Заметка председателя Союзного меджлиса горцев Кавказа А. Цаликова «Можно ли верить?» Newspaper report by A. Tsalikov, chairman of the Union Majlis of Mountain Peoples of the Caucasus, “Can One Believe?”
Transcription
Заметка председателя Союзного меджлиса горцев Кавказа А. Цаликова «Можно ли верить?»
8 декабря 1919 г.
…Как считаются большевики с волей того или иного инородческого населения, можно судить хотя бы по Туркестану.
В недавно вышедших номерах журнала «На рубеже» помещены весьма любопытные очерки известного общественного деятеля в мусульманском мире киргиза Мустафы Чокаева под заглавием: «Туркестан и революция».
Там, между прочим, читаем: «При объявлении Туркестана “Советской республикой” (1 мая 1918 г.) среди почти 500 членов съезда советов молчаливо присутствовало не более полутора десятка киргиз и сартов» («На рубеже», № 2, стр. 9).
Это в крае, где туземное мусульманское население составляет 95% общего количества жителей.
До провозглашения советской власти в самом Туркестанском исполнительном комитете из 9 мест мусульмане имели только 2 и 4 места из 24 в краевом совещании.
Когда такое положение вещей вызывало протесты «мусульманского большинства», подававшиеся от имени Киргизского и Общемусульманского краевых советов, то эти протесты вызывали недвусмысленную угрозу со стороны краевой советской власти.
«Исчерпав все средства, — говорит Мустафа Чокаев, — туркестанское мусульманское население вернулось на путь самостоятельного разрешения своих национальных задач».
Была провозглашена автономия Туркестана (25–29 ноября 1917 г., Кокандский съезд) и избрано правительство автономного Туркестана. Это правительство просуществовало два месяца, успев за это время провести через Народный совет закон о выборах в Туркестанское Учредительное собрание.
«В истории народов, слагавших старую Россию, эта кратковременная попытка туркестанских мусульман, — продолжает свое печальное повествование Мустафа Чокаев, — самостоятельно разрешить национальные проблемы займет, несомненно, одну из самых трагических страниц.
Разгром в начале февраля 1918 г. резиденции автономного правительства — богатейшего города всей Средней Азии — Коканда, беспримерная, даже в истории российского большевизма, жестокость по отношению к мусульманскому населению, осквернение мечетей и многих мусульманских святынь, сожжение книгохранилищ при медресе — все это оказалось не последней каплей в той чаше, которую пришлось испить туземному населению из рук большевистской диктатуры.
Идея национального самоопределения была загнана в подполье и «хозяевами страны» стали сибирские и другие полки, да военнопленные-мадьяры…
При таких условиях безоружному туземному населению Туркестана оставалось думать только о своем физическом самосохранении».
Перед нами слова и факты. Теория и практика большевиков в их отношении к правам малых народов на национальное самоопределение…
Ах[мед]
˂˂Вольный горец (Тифлис). 1919. 8 декабря.˃˃
Translation
Newspaper report by A. Tsalikov, chairman of the Union Majlis of Mountain Peoples of the Caucasus, “Can One Believe?”
8 December 1919
…One can judge at least in the case of Turkestan how much the Bolsheviks consider the will of a non-Russian population.
Recent issues of the journal Na Rubezhe carried highly interesting essays by the Kirgiz Mustafa Chokaev, a well-known public figure in the Muslim world, under the heading “Turkestan and the Revolution.”
There we read in passing: “When Turkеstan as declared a ‘Soviet republic’ (1 May 1918), the nearly 500 members of the congress of Soviets included not more than fifteen Kirgiz and Sarts, who sat silently” (Na Rubezhe, No. 2, p. 9).
This is in a krai where the Muslim population makes up 95% of the total number of inhabitants.
Prior to the proclamation of Soviet rule, Muslims had only 2 seats out of 9 on the Turkestan Executive Committee itself and 4 out of 24 seats at the krai conference.
When this state of affairs produced protests by the “Muslim majority,” which were submitted on behalf if the Kirgiz and General Muslim krai Soviets, these protests drew an unambiguous threat from the krai Soviet government.
“After exhausting all means,” says Mustafa Chokaev, “the Turkestan Muslim population has returned to the path of dealing with its national tasks on its own.”
Turkestan’s autonomy was proclaimed (25-29 November 1917, Kokand congress) and a government of autonomous Turkestan was elected. This government lasted two months, after managing during this period to push through the People’s Council a law on elections to the Turkestan Constituent Assembly.
“In the history of the peoples that made up old Russia, this short-lived attempt by the Turkestan Muslims,” Mustafa Chokaev continued his sad narrative, “to solve their national problems ion their own will undoubtedly take up one of the most tragic pages.
“The destruction in early February 1918 of the seat of the autonomous government – the richest city in all of Central Asia, Kokand – the unprecedented, even in the history of Russian Bolshevism, brutality toward the Muslim population, the desecration of mosques and many Muslim sacred places and objects, the burning of book depositories at the madrasa – all this turned out not to be the last drop in the bitter cup that the native population had to drink from the hands of the Bolshevik dictatorship.
“The idea of national self-determination was driven underground, and Siberian and other regiments, as well as Hungarian prisoners-of-war, became ‘masters of the country’…
“Under these conditions the unarmed native population of Turkestan was left to think only about its physical self-preservation.”
We have the words and facts before us. The theory and practice of the Bolsheviks in their treatment of the rights of small peoples to national self-determination…
Akh[med]