Статья М. Чокаева «Встреча с Нури-пашой (Воспоминания)»
Transcription
Статья М. Чокаева «Встреча с Нури-пашой (Воспоминания)»
27 сентября 1920 г.
24 сентября 1919 г. я был вызван срочною телеграммою в Баку, где меня ждали, как гласила депеша, прибывшие из Туркестана лица. На самом же деле, как выяснилось по моем приезде, никаких туркестанцев не было, а встретиться хотел со мною… Нури-паша.
С Нури раньше не встречался и знаком с ним не был. Меня же ему рекомендовали мои бакинские знакомые, и Нури высказал желание познакомиться и переговорить с туркестанским деятелем.
Это было в то время, когда Нури-паша, после удачного побега из батумского заключения, окруженный в глазах широких кругов мусульманского общества Закавказья ореолом героизма и мученичества за свой патриотизм, еще не нашел точки приложения своих сил.
Я знал, вернее — догадывался, о чем идти может речь при нашей встрече, и поэтому, не желая огорчить популярного в Азербайджане невольника на свободе своим заранее готовым отрицательным отношением к его возможным планам, хотел было уклониться от беседы, но, по настоянию некоторых близких ко мне лиц, согласился переговорить с Нури-пашой.
Встреча наша состоялась 25 сентября в доме Нагиева, что на Торговой улице.
Нури вышел в сопровождении д-ра Фуада, играющего ныне видную роль в турецких коммунистических кругах в Баку, и хозяина квартиры. Он был одет в черкеску, на вид очень молодой, красивый, с проницательным взглядом…
Познакомились и обменялись взаимным сожалением о пребывании на чужбине, хотя тогдашний Азербайджан и для него и для меня был гостеприимной страной.
Недостаточно твердый в знании османского наречия, я предложил пригласить переводчика, так как беседа предполагалась быть очень ответственной.
Нури-паша проявил огромный интерес к Туркестану. Его больше всего интересовала, если можно так выразиться, военно-стратегическая емкость этой мусульманской страны… Он набросал передо мной обширный план военных действий, цель которых заключалась в освобождении как самого Туркестана, так и всех восточных мусульманских стран от ига чужеземцев.
Мои доводы на невозможность в Туркестане создать в предполагаемый им краткий срок достаточную военную силу он отпарировал ссылкой на практику Триполитанской войны, когда ему и его брату Энверу удалось в кратчайший срок создать достаточно внушительную силу для отражения итальянцев.
Когда я ему сообщил, что являюсь решительным противником вооруженных столкновений в Туркестане при нынешнем состоянии этой страны, какие бы цели ни преследовались этими действиями, Нури-паша решительно спросил: «Как же вы хотите освободить страну без войны?»
В этом его недоуменном вопросе было много правды, но современное положение Туркестана, когда за спиной Красной армии в пределах самого Туркестана стояли войска ген. Деникина, всякое вооруженное выступление вместо освобождения могло иметь своим конечным результатом порабощение его российской реакцией.
Следует оговориться, что Нури-паша не предполагал немедленное выступление туркестанцев, а советовал на первых порах совместную работу с советской властью, которая одна из всех возможных российских властей может создать вооруженную силу из мусульман-туркестанцев.
Придавая огромное значение созданию вооруженной силы из туркестанцев, я не мог, однако, быть уверенным, что эта же сила под влиянием некоторых местных кругов не будет употреблена на какую-либо авантюру, и старался всеми силами отвлечь внимание Нури от Туркестана. Опасение мое имело основанием то обстоятельство, что пребывание в Туркестане турецких пашей со множеством офицеров (Нури предполагал перебросить туда свыше 200 турецких офицеров) могло влить силу и энергию в тех кругах туркестанских работников, которые единственное спасение и путь прогресса для Туркестана видели в приглашении на предполагавшийся туркестанский престол одного из принцев оттоманского двора.
Как раз в это время проездом из Константинополя находился в Баку сам автор такого проекта, который при встрече со мной усиленно доказывал мне неизбежность именно этого пути.
Встреча моя с Нури окончилась безрезультатно.
Слышал, что он остался мной очень недоволен, и этим воспользовался наш туркестанский прожектер. Он представил Нури-паше обширный доклад и план действий в Туркестане, который раньше был им предложен в Берлине и Константинополе.
Автор проекта предлагал использовать большевизм и советскую власть в Туркестане, поскольку это не будет противоречить основным принципам шариата.
Мне передавали потом, что Нури не особенно благосклонно отнесся к этому плану…
Прошел небольшой промежуток времени, я снова приехал в Баку, но уже не для встречи с Нури-пашой, а по другим делам. Нури-паша в это время был уже в Дагестане, заезжая изредка в Баку, где он находился в самой тесной связи и дружбе с некоторыми большевиками.
Мне неоднократно приходилось слышать от большевиков: «товарищ Нури». Некоторые большевики, с которыми меня связывало давнишнее знакомство, рекомендовали даже мне совместную работу с «товарищем Нури, который теперь окончательно уверовал в коммунистическую истину, и советскую власть считает единственно приемлемой для всех мусульманских стран».
Мои сомнения относительно основательности этих утверждений были приписаны тогда моей контрреволюционности, и седые большевики, видавшие камеры царских тюрем, ни за что не хотели уступить «товарища Нури» кому бы то ни было: «Он наш окончательно!»
Где теперь эти друзья: Нури и большевики?
Они разошлись, потому что встретились-то не на широком и открытом пути принципиальных революционных исканий, а на узкой извилистой дорожке — от факта к факту.
Этот союз каждая из сторон понимала по-своему: Нури хотел воспользоваться большевизмом и большевиками в своих далеко не революционно-коммунистических целях, а большевикам нужна была популярность Нури и его брата Энвера в тюркском мире.
Все сводилось лишь к одному: кто кого использует раньше.
И результат этого союза налицо.
Благодарю судьбу, что дружба большевиков с Нури не перебросилась и на почву нашего Туркестана.
Мустафа Чокаев
˂˂Вольный горец (Тифлис). 1920. 27 сентября.˃˃