчет: 400 десятин — за пролитую кровь начальника уезда и 100 десятин — за каждого русского.
Как известно, даже на фоне мировой войны джизакские события не прошли бесследно.
Осенью 1916 г. Гучков в своем известном письме к генералу Алексееву (письмо это ходило по рукам) называл эти события «восстанием по высочайшему повелению» и писал: «Если бы Вильгельму нужно было испортить русское дело в Туркестане, он не мог бы придумать лучшего средства, чем этот призыв туземного населения на окопные работы».
Керенский, ездивший вместе с Тевкелевым, делегатами от Государственной думы в Туркестан для расследования события на месте, говорил, что такого «идеального разрушения» города он не видел даже и на германском фронте. В декабре 1916 г. при закрытых дверях были внесены в Государственную думу запросы правительству — один трудовой группой, другой от мусульман и партии к.-д. Передают, что полуторачасовая речь Керенского была лучшей речью, раздававшейся когда-либо в Таврическом дворце.
После своих «подвигов» полковник Иванов был назначен Ферганским военным губернатором, причем, ведя борьбу с революционным движением младосартов, он входил в близкие сношения с местным охранным отделением, что впоследствии было подтверждено документально.
Это не помешало ему при первых раскатах революции заявить себя ее сторонником.
В дополнение к изложенному мы должны сообщить, что начал свою карьеру генерал Иванов с должности пристава, при Сибирском правительстве он явился заместителем Гришина-Алмазова на посту военного министра.
Когда была организована директория, представители мусульманских групп обратились к ней с определенным требованием удаления от власти ген. Иванова, на что директория дала свое обещание.
Интересно, между прочим, отметить, что, когда в «Земле и воле» появилась вышеупомянутая статья — «Иванов-Джизакский», газета «Оренбургский край», издающаяся кадетскими кругами, пытаясь оправдать Иванова, сравнила его джизакское дело с разрушением гор. Коканда большевиками в феврале 1918 г., — более удачной квалификации поведения ген. Иванова выдумать трудно.
Ныне, как мы упоминали, ген. Иванов продолжает играть видную роль в политике Колчака.
В заключение своего сообщения на вопрос, признали ли союзники власть Колчака, М. Чокаев ответил, что до 21 января н.с. на Гурьевской радиостанции никакого уведомления об этом не было получено.
Поправки. В предыдущие статьи «Истории всероссийской верховной власти» нужно внести следующие поправки:
Вологодский был председателем не Архангельского, а Сибирского правительства, Вострокин является членом партии народной свободы, а не ее председателем, Моисеенко — секретарем Всероссийского (а не Уфимского) Учредительного собрания.
Неточно изложено заявление Старинкевича <<Точнее, Старынкевича>> (а не Старункевича), сказано: «никаких автономных правительств в Сибири нет»; нужно: «никаких автономных правительств, кроме Сибирского, на территории России не было и быть не может».
Далее сказано, что «Административный совет в составе 5 лиц избирала Сибирская областная дума», нужно же: «Административный совет в составе 5 лиц составлял Деловой кабинет правительства, избираемого Сибирской областной думой».
В том же № 36 «Азербайджана» напечатаны «Тезисы декларации мусульманской социалистической фракции», к которым необходимо добавить, что оглашены они были во Всероссийском Учредительном собрании.
˂˂Азербайджан (Баку). 1919. 18, 19, 20 февраля.>>