Протокол допроса Т. Бутаева о причинах его развода (из-за связи его жены с Тохтабековым и пр.)

Transcription

<<l.143>>

Протокол.

1920 г. мая 10 дня следователь Андижанской чрезвычайной комиссии Кузнецов под наблюдением члена Турчека А. Исламова допрашивал с предупреждением об ответственности за ложное показание нижепоименованных свидетелей, которые показали:

Тизакбай Дост Бутаев, 43 года, сарт, живу во 2 ч. г. Андижана, Атарская улица д. Вакуфа.

Четырнадцать лет сему назад я женился на сартянке селения Такавай Андижанского уезда Аимхане, с которой я и жил постоянно почти до уразы прошлого года. За три дня до уразы прошлого года моя жена Аимхан была приглашена в гости к Усманбеку Тохтабекову в дом последнего в г. Андижане, в квартале Ялангач Курган. Аимхан пошла в гости днем, а вернулась на следующий день. По мусульманскому обычаю гости бывают в доме пригласившего более суток. Когда жена вернулась, то она мне ни на кого не жаловалась. Но мои соседи на следующий день по возвращении жены из гостей передавали, что жена моя Аимхан была в одной комнате с Усманбеком Тохтабековым и там происходило пьянство. На это сообщение я ничего не ответил и только махнул рукой. На четвертый день я пошел в лавку, а когда вернулся, то соседка передала мне ключ от замка, которым был заперт мой дом, и сказала, что моя жена ушла к своей подруге. Аимхан в тот день не вернулась. Я в тот же день вечером ходил к подруге жены, к которой, как сказали мне, она пошла, но у подруги моей жены не оказалось. Ко мне вышла мать этой подруги и сказала мне, что моя жена не была у них уже три месяца. Я вернулся домой, жена не возвращалась. На следующий день ко мне пришла мать Аимханы, и я сказал ей, что Аимхана ушла, заперев дом, и не возвращается. Теща сказала мне, что пойдет искать дочь, и стала просить меня, что, если моя жена вернется, то пусть я ее не браню, но при этом сказала мне, что, если она узнает, что жена сделала какую-либо подлость, то я волен делать с женой, что хочу.

Теща ушла, а вечером я пошел в дом тещи и спрашивал, нашла ли она мою жену. Теща отвечала, что не нашла. Я вернулся домой. На следующий день я был вызван джигитами на суд к казию Алайлыкской части города Андижана. На суде моя жена и ее поверенный заявили требование, чтобы я дал ей, Аимхане, развод. Я ответил отказом, указывая на то, что в течение четырнадцати лет жил хорошо с Аимханой, а теперь на развод не согласен. Поверенный же Аимханы настаивал на том, чтобы я дал развод Аимхане, мотивируя это требование лишь тем, что я с Аимханой и тещей был в Чимкенте. В конце концов и казий стал настаивать на том, чтобы я согласился на развод, и говорил мне, что до тех пор пока я не соглашусь на развод, то я не буду отпущен из суда, и вообще мне угрожали именно, главным образом, поверенный жены настаивал, чтобы я принял присягу. Разбор этого дела продолжался в течение пятнадцати дней, и в конце концов казий постановил решение, коим я разводился с Аимханой, и в ея пользу было присуждено разное имущество, а именно: все имущество, коим я владел в течение четырнадцати лет, поступало в пользу Аимханы, а мне присуждалось только три рублятысячи рублей. В пользу Аимханы поступало: три самовара, двадцать шесть штук медных подносов, 20 тарелок, 30 блюд для плова, 60 штук малых мисок, 1 медный таз для теста, 1 медный кувшин, 1 медный умывальник, 12 пиал, 12 чайников, 4 небольших сундука, 2 больших сундука, 10 одеял, 4 малых одеял, 6 подушек, 3 хашмы, 2 штуки шалчи (паласы), 2 котла, женские золотые часы, золотые серьги, золотой браслет, 15 штук золотых колец – в ея же пользу поступали и те постройки, которые мной были возведены на земле Аимханы. На возведение же этих построек приблизительно в 12 году я израсходовал рублей триста. Участок же земли, на котором были возведены эти постройки, по завещанию умершего отца Аимханы должен был принадлежать мне и Аимхане в равных частях, но я свою часть уступил Аимхане домашним порядком.

Изменяя это показание об уступке половины участка, допрашиваемый показал, что Аимхана накануне вышеуказанного угощения (сумаляк) принесла от казия бумагу за печатью, согла[сно] же этой бумаги участок значился весь собственностью Аимханы. Поясняя обстоятельства подробнее, допрашиваемый показал, что отец жены при своей жизни сказал ему, свидетелю и Аимхане, чтобы они владели участком вместе. Отец жены умер, не оставив завещания. По шариату собственницей участка становилась теща. За месяц приблизительно до ухода от меня жены теща совершила засиху, по которой участок

<<l.144>>

переходил в собственность Аимханы. Я могу сказать, что был доволен этим актом, не все ли равно, как я с женой буду пользоваться участком земли. Таким же образом Усманбек Тохтабеков разорил не только меня, но и милиционера Гафурджана Закирова, у которого отнял жену, оставив двух сирот, а через год дал этой жене развод. Больше добавить ничего не имею, а если что после вспомню, то подам заявление.

Прочитано и переведено. Неграмотный. Переводил (подпись).

Присутствовали и предлагал[и] вопросы

следователь (Кузнецов)

член Турчека (А. Исламов).

Протокол

1920 г. мая 11 дня следователь Андижанской чрезвычайной комиссии В. Кузнецов в присутствии члена Турчека А. Исламова допрашивал с предупреждением об ответственности за ложное показание нижепоименованных свидетелей, которые показали:

Аимхана Утагановна Тохтабекова, 25 лет, отец – киргиз, мать – сартянка, живу в квартале Ялангач Курган 2 ч. Андижана, дом Ташмет Ходжиева.

В настоящее время я замужем за Усманом Тохтабековым. Вышла же за него замуж год семь назад. За Усмана Тохтабекова я вышла замуж по своему желанию и стала его законной женой после того, как развелась с Тизакбаем. При совершении развода казий присудил мне только то имущество, которое принадлежало мне по наследству от отца. Имущество же, принадлежавшее Тизакбаю, осталось у последнего. Причиной развода с Тизакбаем было то, что Тизакбай стал меньше зарабатывать, отказывая ей в содержании, стал играть в карты и пить водку, и кроме того, сам Тизакбай добровольно дал мне развод и говорил, что, если я не хочу мириться с имущественным положением его, Тизакбая, то могу уйти. Тизакбай не подал бы настоящей жалобы на развод, если бы его не уговорили враги Усмана Тохтабекова. Больше добавить ничего не имею. Прочитано и переведено. Неграмотная.

Присутствовал и переводил член Турчека

следователь (подпись)

член Турчека (подпись)

Абду Муталиб Караманов. 22 года, сарт-узбек, живу в квартале Катар Теряк 2 ч. г. Андижана, состою членом союза «молодежи».

Я знаю, что Самандар Мумынбаев очень состоятельный человек, я слышал, что он на свадьбу своей дочери, кажется, в апреле месяце с/г., израсходовал приблизительно двадцать пять миллионов рублей. Я на этой свадьбе не был. По словам Ахмеда Агалыкова, жителя квартала Уйлюх г. Андижана, Самандар Мумынбаев купил в Ошском уезде, в селении Арух Усты земли на четыре миллиона рублей. Самандар Мумынбаев вызывал маклеров, которым говорил, что бараны нужны для населения, сам назначал цену, по которой должны быть покупаемы бараны, и по этой указанной Мумынбаевым цене маклера скупали на базаре баранов. Назначенная Мумынбаевым цена была ниже базарной. Об этом я узнавал, будучи на базарах, кроме того, на митинге в г. Андижане в мечети Джами, на котором присутствовали представители поезда «Красный Восток», Азим Ходжи (фамилии коего не знаю), повар, сделал доклад о характере закупок Самандаром Мумынбаевым скота. Больше о Самандаре Мумынбаеве я ничего не знаю. О Набиджане Курбанбаеве я знаю мало, только [то], что он богатый человек и в компании с Тохтабековым. А эта компания, по дошедшим до меня сведениям, занимается торговлей, спекуляцией, но работают так точно, что я не могу сказать, в чем суть их спекулятивной деятельности. Компания Тохтабекова часто собирается у Набиджана Курбанбаева, но что там делается, я не знаю. Больше о Набиджане Курбанбаеве сказать ничего не могу. В Андижане есть столовая союза поваров, в коей готовятся обеды для населения. Я более чем уверен, что в этой столовой происходят большие злоупотребления: в столовую отпускаются из продовольственного отдела продукты. Заведующим этой столовой состоит Набиджан Курбанбаев, а главным лицом является Тохтабеков, а контроля над ними никакого нет, и я думаю, что если будет назначена ревизия столовой, то будут обнаружены большие злоупотребления. О Мир Али Умарбаеве я слышал от сына Мир Али Умарбаева Алимджана, что его отец с кышкарским подданным Ахуном Ходжей, живущим в Андижане, имеет крупное торговое дело: Мир Али Умарбаев дает деньги, а Ахун Ходжа на эти деньги покупает для торговли баранов, мату и прочее. Больше об Умарбаеве я ничего не знаю, сказал то, что слышал. Какое количество продуктов отпускается для столовой поваров, я не знаю. О торговле Набиджаном, Тохтабековым и их компанией баранами я сказать не могу, я не знаю, сколько баранов и по какой цене ими было куплено и продано. До революции я учился в русско-туземной школе, а за время революции ничего не делаю. Имею в кишлаке Курган-Тепе пятнадцать танапов земли, которую я сам и обрабатываю. Больше добавить ничего не имею.

Прочитано и переведено (подпись).