Доклад и.д. военного губернатора Ферганской области П.П. Иванова Туркестанскому генерал-губернатору А.Н. Куропаткину Report from P. P. Ivanov, acting military governor of Fergana Oblast, to Turkestan Governor-General A. N. Kuropatkin

Transcription

Доклад и. д. военного губернатора Ферганской области П.П. Иванова

Туркестанскому генерал-губернатору А.Н. Куропаткину

№ 58                                                                                                    12 декабря 1916 г.

                                                                                                                          Секретно

Из представляемого обширного производства о деятельности подпольной партии «Таракки парварлар» вытекают следующие данные: в г. Андижане главным действующим лицом местной партии «Таракки парварлар», прикрывающейся панисламистскими идеями, но в действительности преследующей цель наживы путем шантажа, гнусных кляуз, подкупа, интриг и лжи, является письменный переводчик Андижанского уездного управления Сулейман Кенгельбаев, при участии переводчиков мировых судей Андижанского уезда 1-го участка Акбара Байтурсунова и 5-го участка Мадамина Байтурсунова.

Из имеющихся в деле показаний видно, что деятельность этих трех лиц началась и организовалась в чрезвычайно тонко разработанную систему на пространстве последних восьми лет. Объектами хищнической деятельности преступного сообщества являются туземные должностные лица и состоятельные туземцы. Выражается деятельность в том, что Сулейман Кенгельбаев возбуждает заинтересованных лиц к подаче жалоб на туземное должностное лицо, обещая убрать его с должности, за что и получает вперед мзду от заинтересованных лиц. Изучив делопроизводство уездного управления, а также областного правления, Кенгельбаев путем искусного составления кляуз и подтасовки свидетельских показаний добивается назначения следствия в отношении своей жертвы и устранения от должности. После сего пострадавший должностной туземец, потерявший должность и находящийся под угрозой следствия, которое находится в руках сообщников Кенгельбаева, братьев Байтурсуновых, волей-неволей идет к Кенгельбаеву, вносит ему значительную сумму, и тогда Байтурсуновы, фигурируя в качестве переводчиков следователей, направляют следствие к прекращению. Затем, получив снова мзду, Кенгельбаев возбуждает от имени своей жертвы ходатайство о восстановлении в должности на основании данных следствия, не подтвердившего виновность, что обыкновенно и удается. Таким путем Ярбашинский волостной управитель Садыкали Ходжашадман Ходжаев был восстановлен и смещен с должности четыре раза, уплатив шайке в общей сложности 2000 рублей.

Подобные дела Кенгельбаев имел с Аимским народным судьей Пахретдин-ходжа Нуретдинходжаевым, который прислал Кенгельбаеву 300 рублей через своего писаря Касымбека Нишанбекова за направление следствия в желательную сторону.

  Бывший Сайский народный судья Мулла-тюря Кульходжи Джан-баба Суфиев за время службы также был несколько раз устранен и восстановлен в должности при благосклонном содействии Кенгельбаева, причем каждый из этих случаев ему обошелся не менее 1000 рублей.

  Кокан-Кишлакский народный судья Искандер Пассатходжи Пансатов, будучи обвиняем в совершении подложного акта, вызывался несколько раз в камеру мирового судьи для допроса, но допрос каждый раз откладывался, о чем объявлял Пансатову Кенгельбаев и вместо показаний следователю Пансатов вынужден был давать Кенгельбаеву 100–150 рублей. Дело таким образом тянулось, пока Кенгельбаев получил с народного судьи в общей сложности 500 рублей.

  В отношении богатых туземцев деятельность шайки выражается в том, что жертва по наговору наученных попавшихся в грабеже, разбое или убийстве преступников привлекается по обвинению в соучастии, после чего Кенгельбаев и его шайка, добившись, как, например, в деле Ашур-Али Ходжи Сатимбаева предварительного заключения своей жертвы под стражу, потом начинают ее выкручивать также за мзду. Сатимбаев в вознаграждение за это, чтобы он был оправдан по делу в ложном обвинении его в найме преступников для убийства жителя селения Бута-Кара, некоего Адильбая, уплатил Кенгельбаеву первоначально 6000 рублей, а затем израсходовал на это дело еще 6000 рублей, из коих львиная доля досталась Кенгельбаеву.

  Харабадский сельский старшина Тюлякбай Касым Инаков и его отец Касым Инак Рузыбаев, будучи привлечены к ответственности и арестованы за убийство и ограбление односельчанина Тюлякбая, отдали Кенгельбаеву принадлежавший им участок земли по Михайловской улице в городе Андижане за то, что якобы по протекции Кенгельбаева были отданы на поруки. Этот участок позднее Кенгельбаев продал за 17 000 рублей.

  Арестованный приставом и переданный в распоряжение следователя житель города Андижана Рустамбек Юсупбеков был освобожден из-под стражи лишь после того, как уплатил Кенгельбаеву 100 рублей, хотя по делу абсолютно не был виновен, так как даже не являлся свидетелем поранения его конюхом гостя последнего, а был арестован лишь как хозяин дома, в котором произошла драка с серьезными поранениями.

  Состоя переводчиком Андижанского уездного управления, Кенгельбаев считает своим долгом стяжать с каждого туземца, являющегося с той или другой просьбой к уездному начальнику.

  Летом текущего года помощник Андижанского уездного начальника, подполковник Полюдов, уезжая в командировку в Семиреченскую область в связи с беспорядками, взял с собой Кенгельбаева, который, возвратясь оттуда, пригнал около тысячи голов баранов и продал их на базаре в селении Джелалабад за сравнительно низкую цену (30 рублей за штуку).

  Указанная деятельность Кенгельбаева и его соучастников принесла им невероятное обогащение и сделала всесильными и страшными людьми в глазах туземцев настолько, что совершенно независимые и сами по себе влиятельные богачи-сарты приходят в ужас при одной возможности навлечь на себя гнев шайки (рапорт пригородного участкового пристава Андижанского уезда от 25 ноября с.г. за № 742).

  В 1915 г. в Андижане появляется подпольный адвокат Убайдулла Асадулла Ходжаев, который 9 марта того же года подает по доверенности туземцев Базар-Курганского сельского общества жалобу на Базар-Курганского участкового пристава капитана Новгородцева, обвиняя его в злоупотреблениях при постройке на общественные суммы волостного суда, причем настойчиво требует якобы для успеха производства дознания немедленного устранения от должности участкового пристава и сельского старшины. Как видно из журнала общего присутствия Ферганского областного правления от 27 апреля 1916 г. за № 165 и приложенного к нему дознания, произведенного старшим чиновником для поручений при военном губернаторе Ферганской области, оказывается: 1) что Убайдулла Ходжаев подложно выступил доверенным от имени Базар-Курганского общества, так как общество не только не уполномочило его на подачу жалобы, но выступило против Ходжаева само настолько энергично, что Ходжаев, опасаясь самосуда, искал защиты у самого чиновника, производившего дознание; 2) что поводом подачи жалобы на участкового пристава и сельского старшину при участии Саидходжа Абдумалик Ходжаева, как видно из доклада, производившего дознание чиновника для поручений, послужило стремление спасти от высылки по приговору общества за порочное поведение родственника Убайдуллы Ходжаева, Абдумалик Ходжаева, жителя Базар-Курганского сельского общества; 3) в просьбе о немедленном устранении от должностей пристава и старшины, якобы для успешного производства дознания, изложенной в трех жалобах Ходжаева, и заключается главное средство достижения цели, а именно: у учителя создается предвзятое впечатление о необычной угнетенности просителей и, кроме того, достигнув смещения пристава и влиятельного старшины, настоявших перед обществом о выдворении порочного родственника автора жалобы, Ходжаев легко добился бы отказа терроризованного общества от своего первоначального приговора о выдворении, устранил бы с дороги пристава, на которого было бы возложено расследование обстоятельств приговора и сразу поднял бы свое значение в глазах невежественной массы как адвоката до таких же страшных размеров, до каких дошло влияние Кенгельбаева и его шайки; 4) дознание не только не подтверждает, но и опровергает обвинения, возведенные Ходжаевым на пристава Новгородцева; 5) дознание, произведенное чиновником для поручений, не внушает какого-либо недоверия уже по одному тому, что присутствовать при дознании был приглашен на все время сам Ходжаев, который не особенно, видимо, интересуется конечным обвинением пристава Новгородцева, добивался лишь устранения его от должности и, видя, что жалоба его опровергается, то есть домогательства его становятся безнадежными, выходит из себя, чтобы доказать губернатору в подаваемых одна за другой жалобах необходимость смещения пристава и старшины; 6) наконец, Ходжаев, не без основания опасаясь за свою неприкосновенность со стороны возбужденного против него Базар-Курганского общества, скрывается из Базар-Кургана и, чтобы выйти из положения, пишет губернатору, что он отказывается от дальнейшего участия в деле, так как его основная жалоба не удовлетворена – пристав и старшина не устранены. Не ограничиваясь этим, Ходжаев помещает корреспонденцию в местной газете, что ни за ложный донос, ни за клевету он отвечать не будет вследствие особенности существующего на этот счет законодательства, которое делает почти невозможной успешность привлечения за означенное преступление. А за диффамацию административная власть никогда привлекать не будет из понуждений чисто этического свойства.

  Личность Ходжаева и его попытка занять положение, подобное Кенгельбаеву и К-о, выясняется из всего приведенного выше. Но попытка не удается и Ходжаев продолжает пребывать в положении влачащего жалкое существование подпольного адвоката, сотрудничающего между делом и в местных газетах с прогрессивным направлением.

  Перед беспорядками Ходжаев создает себе марку панисламиста. После беспорядков едет в Петроград, проникает благодаря газетным связям в думские круги, освещает тенденциозно положение вещей в крае и везет в Туркестан Керенского и Тевкелева, с которыми появляется везде, распуская в народе сведения о том, что он нашел влиятельных защитников туземному населению в Петрограде. Желая использовать момент для приобретения влияния на население, Ходжаев не бросает той игры, которую он затеял в деле с капитаном Новгородцевым, и с целью приобрести значение человека, имеющего решающее влияние добиться удаления от должности начальника Андижанского уезда, в жалобе, поданной на имя Вашего Высокопревосходительства в городе Андижане перед лицом целой толпы туземцев.

  Если Кенгельбаев и его шайка сумели терроризировать своим влиянием население путем смещения туземных должностных лиц, то Ходжаев совершенно правильно рассчитал приобрести еще большее влияние, добившись устранения уездного начальника. Расчет Ходжаева заключается в том, чтобы громогласно подать жалобу на уездную администрацию в то время, когда по моему поручению уже производится дознание, и ее действиях, когда два пристава, изобличенные в злоупотреблениях, мною уже были смещены с тем, что ожидаемое устранение уездного начальника приписать в глазах народных исключительно себе. Жалоба Ходжаева никаких конкретных обвинений почти не содержит, а заключается в перечне так называемых базарных слухов. Это обстоятельство свидетельствует о том, что Ходжаев хотел создать вокруг себя лишь шумиху. Во всяком случае, деятельность Ходжаева совместно с Керенским и Тевкелевым, выступление его в громогласных жалобах против уездной администрации в Андижане и усердное рекламирование газеты «Туркестанский голос», печатавшей то о появлении Ходжаева на смотре рабочих перед Вашим Высокопревосходительством, как председателя районного комитета, то о речи, сказанной «г. Ходжаевым»^[1] в Ташкентском отделении Русского географического общества после отповеди Вашим Высокопревосходительством безграмотного доклада некоего Кузнецова, причем читатели «Туркестанского голоса» оповещаются, что после отъезда Вашего Высокопревосходительства из заседания г. Ходжаев обрушился на русскую народность, заявляя, что русские научили туземцев только воровать, сделали свое дело.

  Ходжаев занял два номера в лучшей ташкентской гостинице, держит номер в другой, где и производит приемы туземцев со всего края. В приезд в Ташкент я лично был свидетелем приемов Ходжаевым целой толпы сартов, наполнявшей всю лестницу отеля «Националь». Из нищего подпольного адвоката Ходжаев в глазах туземцев стал сановником, получает возможность проживать огромные деньги, и туземцы свои прошения начинают адресовать прямо Ходжаеву, как лицу, по их мнению, облеченному громадной властью.

  Для распространения своего влияния в крае Ходжаев входит в союз с шайкой Кенгельбаева в Андижане, воспользовавшись готовой организацией. Шайка еще в 1915 г., относившаяся с пренебрежением к нищему, начинающему, ныне видит в нем силу, дающую возможность направлять дела не как это делалось раньше, приставу, уездному начальнику или по большей мере губернатору, а прямо к высшей власти в крае через уверившего в своем значении Ходжаева. Появляясь всегда в приемные дни у Вашего Высокопревосходительства со своими клиентами, Ходжаев уверял последних, что он является докладчиком Вашим по туземным делам. К шайке Кенгельбаева в союзе с Ходжаевым примыкает редактор газеты «Туркестанский голос», личный почетный гражданин Анатолий Афанасьевич Чайкин вместе со своим сотрудником, личным гражданином Ильей Яковлевичем, евреем Шапиро. Добиваясь приобретения значения в глазах народной массы, Чайкин предпринимает ту же систему действий, которой характеризуется деятельность Кенгельбаева, Ходжаева и всей шайки партии «Таракки парварлар», а именно делает попытку смещения крупного должностного лица. Подходящей жертвой оказался старший аксакал города Андижана Ширмет-мирза Алимкулов. Чайкин телеграфировал Вашему Высокопревосходительству о том, что Алимкулов противодействует назначенному Вами дознанию. 

  Телеграмму эту, рассчитывая на смещение, благодаря серьезности обвинения опубликовывает в своей газете, а в следующем номере опубликовывает о состоявшемся смещении (прилагается номер газеты «Туркестанский голос»). Смещение Алимкулова произвело на население ошеломляющее впечатление, как человека, пользующегося огромным влиянием и знатного происхождения, Ширмет Мирза, сын Кашгарского регента Алимкула, очень богат и занимается земледелием. Согласился занять должность старшего аксакала перед беспорядками. Много сделал, по свидетельству начальника уезда, в водворении спокойствия и порядка в городе Андижане. После смещения Алимкулова значение шайки Кенгельбаева, Ходжаева и газеты «Туркестанский голос» поднялось в глазах туземцев до весьма значительной высоты. Тираж газеты «Туркестанский голос» увеличился в несколько раз. Газета начала раскупаться туземцами, что при оппозиционном направлении «Туркестанского голоса» едва ли желательно. Связь между Чайкиным и Шапиро, с одной стороны, и шайкой Кенгельбаева – с другой, установлена свидетельскими показаниями.

  Как видно из доложенного, отмечается вредная деятельность следующих лиц:

  1) переводчиков: Андижанского уездного управления Сулеймана Кенгельбаева, мирового судьи 1-го участка Андижанского уезда, Акбара Байтурсунова, мирового судьи 5-го участка Андижанского уезда, Мадамина Байтурсунова и ташкентского сарта Убайдуллы Ассадуллы Ходжаева, которые образовали между собой тайное сообщество, прикрытое панисламистскими идеями, но направленное исключительно для приобретения в глазах народной массы решающего значения путем дискредитирования русской местной власти, с целью наживы применением самых гнусных средств; виновность указанных четырех лиц я полагаю совершенно доказанной, почему и ходатайствую о водворении их из края.

  2) А.А. Чайкина и его сотрудника Шапиро в том, что они с целью поднять тираж своей газеты в личных выгодах вошли в соглашение с указанными выше лицами и для приобретения значения в глазах народной массы в отношении старшего аксакала Алимкула применили основной прием указанной выше шайки. Кроме того, Чайкин и Шапиро проводят среди туземцев узкопартийный, оппозиционный взгляд своей газеты. Полагаю, что с разгромом партии «Таракки парварлар» личная вредная деятельность Чайкина и Шапиро должна прекратиться. Нахожу обоих лишь второстепенными персонажами во всем деле. Вследствие изложенного, а также и потому что материал, собранный против Чайкина и Шапиро, не достаточно меня убеждает в их безусловной виновности, я нахожу преждевременным ходатайствовать о наложении на указанных лиц административного взыскания.

  3) Кроме того, выясняется прикосновенность к делу сотрудника газеты «Туркестанский голос» биржевого маклера Окунь и состоящего при мне переводчика Батырхана Миербекова. Вредную деятельность маклера Окунь я считаю мало доказанной, а в сообщничестве моего переводчика с Кенгельбаевым не сомневаюсь, поэтому в недалеком будущем отстраню его от должности.

  Прилагаю дело на 162 листах, которое по миновании надобности прошу распоряжения Вашего Высокопревосходительства мне возвратить.

Подлинный подписал:

И. д. военного губернатора Ферганской области полковник               Иванов

С подлинным верно:

Начальник Туркестанского районного охранного отделения полковник Волков

ЦГА РУз. Ф. И-461. Оп. 1. Д. 1902а. Л. 61–65 об.