Письмо члена коллегии НКЮ УзССР Грановского наркому юстиции УзССР о контрреволюционных делах

Transcription

<<l.102>>

Совер. Секретно

копия

<<Штамп: «СШЧ Наркомюста СССР Приложение к вх. №27/166с»>>

Народному Комиссару Юстиции УЗССР.

В дополнении и переданной Вам копии докладной записки, адресованной на имя секретаря Самаркандского Обкома КП/б/Уз. тов. Никулина о карательной политике по делам о контрреволюционных преступлениях по Самаркандскому областному суду, сообщаю что при обсуждении вопроса о карательной политике на суженном заседании бюро Самаркандского Обкома 20-го мая 1939 года, в моем присутствии, на неоднократные вопросы к бывш. зам. председателя Самаркандского Областного суда Бабкину и члену Сам. Обл. Суда Прохорову, почему ими давались мягкие меры наказания по делам о контрреволюционных преступлениях в виде 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13 и более месяцев лишения свободы.

Бабкин объяснил: «я хотя в приговоре признавал их виновными в совершении контрреволюционных преступлений, но на суде не подтверждалась их виновность, поэтому я присуждал их на тот срок наказания, который они уже отбыли до суда с тем, чтобы их немедленно освободили, а что можно оправдывать, я этого не знал, а когда присуждал к трем годам лишения свободы за тяжкие к-р преступления, то я тоже не был уверен в совершении ими преступлений, поэтому осуждал так, будучи уверен, что Верхсуд эти приговора отменит. О выносимых приговорах я советывался с Калмыковым быв. нач-ком Самарк. обл. Упр. НКВД и прокурором по надзору за НКВД Наталиным, а также с пред. обл. суда Мустакимовой».

В заключение Бабкин признал свою вину в вынесении неправосудных приговоров, объяснив это своей юридической неграмотностью.

Прохоров объяснил: «Я по примеру Бабкина приговаривал в 1939 году за к-р преступления на короткие сроки наказания, не потому, что доказано преступление, не потому, что подсудимый виновен в совершении контрреволюционного преступления, а потому, что подсудимый до суда сидел в тюрьме».

Далее Прохоров сказал: «В 1938 году я судил за к-р преступления и приговаривал к большим срокам наказания, не входя в обсуждении виновности подсудимого так было до конца 1938 года, а затем после получения новых установок, когда вернулся из Ташкента, Прокурор Наталин, начали приговаривать к меньшим срокам наказания». На неоднократные вопросы секретарей обкома, от кого Вы получили такую директиву, - судить невиновных людей, Прохоров ответил: «на основе письма тов. Сталина тов. Иванову в той части, где он говорит о засылке к нам шпионов».

В заключении Прохоров признал свою ошибку и объяснил ее своей юридической неосведомленностью. Не касаясь решения бюро Обкома, но поскольку сами названные лица в своей категорической форме заявили, что они осуждали за контрреволюционные преступления

<<l.102ob>>

неповинных в этом людей и что они это делали в течение одного года. Считаю необходимым дать соответствующие указания председателю Верхсуда УзССР об истребовании всех дел, рассмотренных Бабкиным и Прохоровым на предмет пересмотра их в порядке надзора.

Прошу об изложенном довести до сведения секретаря ЦК КП/б/ Узб. и Наркомюста Союза ССР.

Начальник Отдела Кодификации и юридической консультации НКЮ Узб. ССР /Грановский/

г. Ташкент 23 мая 1939 года

Р.З. Запись объяснений Бабкина и Прохорова изложена не по стенографической записи.

Грановский

<<Печать: «Наркомюст УзССР Спецсектор»>>

Копия верна: [подпись] /Иванова/