Статья М. Чокаева «Большевизм в чалме» (Страничка восточной политики туркестанских большевиков) Article by M. Chokaev, “Bolshevism in a Turban,” (Page on the Eastern policy of the Turkestan Bolsheviks)
Transcription
Статья М. Чокаева «Большевизм в чалме» (Страничка восточной политики туркестанских большевиков)
21 января 1920 г.
Под таким заглавием известный туркестанский деятель Мустафа Чокаев в № 6 журнала «На рубеже» дает весьма интересные сведения о характере, который приняла политика большевиков на Востоке и в частности в Туркестане.
…Проиграв ставку на «сознательных рабочих трех самых передовых наций человечества — Англии, Франции и Германии» (слова декрета о мире), пишет М. Чокаев, и на возможность, по крайней мере, в близком будущем социалистической революции на Западе, московский Совнарком обратил свои взоры на мусульманский Восток и в первую очередь на Туркестан, как «на ключ Востока» (выражение чрезвычайного комиссара по Средней Азии и Западной Сибири инженера Кобозева).
Здесь, в колыбели тюркских народов, на подступах страны Великих Моголов — Индии, этой ахиллесовой пяты великобританского империализма, российские коммунисты вздумали зажечь костер восточной освободительной революции.
Имеющиеся в нашем распоряжении письменные данные (письма, резолюции, воззвания, речи), относящиеся к последнему периоду (август — ноябрь 1919 г.), с исчерпывающей ясностью указывают на то, что большевики с вершин коммунистического Монблана как будто спустились на почву понимания стремлений и идеалов мусульманского населения.
Но… обратимся лучше к документам.
«Раньше при царизме любой чиновник администрации имел право, по 64 ст. Туркестанского положения, сажать нас в кутузку; при правительстве Керенского революционные партии в Туркестане отталкивали нас от себя, от общей работы; ныне при большевиках, правда, после ужаснейших их преступлений перед нашим народом мы медленными, но уверенными шагами идем к своей цели — стать хозяином в своей стране. Большевики ставят нам лишь одно двустороннее условие — не поднимать против советской власти вооруженного восстания и противодействовать вторжению империалистов. Со своей стороны, мы записываемся в коммунисты с единственной целью добиться своих национальных чаяний. И мы довольны друг другом»*.
Так пишут нам из Туркестана.
Большевики не ограничиваются удовлетворением локально-национальных требований туркестанских мусульман.
Эмир бухарский, находившийся до сих пор в рядах «меньшевых»** и преследующий в своем ханстве всех мусульман, носящих костюм европейского покроя, теперь под влиянием советов афганского эмира Амануллы-хана и, в особенности Кязим бея, стал клониться к союзу с туркестанской советской властью***.
Большевики, хорошо учитывая внутреннюю, идеологическую связь между всем мусульманским миром, с большим умением и не свойственной им методичностью вбивают в сознание туркестанских мусульман и общность их интересов и политических судеб со всем остальным миром ислама…
«Мусульмане всего мира должны или умереть вместе, или они добьются соединенными усилиями счастливой жизни.
Братья мусульмане! Присоединяйтесь к российскому пролетариату: российский пролетариат освободит вас от неволи», говорится в речи-воззвании одного из ответственейших руководителей восточной политики туркестанского советского правительства.
Свою решимость защищать интересы мусульманского мира, не останавливаясь ни перед чем, советские деятели аргументируют ссылкой на то, что афганский эмир Хабибулла-хан был сражен только одной пулей за то, что свое благополучие он ставил выше интересов Ислама****.
…Союзников коммунистов ищут и, надо сказать правду, находят всюду. Их совершенно не интересует классовая или социальная принадлежность адептов: национал-шовинист, пантюркист, панисламист или, наконец, клерикал, — все равно, лишь бы против Англии. Эта умелая неразборчивость дает свои результаты.
Один коммунизированный агитатор-мусульманин, специально командированный центральным Совнаркомом в Туркестан, исполняя задания власти о распропагандировании туземного населения, повторяет доводы Саида Джемальэддина, приводившиеся им в пользу изгнания из мусульманских стран европейцев (тут уже не буржуи, меньшевики, правые с.р. и даже не англичане, а гораздо большее, чем они все, вместе взятые). Оратор при напряженном внимании многотысячной аудитории, неоднократно прерываемый возгласами одобрения и даже рыданиями некоторых слушателей-стариков, говорит*:
«Чувство ненависти к мусульманским народам, к нашей религии — исламу, даже к самой личности нашего великого пророка Мухаммада обще всей Европе, всем христианским народам. Вся Европа, весь христианский мир лелеет мечту уничтожить ислам, поработить мусульман. То, что они, европейцы, у себя именуют священным, национализмом и патриотизмом, то, что у них называется национальной честью, у нас, у мусульман, они называют темным фанатизмом и шовинизмом.
Международное право европейских государств не признает мусульман равными христианам.
Не Российское Учредительное собрание, которое не может и не захочет уравнять мусульман с христианами и которое не только не даст вам самостоятельности, а, наоборот, переселит на ваши земли русских крестьян из центральных губерний, а советская власть, поставившая себе целью освободить весь угнетенный мусульманский мир от ига европейцев, главным образом, от Англии, этого кровожаднейшего врага мусульман, советская власть, проводящая в жизнь вашу национальную независимость, обещающая оставить ваши земли в ваших руках, — вот где наше спасение, вот за кем должен идти весь мир мусульманский.
Советская власть доказала свое уважение к нашей религии; она вернула нам священный Коран Османа, увезенный царским правительством из Самарканда в Петербург».
Неудивительно после этого, что под многими воззваниями, приглашающими всех правоверных стать под знамя советской власти в ее борьбе против Англии и широко распространяемыми в Туркестане и далеко за его пределами, нам попадались подписи известнейших имамов-затворников, считавших раньше большим грехом вмешиваться в политику и даже посещать «опоганенные гяурами» города.
Весьма часто обычное революционное «да здравствует» в конце воззваний заменяется молитвенным «да дарует великий Аллах победу и торжество истине».
Поистине — «коммунизм в чалме».
Говоря о повороте политики туркестанской советской власти, заключает М. Чокаев, мы ограничились лишь простой передачей содержания советских воззваний, избегая излишних комментариев, могущих так или иначе отразиться на понимании смысла истинного творения провинциальных коммунистов. Для полноты картины и лучшего уразумения смысла совершающихся в Туркестане событий мы привели выдержки из писем с мест, в которых авторы, без отсебятины, передают то, что они слышали, и то, чего свидетелями они являются.
Признаемся, не все, что содержат иные воззвания, может быть, т[ак] с[казать] с пользою для дела, опубликовано, и мы просто не решились передать на страницах журнала то, смысл и значение чего, по нашему глубокому убеждению, основанному на знании местной жизни, психологии туземной массы, вовсе не оценивается или оценивается не в достаточной степени подписавшими эти воззвания лицами и группами.
Большевики поняли, что мусульманскому населению Туркестана нужно национальное освобождение. Они поняли также, что по социально-экономическому и культурному состоянию этого населения, как, впрочем, и всего современного мусульманского Востока, методы классовой борьбы, за освобождение класса, пока здесь не применимы, ибо эксплуатируемым является, по существу, не какой-либо отдельный класс, а как бы народ (или народы — в масштабе всего мусульманского Востока) в целом. Но, поняв все это, туркестанские большевики, благодаря своим фатальным особенностям, ударились в другую крайность: идею национального освобождения они нарядили в кумачовую чалму религиозного фанатизма и договорились до чудовищных вещей.
Нет сомнения, что деятели или, вернее, делатели восточной политики туркестанского советского правительства знают, что то, что они культивируют в некоторых частях Туркестана, по природе своей имеет тенденцию выйти за пределы, которые ему ставятся в настоящее время.
Пусть над этим призадумаются в первую голову сами московские вожди российских большевиков и сами же положат предел тому безумию, которое ныне творится в Туркестане именем «пролетарской революции и ее органа — рабоче-крестьянского правительства Советской России».
В заключение считаем нужным отметить, что пути к национальному освобождению в представлении демократических кругов самих туркестанских мусульман лежат не чрез возбуждение религиозной вражды против кого бы то ни было, а в стремлении в рамках завоеваний революции к установлению равноправного братского сожительства народов Туркестана в свободном союзе с демократией России и соседних новообразовавшихся государств…
Демократия Туркестана знает, что собственных ее сил, дай Бог, чтобы хватило для устройства своих дел, и поэтому не задавалась мыслью о начатии восточного освободительного движения. Она при этом исходила из того простого практического расчета, что при современных условиях жизни страны и уровне развития населения с нее будет достаточно, если ей удастся укрепиться на первой, более доступной стадии, заложить, т[ак] с[казать], прочный фундамент здания национального самоопределения, на фронтоне которого был бы не провоцируемый ныне туркестанскими коммунистами лозунг «джихада» (священной войны), а истинно демократическое «живи сам и давай жить другому».
˂˂Борьба (Тифлис). 1920. 21 января.˃˃
* Этот союз большевиков с мусульманами нисколько не ослабляет непримиримости мусульманского населения нагорной части Ферганской области в отношении советской власти. М. Ч[окаев].
** В Туркестане и Бухаре туземцы всех делят только на «большевой» (большевики) и «меньшевой» (все остальные).
Слово «большевой» использовалось в негативном смысле, как синоним хулигана.
*** Последние телеграммы говорят о торжественной встрече туркестанских советских войск с войсками бухарского эмира.
**** Из речи командующего туркестанской Красной армии, произнесенной в Асхабаде 12 августа 1919 г.
* Цитирую по письму из Ташкента, ноябрь 1919 г.
Translation
Article by M. Chokaev, “Bolshevism in a Turban,” (Page on the Eastern policy of the Turkestan Bolsheviks)
21 January 1920.
Under this heading the well-known Turkestan public figure Mustafa Chokaev, in No. 6 of the journal Na Rubezhe, provides highly interesting information on the form that the Bolsheviks’ policy in the Eastern, and in Turkestan in particular, have assumed.
…Having lost its gamble on “the conscious workers of the three most advanced nations of mankind – England, France and Germany” (the words of the decree on peace), writes M. Chokaev, and the possibility, at least in the near future, of a socialist revolution in the West, the Moscow Sovnarkom has turned its focus to the Muslim East and above all to Turkestan, as the “key to the East” (an expression of the commissar extraordinary for Central Asia and Western Siberia, engineer Kobozev).
Here in the cradle of the Turkic peoples, at the approaches to the land of the Great Mughals – India, that Achilles heel of British imperialism – the Russian communists have taken it into their heads to light the fire of an eastern liberation revolution.
The written material that we have in our possession (letters, resolutions, appeals, speeches) pertaining to the recent period (August-November 1919), point with total clarity to the fact that the Bolsheviks seem to have descended from the peaks of the communist Mont Blanc to the ground of understanding the aspirations and ideals of the Muslim population.
But… let us better take a look at the documents.
“In the past under tsarism any official of an administration had the right, under Article 64 of the Turkestan Statute, to put us in the clink; under Kerensky’s government the revolutionary parties in Turkestan pushed us away from them, from common work; now under the Bolsheviks, it is true, after their extremely horrible crimes against our people, we are moving slowly but steadily toward our objective – to become the master in our own country. The Bolsheviks are only raising one bilateral condition with us – not to instigate an armed revolt against Soviet rule and to resist the invasion of the imperialists. For our part, we are enlisting as communists for the sole purpose of achieving our national aspirations. And we are satisfied with each other.” *
This is what people are writing to us from Turkestan.
The Bolsheviks are not confining themselves to satisfying the local, nationality-related demands of Turkestan Muslims.
The Emir of Bukhara, who to this day is still in the ranks of the “menshevois”** and persecutes all Muslims who wear European-style suits in his khanate, has now started to lean, under the influence of advice from the Afghan emir, Amanullah Khan, and especially Kazim Bey, toward an alliance with the Turkestan Soviet government. ***
The Bolsheviks, keenly taking into account the internal, ideological connection between the entire Muslim world, is drumming into the Turkestan Muslims, with great skill and uncharacteristic methodicalness, the commonality of their interests and political futures with the entire rest of the Islamic world…
“The Muslims of the whole world must either die together or achieve a happy life through joint efforts.
“Brother Muslims! Join the Russian proletariat: The Russian proletariat will liberate us from bondage,” says a speech and appeal by one of the most responsible leaders of eastern policy of the Turkestan Soviet government.
Soviet leaders support their resolve to protect the interests of the Muslim world, stopping at nothing, by citing the fact that the Afghan emir, Habibullah Khan, was killed with only one bullet for the fact that he placed his own well-being above the interests of Islam. ****
…The communists are looking for allies and, the truth be told, are finding them everywhere. They are not at all interested in the class or social affiliation of followers: a national chauvinist, pan-Turkist, pan-Islamist or, finally, a cleric – it makes no difference, as long as they are against England. This skillful lack of fussiness is producing results.
One communized Muslim agitator, specially sent by the central Sovnarkom to Turkestan to carry out the government’s assignments to proselytize the native population, repeats the arguments that Said Jamaluddin made in favor of expelling Europeans from Muslim countries (this no longer refers to bourgeois, Mensheviks, rightist Socialist Revolutionaries or even the English but much more than all of them combined). The speaker, to the rapt attention of a thousands-strong audience, repeatedly interrupted by shouts of approval and even sobs from some elderly listeners, says: *
“A feeling of hatred toward the Muslim peoples, toward our religion, Islam, even toward the very personality of our great prophet Muhammad, is common to all of Europe, to all Christian peoples. All of Europe, the whole Christian world, dreams of destroying Islam and enslaving Muslims. What they, the Europeans, call sacred, nationalism and patriotism at home, what they call national honor at home, here, among Muslims, they call ignorant fanaticism and chauvinism.
“The international law of European states does not recognize Muslims as equal to Christians.
“Not the Russian Constituent Assembly, which cannot and does not wish to equate Muslims with Christians and which not only will not give us autonomy but, on the contrary, will resettle Russian peasants on your lands from the central gubernias, but the Soviet government, which has given itself the objective of liberating the entire oppressed Muslim world from the yoke of the Europeans, mainly from England, that most greedy enemy of Muslims, the Soviet government, which is implementing your national independence and promises to leave your lands in your hands – that is where our salvation lies, that is who the whole Muslim world should follow.
“The Soviet government has proven its respect for our religion; it has returned to us the sacred Ottoman Quran that was taken away by the tsarist government from Samarkand to St. Petersburg.”
It is not surprising after this that, in the wake of many appeals that invite all true believers to come under the banner of Soviet rule in its struggle against England and that are widely disseminated in Turkestan and far beyond it, we received signatures from the most famous imam-recluses who previously considered it a great sin to intervene in politics and even to visit towns “defiled by the giaours.”
Very often the usual revolutionary “long live” at the end of the appeals is replaced by the prayerful “may the great Allah grant victory and triumph to the truth.”
This is truly “communism in a turban.”
In discussing the change in the policy of the Turkestan Soviet government, M. Chokaev concludes, we have confined ourselves only to conveying the content oaf Soviet appeals, avoiding superfluous commentary that could affect the understanding of the meaning of the true creation of the provincial communists. To help fill out the picture and better comprehend the meaning of the events taking place in Turkestan, we have quoted excerpts from letters from the provinces, in which the writers, without comment, transmit what they have heard and what they have witnessed.
We acknowledge that not everything that some appeals contain can be published, for the benefit of the cause so to speak, and we simply could not bring ourselves to report in the journal anything whose sense and meaning, based on our deep conviction, which is based on knowledge of local life and the psychology oaf the native masses, is not evaluated at all or is insufficiently evaluated by the individuals and groups who signed these appeals.
The Bolsheviks have realized that the Muslim population of Turkestan needs national liberation. They have also realized that, based on the socio-economic and cultural status of this population, as well as the entire present-day Muslim East for that matter, the methods of class struggle, for liberation of a class, are not yet applicable here, because it is not some individual class, in essence, that is exploited, but, in a sense, the people (or peoples – on the scale of the entire Muslim East) as a whole. But having realized all this, the Turkestan Bolsheviks, thanks to their fatal special characteristics, have gone to the other extreme: they have outfitted the idea of national liberation in the red calico turban of religious fanaticism and gone so far as to say monstrous things.
There is no doubt that the leaders or, more precisely, the makers of the Turkestan Soviet government’s Eastern policy know that what they are cultivating in some parts of Turkestan has a tendency by its very nature to go beyond the limits that are currently set for it.
Let the Moscow leaders of the Russian Bolsheviks think about this above all and set a limit themselves to the madness that is now taking place in Turkestan in the name of “the proletarian revolution and its organ, the workers’ and peasants’ government of Soviet Russia.”
In closing, we find it necessary to note that the paths to national liberation as conceived by the democratic circles of the Turkestan Muslims themselves lie not through arousing religious enmity against everyone, no matter whom, but in seeking to use the gains of the revolution to establish equitable fraternal cohabitation among the peoples of Turkestan in a free alliance with the democracy of Russia and neighboring, newly formed states…
Turkestan’s democracy knows that its own resources, God willing, will be enough to organize its own affairs, and therefore did not take up the idea of launching an eastern liberation movement. In this regard it proceeded from the simple practical calculation that, given the country’s current conditions and level of development of the population, it will be enough if the democracy manages to consolidate itself at the first, more accessible stage and lay, so to speak, a solid foundation for the edifice of national self-determination, whose pediment will have on it not the slogan now being provoked by the Turkestan communists of “jihad” (holy war), but the truly democratic “live and let live.”
* This alliance of the Bolsheviks with the Muslims does not weaken in the least the implacability of the Muslim population of the mountainous part of Fergana Oblast toward Soviet rule. M. Ch[okaev].
** In Turkestan and Bukhara the native inhabitants divide everyone only into “bolshevois” (Bolsheviks) and “menshevois” (everyone else).
The word “bolshevoi” was used in the negative sense, as a synonym for hooligan.
*** The latest cables report a ceremonial meeting between Turkestan Soviet troops and troops of the Emir of Bukhara.
**** From a speech by the commander of the Turkestan Red Army, delivered in Askhabad on 12 August 1919.
* I am quoting from a letter from Tashkent, November 1919.