Протокол № 29 заседания коллегии пр наркомюсте ТаджССР об итогах изучения судебной практики Верховного суда по контрев. Делам

Transcription

<<l.98>>

Секретно

<<Штамп: «СШЧ Наркомюста СССР Приложение к вх. №28/114с»>>

Протокол №29

Заседания Коллегии при Наркомюсте Таджикской ССР 14-го ноября 1939г.

Присутствовали:

т. Шарифов – Нарком Юстиции Таджикской ССР

т. Абдуллаев – Председатель Верховного Суда

т. Мосолов – Зам. Пред. Верхсуда

т. Мамзин – Нач. Отдела Судебных Учреждений НКЮ

т. Жамерко – Нач. Отдела Кадров

т. Талалов – Нач. Сектора Адвокатуры

т. Мисаков – Нач. Контрольно-Инспекторской группы НКЮ

т. Наконечников – Ст. Ревизор ОСУ НКЮ

т. Михеева – Член Верховного Суда

т. Польский – Член Верховного Суда

т. Крылов – Член Верховного Суда

т. Раджабеков – Член Верховного Суда

т. Малинова – Член Верховного Суда

т. Сумчинский – Член Верховного Суда

т. Вальдман – Ст. Консультант ОСУ НКЮ

т. Романов – Прокурор Р-ки

т. Шурыгин – Пом. Прокурора Р-ки

Повестка дня:

1. Итоги обобщения и изучения судебной практики Верховного Суда по контрреволюционным делам. /Информация т. Вальдман/

Слушали:

1. Итоги обобщения и изучения судебной практики Верховного Суда по контрреволюционным делам /Информация тов. Вальдман/

Высказались: т.т. Раджабеков, Романов, Мамзин, Крылов, Мосолов, Наконечников, Шурыгин, Михеева, Сумчинский, Абдуллаев, Шарифов.

<<l.99>>

Тов. Вальдман – Тов. Вальдман информирует заседание о том, что Наркомюстом было проведено обобщение и изучение судебной практики Верховного Суда по контрреволюционным делам по ст. 61 ч. 1 УК за период с 1/1 по 1/XI 1939 года. Прежде всего комиссия соприкоснулась с работой следственных органов, которая показала, что крайне небрежно оформлялись документы предварительного следствия. Имеется много протоколов допросов, в которых отсутствуют подписи обвиняемых, имеются протоколы, в которых посторонние лица расписывались за неграмотных обвиняемых. Имеются случаи, когда люди содержались под стражей без санкции прокурора больше года. В ряде дел отсутствует постановление о возбуждении уголовного преследования. В большинстве дел хранятся паспорта осужденных, что можно отнести, как за счет органов расследования, так и за счет Верховного Суда.

Верховным Судом из общего количества осужденных 36,48% осуждено на срок до трех лет, что никак не может считаться мерами, оправдывающими борьбу с врагами народа.

Имелись случаи неосновательного вынесения оправдательных приговоров и осуждение на сроки ниже нисшего предела.

При осуждении трудовых поселенцев в ряде случаев не указывалось в приговорах, что осужденный по окончании отбытия срока наказания подлежит водворению в спецпоселок.

Дальше тов. Вальдман дает цифровые данные в отношении лиц, лишенных свободы, лишенных избирательных прав, в отношении сроков прохождения дел. Некоторые дела лежали не рассмотренными больше года. 75% дел рассмотрено с нарушениями ст. 73 УПК.

Приводятся, как примеры фактов нарушения карательной политики по данной категории дел, следующие дела, рассмотренные Верховным Судом: Саксенбаева, Байманова, Калаганова Андрея, Абирова Ибрагима, Сундукова, Дрюнина и Лобановой, дело Фарапонтовой, Сайфуллина, Штирц, Николаева, Маруженко, Воюнова, Хайкина. По всем этим делам даны заниженные меры наказания. По делу Гринткова в приговоре допущено полностью изложение контрреволюционных выражений обвиняемого.

Имеются факты неосновательного осуждения, например, по делам: Ниязова, Ромазонова Раджаба, Ахедова Дадаш, Рахматуллаева Т., Семенова Аркадия, Хатомова Умир, Рихтера, Терещенко.

<<l.100>>

Тов. Раджабеков – Из доклада и представленных выводов комиссией можно заключить, что карательная политика по этой категории дел является неудовлетворительной, что меры наказания не выдерживают той карательной политики, которая должна быть применена по этой категории дел. Есть много дел, по которым люди осуждены неосновательно и в результате получается из выводов комиссии, что у нас очень плохо обстоит дело с карательной политикой. А конкретного в выводах о недостатках, как надо их исправлять не указано. К сожалению докладчик говорил, что дел он даже не видел, а только просмотрел картотеку, т.к. смотрел на ст. и сколько наказания. а с обстоятельством каждого дела не ознакомился. А поэтому, я считаю, что прийти к определенным выводам нельзя. Почему комиссия считает, что, если дано 3 года поражения в избирательных прав, то это значит, что карательная политика невыдержанная, неудовлетворительная? Я считаю, что так рассуждать совершенно неправильно. Закон определяет поражение избирательных прав от одного года до 5 лет, суд считает, что нужно дать 2-3 года поражения в правах. Почему неудовлетворительная карательная политика? Где сказано, что обязательно нужно дать 5 лет поражения в избирательных правах? Никто не может дать такой ориентации суду. Суд рассматривает конкретного объекта и субъекта.

Или в отношении избрания срока наказания. Комиссия считает, что если дано ниже5 лет лишения свободы, то карательная политика неудовлетворительная, а если выше 5 лет, то удовлетворительная. Закон же определяет от одного года до 10 лет и суд может решить сколько нужно дать не тому или иному обвиняемому, исходя из его социальной опасности и других моментов.

В отношении нарушения процессуальных норм, тов. Вальдман говорит, что Хатамов осужден с нарушениями процессуальных норм. Какое нарушение именно, докладчик не может сказать. Откуда Вы это взяли? Никакого нарушения я здесь не вижу. Говорят Ниязов осужден неосновательно. В приговоре конкретно указано, что подтверждается и что не подтверждается.

Комиссия считает, что Абиров Ибрагим оправдан неосновательно. Я зачитаю показания свидетелей /зачитывает/. Я считаю, что  5 лет лишения свободы – это не пустяк, как думают некоторые товарищи. Говорят мало дали Байматову 62-х летнему старику 2 года лишения свободы и один год поражения в правах, я считаю это вполне достаточным.

И последнее это в отношении 132 ст., в этом отношении возможно, что я ошибся, я не спорю, возможно в этой части обвиняемый действительно неосновательно был осужден, но по этому вопросу все работники суда и прокуратуры до сих пор путаются.

Тов. Романов – Я считаю, что те недостатки предварительного следствия, которые отмечены комиссией, они, бесспорно, имеют место и нет никаких оснований оспаривать их. Но мне кажется, что этот факт относится все-таки к первому кварталу 19... года. Я говорю о числе оправданных и прекращенных дел. Я полагаю, что все знают, чем это объяснялось, т.к. до 18-го Съезда ВКП/б/ мы сами не знали, как быть с этими делами и после съезда мы уже встали на определенную, более решительную точку зрения. Что мы допускали? Мы придавали свидетельским показаниям, которые были даны еще в 1938г. бесспорное значение и потому мы их не перепроверили. И получилось: раньше свидетели говорили одно, а теперь другое. Эту вину я целиком и полностью признаю. Но я думаю, что можно сделать и другой вывод. Если свидетелей допрашивали в 38г., то это вовсе не значит, что нужно критически отнестись к их показаниям и не верить им. Бесспорно, теперь некоторые из них будут говорить другое, т.к. изменилась ситуация и некоторые будут теперь говорить иначе, отказываясь даже от правдивых показаний, чтобы не порочить отношений. Нужно критически относиться к показаниям свидетелей. Почему должно обязательно казаться, что то, что говорит свидетель сейчас – правда, а то, что говорил раньше ...

<<l.101>>

Относительно того, что поздно санкционировались аресты – я должен сказать, что и сейчас есть 5-6 человек, которые сидят без санкции прокурора, т.к. дела их на особом совещании и мы ничего с ними не можем делать.

Относительно поражения в правах. Я согласен с комиссией, что сроки в 1-2 года нереальны, но это совсем не обязательно определять в 5 лет. Это неверно. Поражение в правах допускается от одного года, но это не значит, что надо определить срок, скажем в 1 г. 2 мес. Дело не в праве, а в практической целесообразности. Вот когда дают поражение в правах на 1 год, то практически достигает ли это какой-либо цели? Я считаю, что никакой. В этой части я не согласен с тов. Раджабековым. За 1 год ни одной избирательной кампании не будет проведено и потому лицо, пораженное в правах не почувствует на себе этого взыскания.

Считаю правильным, что карательная политика по ст. 61 УК слаба. Почему политические враги народа должны находиться в более привилегированном положении, чем хулиганы, т.к. за хулиганство мера наказания более жесткая.

В отношении нарушения пограничного режима – выезда в непогра... полосу. Зачем давать 1 ½ года лишения свободы, за то, что он к теще на блины приехал. Я бы, например, никакого дел в суд и направлять даже не стал. Тут состава уголовно-наказуемого деяния нет.

Относительно паспортов. Паспорта потому хранятся в делах, что есть такой порядок. Если имеется другой порядок, то вы нам на него укажите.

Относительно расписывания за неграмотных. По делам, ведущимся в милиции, это правильно, а у следователей есть такой порядок, что следователь делает отметку о неграмотности и заверяет это своей подписью.

Теперь в отношении определения Верховного Суда Союза по делу, о котором говорил тов. Мосолов. По этому определению выходит, что 95% дел нужно сейчас пересмотреть. Это определение я нахожу неправильным и мы принесем по нему протест. Для меня этот документ не убедителен.

Тов. Мамзин – Здесь достаточно приведено фактов искривления карательной политики в Верхсуде по контрреволюционным делам. Наличие 36,46% осужденных к лишению свободы на срок до 3 лет, несомненно, говорит о слабости карательной политики. Необходимо наметить, что наиболее мягкие меры наказания /1-2 года лишения свободы/ к осужденным за контрреволюционные преступления применяются под председательством Зам. Пред. Верхсуда т. Мосолова, что в свою очередь не могло не сказаться на практике в применении мер наказания по этим делам на членах Верховного Суда.

Практика применения подобных мер карательной борьбы руководством Верхсуда, безусловно, ориентировала членов Верхсуда, отсюда и результат, что 36,46% из всех осужденных приговорены к лишению свободы до 3 лет, что ни в коей мере не оправдывает решительной борьбы с врагами народа.

Следует согласиться с выводами комиссии и с выступлением Прокурора Таджикской Республики т. Романовым о том, что не совсем хорошо обстоит дело и с применением дополнительных мер наказания в виде лишения избирательных прав по данной категории дел. Наличие 9,3% лишенных избирательных прав по суду по ст. 51 ч. 1 УК к одному году и 42,2% к 2 годам не могло дать и не дало должны результатов в достижении мер карательной борьбы с государственными преступлениями. Примером мягких мер карательной борьбы может наглядно-послужить дело по обвинению Байматова по ст. 61 ч. 1 УК Байматова сын кулака, эмирчиновника, сам кулак, эмирчиновник,

<<l.102>>

участник басмаческой банды Ибрагим Бека, в прошлом имел ссылку в Сибирь за антисоветскую агитацию пораженческого характера приговорен к лишению свободы на 2 года и поражению в правах на 1 год.

Некоторые члены Верхсуда в частности и тов. Раджабеков не согласен с тем, что в Верхсуде по контрреволюционным делам проводилась слабая карательная политика, требует указаний рецепта о необходимых мерах наказания по контрреволюционным делам. Рецептов таких НКЮ ни Раджабекову и другим давать не будет и не может, но в каждом случае рассмотрения к.р. дела необходимо учитывать степень преступления и его опасность, а также опасность самого преступника и если устанавливается факт пр. пр. ст. 61 УК необходимо обрушить на голову преступника всю тяжесть наших советских законов.

Считаю, что заключение комиссии по изучению рассмотренных Верхсудом к.р. дел является правильным отображением положения с карательной политикой по к.р. делам, предлагаю эти выводы руководству Верхсуда еще раз обсудить у себя на совещании со всеми членами Верхсуда с целью ориентировки судей на правильное применение карательной политики по к.р. делам.

Тов. Крылов – Я просмотрел весь материал, над которым трудился тов. Вальдман и основное я вижу в его выводах слабость карательной политики. Я по этим преступлениям много дел рассмотрел. Я не берусь судить, что все то, что написано в этих материалах буквально все правильно, но возможно, что по некоторым делам была действительно дана мягкая мера наказания. но дело в том, что здесь написано огульно, вообще Верхсуд давал мягкую меру наказания по этой категории дел. Нужно в постановлении изменить редакцию и написать не вообще, а частично и конкретно по определенным делам, указав таковые. Повторяю, что я много дел рассмотрел этой категории и были такие случаи: например, рабочий завода никогда ничего предосудительного не делал и вот заел в ресторан, выпил и стал там крупно говорить, выполнить предложение милиционера выйти из ресторана отказался, с пьяных глаз кое-чего наговорил непристойного и вот вам контрреволюционное преступление. В таких случаях суд под моим председательством приговаривал таких преступников на 2-3 года лишения свободы. Между политическим контрреволюционным преступлением и простым хулиганством нет среднего, т.е. соответствующей статьи политического хулиганства и вот такие цифры и получаются. Поэтому я считаю, что возможно, что мы только по некоторым делам допустили мягкую меру наказания. Я имею данные за прошлые года 36, 37 и 38-й и вижу, что нет оснований говорить о мягкости, применяемой меры наказания, т.к. большая часть дел по к.р. преступлениям истребовалась Прокуратурой СССР и Верховным Судом СССР и ни одного приговора не опротестовано и не отменено по мягкости, а наоборот много снижено наказания. Выходит, что мы недогибщики, а перегибщики, перестраховщики.

Тов. Мосовлов – Проверка работы Верховного Суда по такой категории дел вещь хорошая, поправлять работников Верховного Суда надо и следует. То, что здесь в материалах обследования записано, правильно, но с некоторыми вопросами я никак не могу согласиться. Здесь был брошен упрек руководству Верховного Суда в том, что оно дало тон на снижение карательной политики по этой категории дел. Это обвинение чрезвычайно серьезное.

<<l.103>>

Раз обвиняют в этом руководство Верховного Суда, то Коллегия НКЮ должна на этого сделать определенные оргвыводы и об этом я вынужден буду написать в Москву.

Тов. Романов говорил вроде того, что мнение В/Суда Союза для него не закон, он сказал, что «я с этим не согласен». Для нас же Верховный Суд Союза ССР является ориентацией в своих указаниях и мы ими руководствуемся. Вот, например, определение по делу Перехожева, ему дана мера наказания 3 года лишения свободы, а Верховный Суд Союза нашел, что ничего контрреволюционного в его преступлении нет.

Пока что еще ни одно наше дело не попало на Пленум Верховного Суда Союза и говорить о том, что вообще слабая карательная политика нельзя. Мы не имеем ни одного случая протеста со стороны Прокурора Р-ки на мягкость.

В части выступления тов. Раджабекова, в части растраты 3 тыс. рублей, он неверно сделал, нужно было дать человеку почувствовать ясно, что нарушение сделано.

Я хочу обратить внимание на то, что нужно было анализировать не только материалы предварительного следствия, но и материалы судебного следствия при обследовании работы суда. Нужно было дать глубокий анализ все работы Верхсуда по этой категории дел.

Теперь в части выезда из погранполосы в тыл, то это действие никаким законом не предусмотрено. Говорят неправильно судили, но зачем же предавали суду? Тов. Романов сознается в ошибке, но сколько таких было ошибок и до каких пор нужно признавать эти ошибки?

По-моему комиссия не заметила одного существенного нарушения. У нас введена какая-то анкета судебного заседания, которую мы продолжаем проводить. На этот недостаток комиссия не указала. Эта анкета никаким законом не предусмотрена.

Я не согласен с некоторыми цифрами, по-моему 12 дел прекращено, а тов. Вальдман говорит 4 дела.

Я бы не сказал, что у нас слабая карательная политика, разве только за исключением 1-2 случаев, тогда нужно говорить о слабой карательной политике, когда приговора по этим делам отменены за мягкостью, таких случаев мы пока что имеем один приговор.

Тов. Шурыгин – Я хотел заметить, что тут было допущено неправильное выражение, что мол вы не дали нам рецепта, какую меру социальной защиты выносить по к.р. преступлениям. Я считаю, что такие выступления неправильны. Заранее суду дать установку, какую меру наказания избрать по отношению к тому или иному преступнику никто не имеет права. Не следует даже употреблять таких выражений на наших совещаниях. Что значит рецепт? Критика должна быть, критика всеми признана. Если бы мы не критиковали свои недостатки, то у нас их было бы очень много. Если критикуют товарища, то значит хотят помочь ему. А мы смотрим на критику не так. Когда тому или иному товарищу указывают на его недостатки, то он старается оправдываться, например, тов. Раджабеков и т. Крылов, это у них проскальзывает. Как можно отрицать те недостатки, которые имеются? Например, по ст. 132 действительно была допущена ошибка. Хорошо было бы, тов. Мосолов, если бы Вы нам указывали на наши недостатки, только на основа взаимных указаний на недостатки мы можем правильно повести карательную политику.

<<l.104>>

тов. Наконечников – Я хочу подтвердить все выводы, изложенные в докладе, что действительно имело место в отдельных случаях проведение слабой карательной политики. В частности под председательством тов. Мосолова было разобрано несколько дел, например уголовное дело №361 по обвинению Штирц Юлия Андреевича по ст. 61 ч. 1 УК. Сущность обвинения: проводил антисоветскую агитацию, направленную против органов НКВД и ЦК ВКП/б/. На судебном процессе 7/IX-39г. под председательством Мосолова, показаниями свидетелей и самого обвиняемого состав преступления был доказан, но несмотря на тягчайший состав преступления, мера наказания была применена мягкая, а именно лишение свободы сроком на 2 года, и лишение  избирательных прав на 1 год. Дело №353 по обвинению Николаева Ал. Тим. Состав преступления на судебном процессе подтвержден в пр.пр. ст. 61 ч. 1 УК, но суд под председательством Мосолова переквалифицировал состав преступления со ст. 61 ч. 1 УК на ст. 95 ч. 2 УК и приговорил Николаева к лишению свободы на 2 года с поражением в правах на 1 год. Ясно, что карательная политика невыдержана и не обеспечивает ни в коей мере надлежащей борьбы с врагами народа.

Уголовное дело №380 по обвинению Маруженко Н.С. по ст. 61 ч. 1 УК состав преступления на суде подтвержден, да и сам обвиняемый признал себя виновным, однако суд под председательством Мосолова переквалифицировал со ст. 61 ч. 1 УК на ст. 95 ч. 2 УК, и приговорил его к 1 году лишения свободы без поражения в правах.

Здесь выступал тов. Раджабеков, что комиссия не изучила по настоящему дела, это неверно; комиссия изучила дела и считает, что в ряде случаев карательная политика невыдержана и не обеспечивает выполнения полноты уг. закона.

Или вот уголовное дело по обвинению Абирова Ибрагима по ст. 61 ч. 1 УК. С 1922-25г. четыре раза нарушал госграницу. На судебном процессе под председательством Раджабекова материалами предварительного следствия и четырьмя свидетелями-колхозниками состав преступления доказан, что подсудимый проводил агитацию контрреволюционного характера, однако суд нашел, что состав преступления не доказан и приговор был вынесен оправдательный. В будущем суду надлежит изучать дела более тщательно и не допускать искривлений в проведении карательной политики.

Тов. Михеева – Я считаю, что критику мы должны уважать, пусть в этой критике будет 5% правды. Так нас учил тов. Сталин. Можем ли мы сказать здесь, что у нас обстоит благополучно дело с карательной политикой в отношении ст. 61 ч. 1 УК? Конечно, сказать этого мы не можем. Не хочу согласиться с тем, что 36% у нас неправильная карательная политика. Но все же нам приведено здесь ряд примеров, по которым видно, что занижены меры наказания, неосновательно осуждены люди, неосновательно оправданы и т.д. Ведь нам все это иллюстрировалось примерами, поэтому нельзя говорить, что у нас все благополучно. Нам нужно все это учесть, чтобы впредь это не повторялось. Действительно, когда мы суммируем, то получается в общем заниженная мера наказания. Я, например, скажу про себя, когда я тоже дала заниженную меру наказания и я не знаю почему комиссия не отметила этого. Нам нужно, товарищи, над этим задуматься. Ведь контрреволюционная агитация относится к особо тяжким преступлениям и это значит, что меру наказания нужно выносить соответственно тяжести преступления.

<<l.105>>

Тов. Сумчинский – Я не буду останавливаться на конкретных делах и говорить о правильности и неправильности вынесенных мер наказания, об этом скажет Верховный Суд Союза, однако, я согласен с тем, что карательная политика по контрреволюционным делам согласно тех цифр, которые огласила комиссия является заниженной. Трудно сказать, конечно, правы ли т. Раджабеков и т. Мосолов или права комиссия. Нельзя, конечно, говорить  о каком ..., шаблоне, по которому нужно давать меру наказания т.к. это делает суд с учетом всех обстоятельств. Комиссия сделала выводы о том, что мера наказания занижена на основе проверки определенного количества дел. Что карательная политика невыдержана и Верхсуд нарушал процессуальные законы отметила также комиссия НКЮ СССР в декабре 1938 года. Это дает основания говорить, что у нас с карательной политикой не благополучно. Нам нужно это дело поправить.

У нас иногда неправильно переквалифицируются преступления. Необходимо этот вопрос обсудить на совещании всех членов В/Суда, чтобы направить допущенные ошибки.

Еще я хотел сказать относительно определений Верхсуда Союза по конкретным делам. Приговор Верхсуда Союза является для нас законом по конкретному делу, но не вообще. Я вполне согласен с тов. Романовым, что определение, которое огласил сейчас тов. Мосолов, неправильно ориентирует судей и его необходимо представить для принесения по нему протеста.

Тов. Абдуллаев – Обследовали нас два раза и оба раза отмечали, что карательная политика, проводимая нами не выдержана. Поскольку такие заявления делают нам не первый раз, нам следует принять это во внимание. Плохо то, что назначая такие заседания по рассмотрению такого важного материала, нас ставят в известность, или вернее дают ознакомиться с материалами, накануне Коллегии. Здесь нам указали на то, что нами по некоторым делам неосновательно ст. 61 переквалифицируется на 95 ст. Это следует нам учесть, т.к. с такими видами преступления мы должны бороться более жестко. В части выступления тов. Раджабекова на предыдущей Коллегии о том, что он не мог строго осудить одного человека, ввиду того, что он был тяжело болен туберкулезом, но это не значит, что к нему должен быть особый подход, т.к. в местах заключения и следствия у нас имеется больница и больному, если это требуется, оказывается медицинская помощь. Бригадой НКЮ Союза, которая обследовала нас в декабре 1938г. было отмечено также, что карательная политика по ряду дел нами невыдержана и в своем обследовании ревизор НКЮ тов. Галкин отметил, тоже и теперь комиссия указывает на этот недостаток. Но нужно сказать, что Верхсуд Союза ССР ни разу не указал нам на то, что мера наказания нами занижена, а наоборот Верхсудом Союза по ряду дел мера наказания снижена. Что касается дела, которое было рассмотрено тов. Крыловым, по которому им допущены недостатки, это дело направлено Москвою нам на новое рассмотрение. Сказать, что у нас в работе не имеется недостатков я не могу, недостатки, безусловно, имеются, но говорить здесь о том, что по такому-то делу мы дали мало или много, мне кажется нельзя, т.к. в процессе рассмотрения дела иногда получается так, что вместо расстрела /на судебном процессе свидетель говорит, что ничего подобного на предварительном следствии он не говорил и вся картина меняется сразу/ приходится иногда оправдать или заменить одну статью другой. Много здесь говорили о деле Саксенбаева и Ахророва, но пока по этим делам мы не имеем еще результата из Москвы, так что говорить еще преждевременно. Тов. Раджабековым был приведен пример, когда человека обвиняли за то,

<<l.106>>

что он сказал, что тов. Сталин никогда не будет троцкистом и много таких дел еще имеется, где человека неправильно обвиняли.

У меня есть предложение написать совместно письмо НКЮ Союза по этим вопросам, чтобы получить соответствующие разъяснения. Нам следует в дальнейшем на судебных заседаниях подходить серьезно к таким делам и если человек заслуживает наказания, судить его со всею строгостью. Теперь же здесь, через 2-4 года трудно правильно решить вопрос о том, насколько мала или велика мера наказания. Я согласна с тем, что недостатки имеются, хотя бы посмотреть на дела о растратах и хищениях, по этим делам дают не ниже 3-х лет, а мы по делам к.р. характера даем иногда по 1,5 года. Борьба с делами растрат должна быть исключительно жесткой, т.к. у нас по республике имеется растрат на 16 миллионов рублей – эта цифра говорит за то, что меры в этой области должны быть приняты решительные.

В части указанных недостатков в нашей работе придется согласиться и принять все меры к исправлению их. В большинстве своем недостатки отмечены комиссией верно. Многие товарищи принимают эти недостатки на себя, но нужно прямо сказать, что за все недостатки отвечаем мы все.

Плохо у нас то, что мы этими вопросами не занимаемся на наших оперативных совещаниях и нужно сказать, что мы не имеем даже этого по плану работы Верхсуда, это нужно немедленно исправить.

Тов. Шарифов – На основе приказа НКЮ Союза нами изучена и обобщена судебная практика по к.р. делам. Из всех обследований видно, что недостатки в работе Верховного Суда имеются, это отмечено бригадой НКЮ Союза, нашим ревизором Галкиным и сегодня комиссией в составе т.т. Вальдмана и Наконечникова. Тов. Романов, выступая здесь, также отметил, что выводы комиссией сделан правильно. Ряд т.т. в своих выступлениях говорит о том, что якобы Коллегией дается установка в части определения меры наказания. Это неверно, такой установки Коллегия не давала и не может дать.

 Я считаю, что с мнением комиссии нужно согласиться и направить весь материал по обобщению судебной практики по контрреволюционным делам в Наркомюст Союза. Прокуратуру Союза, Верховный Суд Союза и в Прокуратуру нашей республики, чтобы все отмеченные комиссией недостатки были на дальнейшее учтены.

Пусть эти материалы обследования будут сигналом на будущее и просим Прокурора Р-ки и Председателя Верхсуда Таджикской ССР, чтобы ряд дел был запрошен для пересмотра.

<<l.107>>

Постановили:

Считать, что при рассмотрении Верховным Судом уголовных дел по преступлениям, предусмотренным ст. 61 ч. 1 УК имеет место:

1. Проведение слабой карательной политики, заключающееся в применении низкой меры наказания, не обеспечивающей решительной борьбы с врагами народа; из всех осужденных за к.р. агитацию к 38,46% наказание применено до 3-х лет лишения свободы, а дополнительные меры наказания, в силу лишения избирательных прав применены лишь к 90,7% всех осужденных приказом к 53,5% лишение избирательных прав определено до 2-х лет.

2. Неосновательное осуждение лиц по делам по обвинению Рамазанова, Ахедова, Рахимтуллаева и Семенова.

3. Неосновательное вынесение оправдательных приговоров по делам по обвинению Калаганова, Абирова, Сундукова и других.

4. Неосновательные переквалификации со ст. 61 ч. 1 на 95 ч. 2 и со ст. 58 на 133 ч. 1 УК по делам по обвинению Николаева, Маруженко и Саксенбаева.

5. Недопустимая задержка рассмотрения дел в Суде. Из общего количества рассмотренных дел 76% рассмотрено в сроки, превышающие более 2-х месяцев.

Просить Прокурора Республики и Председателя Верхсуда Таджикской ССР истребовать дела, упомянутые в докладной записке, имеющие грубые нарушения карательной политики, для представления через Прокуратуру Союза ССР и Верховный Суд Союза ССР на предмет отмены приговоров.

Довести до сведения Прокурора Таджикской ССР тов. Романова  о том, что имели место случаи грубого нарушения следственными органами процессуальных норм при ведении следствия по делам к.р. характера.

Содержание под стражей без предъявления обвинения и санкции прокурора на арест до 1-го года и выше, чем нарушены ст. ст. 35, 39, 41 и 43 УПК.

Недоброкачественное ведение следствия, небрежное оформление документов предварительного расследования, как то: отсутствие подписей на протоколах допроса и постановлениях об окончании предварительного следствия, допущение подписей посторонними лицами протоколов допроса и постановлений об окончании следствия, чем нарушилась тайна следственных действий.

В ряде случаев следственные органы хранят паспорта в деле, чем нарушают порядок хранения паспортов, для принятия мер, необходимых к устранению данных нарушений.

<<l.108>>

Председатель Верховного Суда Таджикской ССР тов. Абдуллаеву обсудить решение Коллегии НКЮ на производственном совещании членов Верховного Суда и принять меры к изжитию вышеуказанных как материальных, так и процессуальных нарушений, допускавшихся Верховным судом при рассмотрении дел, связанных с пр. пр. ст. 61 ч. 1 УК.

Нарком Юстиции Таджикской ССР /Шарифов/

Верно: Секр. [подпись]

<<Печать: [Народный Комиссариат Юстиции Таджикской ССР]>>