Материалы о мюридизме на Северном Кавказе, представленные Советом по делам религий при СМ РСФСР. 5 мая 1989 г. Materials regarding Muridism in the Northern Caucusus presented by the Council for the Affairs of Religions under the RSFSR CM. May 5, 1989

АНАЛИТИЧЕСКАЯ СПРАВКА 
о мюридизме и мерах по нейтрализации его негативного влияния

Развернувшийся в стране процесс перестройки, начало которому положил ХХVII съезд КПСС, затронул все социальные группы советского общества. Утверждаются новые подходы к оценке духовных и социальных ценностей социализма. Укрепляются позитивные сдвиги в социально-политической ориентации советских граждан, во взглядах на государственную политику в сфере духовной жизни. Готовность быть сопричастными к осуществляемым в стране переменам все более становится нормой поведения и образа действий всех советских людей.

Приобщение к процессу обновления духовной жизни советского общества наблюдается также среди священнослужителей и той части верующих, которых традиционно относили к фанатично настроенным приверженцам религии. И хотя это приобщение происходит во многом стихийно, оно содержит в себе элементы, позволяющие придать ему управляемый характер.

Познание механизма приобщения религиозников к обновлению духовной жизни советского общества имеет практическое значение, особенно в деле организации работы по осуществлению государственной политики в отношении религии и церкви. Большой интерес представляет рассмотрение вопроса об отношении к процессу перестройки такой специфичной категории верующих, как последователи мюридизма1. Перестройка духовной жизни советского общества, безусловно, не могла не отразиться на сознании мюридов, несмотря на традиционную организационную и идеологическую замкнутость мюридских братств.

В научной, исторической и пропагандистской литературе сложился стойкий стереотип образа мюрида. Согласно обширным исследованиям исламоведов он олицетворяет собой все косное, антигуманное, реакционное. Однако исследования ученых носят главным образом ретроспективный характер2. Представить на их основе образ нынешнего мюрида весьма трудно. Образовавшийся пробел в известной мере может заполнить анализ материалов    о возникновении, развитии, структуре и деятельности  мюридских групп в республиках Северного Кавказа, где мюридизм представляет заметное явление.

Истоки мюридизма как одной из разновидностей мусульманского вероучения связаны с мистическим направлением в исламе — суфизмом (от слова суф — «грубая шерстяная одежда», — которую носили мусульманские аскеты). Суфизм и его основной постулат о возможности постепенного приближения человека к богу вплоть до полного слияния с ним путем внутреннего самосовершенствования определяют склад религиозного сознания и поведение каждого последователя мюридизма.

Как направление в исламе суфизм начал развиваться в VIII– IX веках. Возникновение его явилось своеобразной реакцией протеста против роскошной и праздной жизни господствовавших тогда кругов Арабского халифата. В первое время суфии подвергались гонениям как подрывающие авторитет власти халифов и позицию ортодоксального мусульманского духовенства, В дальнейшем мусульманские богословы пошли на примирение с суфизмом. Система религиозной догматики и обрядности ислама была дополнена элементами, присущими суфизму. В результате для последователей суфизма стало обязательным соблюдение всех предписаний, запретов и законоустановлений, определяемых мусульманской религией. Иными словами суфий должен был стать примерным мусульманином. Главное, что вытекало из этой обусловленно сти, — это, с одной стороны, установка ортодоксальному исламу  и его духовным центрам на подчинение себе суфиев и, с другой, признание суфиями такого подчинения.

Слияние суфиев с ортодоксальным исламом не означало, однако, их отказа от кардинальной цели. Приближение к богу путем самосовершенствования осталось прежней целью каждого суфия. Для достижения ее он должен пройти несколько ступеней самосовершенствования. Первоначальная из них тарикат (дорога, путь) предполагает обязательно прохождение курса послушничества, мюридства у общепризнанного богослова (шейха, ишана, мюршида). Форма послушничества получила название тарикатского мюридизма, а его приверженцы стали именоваться мюридами (ищущими, стремящимися).

Распространение тарикатского мюридизма на Северном Кавказе началось с районов Дагестана, где ислам утвердился рань ше, чем в других регионах. Затем он стал культивироваться в Чечено-Ингушетии, население которой исповедовало язычество. Некоторое временное несовпадение процессов формирования тарикатского  мюридизма  в  Дагестанской  и   Чечено-Ингушской АССР в совокупности с различием политических, социальноэкономических и других исторически складывавшихся условий развития республик предопределило известную неоднородность приверженцев суфизма. Одни из них, главным образом из числа мусульман в Дагестанской АССР, относят себя к последователям накшбендийского ордена мюридов, другие, мусульмане, проживающие, в основном в Чечено-Ингушской АССР, — к последователям кадырийского ордена. (Ордены получили свое название по имени их основателей — Баха-ад-дина Накшбенди (1318–1389 гг.) и Абд-аль-Кадири Гиляни (умер в 1166 г.).) Принципиального различия между ними, которое изменяло бы основные постула  ты суфизма, практически нет1. Внешне оно выражается лишь в особенностях исполнения религиозных ритуалов. Если накшбендийцы произносят формулы восхваления бога про себя, то кадырийцы делают это коллективно и громогласно. В зависимости от формы проведения молений, избранной тем или иным наставником мюридского братства, коллективные радения кадырийцев сопровождаются распеванием хвалебных гимнов шейхам, беганием мюридов по кругу, притоптыванием ногами и хлопанием в ладоши под такт мелодии, исполняемой на скрипке или барабане. Продолжаются подобные моления до тех пор, пока мюриды не придут в состояние религиозного экстаза, т.е., по внушению шейхов и представлениям самих мюридов, до слияния с божеством. Исполняемый кадырийцами обрядовый ритуал, именуемый зикром (от арабского зикр — «упоминать»), дал повод называть их зикристами. Последователи накшбендийского тариката придерживаются, как сказано выше, тихого зикра и потому избежали такого  названия.

Внешняя выраженность молений мюридов-зикристов, хотя они и стремятся проводить их втайне от окружения, способствует тому, что последователи кадырийского тариката  быстрее обнаруживают себя, чем накшбендийцы. Что же касается мюридов накшбендийского тариката, то их более утонченная, более подчищенная религиозная идеология (утверждение внутренней веры, «веры душой и сердцем»), тихий, спокойный обрядовый ритуал позволяют им скрывать при необходимости причастность к мюридизму.

Среди отдельных представителей интеллигенции, а также в литературе одно время имела хождение тема о так называемом «наибском мюридизме», к последователям которого относили приверженцев Шамиля и его ближайших сподвижников из числа наибов. При этом связанные с наибским мюридизмом события и понятия интерпретировались не всегда с позиций исторически достоверных фактов. Его истолкования нередко отягощались субъективными оценками движения Шамиля, наслоениями воспоминаний о выселении в годы войны чеченцев и ингушей2. Отличие наибского мюридизма от тарикатского, то, что его идеология на первое место ставила не религиозные, а политические цели, игнорировалось. Попытка достигнуть их приняла у Шамиля форму газавата, «священной» войны горцев против захватнических притязаний русского царизма. Тарикатские же мюриды газават не признавали и не признают. Главное для них служение богу, познание пути к нему ради личного спасения после смерти. Все мюридские общины в регионе Северного Кавказа и в настоящее время исповедуют тарикатское направление.

Современные мюриды, как правило, участвуют в производственно-трудовой жизни, нередко являются активными тружениками в социалистическом общественном производстве. Естественно возникает вопрос, почему же они привлекают пристальное внимание к себе сейчас, когда повсеместно идет активный процесс обновления всех сфер  жизни  советского  общества?  Ответ на этот вопрос раскрывает то негативное, что содержит деятельность мюридских общин, и тот вред, который наносится этой деятельностью.

Можно привести не единичные примеры совершенных мюридами уголовных преступлений и аморальных поступков. Но они не дадут убедительного ответа на поставленный вопрос, не раскроют в полном объеме антисоциальный вред, наносимый деятельностью мюридов, если рассматривать их вне связи с религиозной идеологией мюридизма, степень пагубности воздействия которой неизмеримо велика.

Так, несколько лет назад  общественность  Дагестана  глубоко потрясло убийство пятнадцатилетним Абдуллой Раджабовым своего отца, который, будучи ревностным последователем учения и моральных принципов мюридизма, насильно прививал их сыну. Доведенный до отчаяния жестокими наказаниями за недостаточно старательное, по мнению отца, их изучение, Раджабов выстрелом из охотничьего ружья убил его.

Группа фанатиков из мюридского братства Амая совершила дерзкое нападение на членов суда, когда те рассматривали дело на их единоверца, привлеченного к уголовной ответственности за изнасилование. Пытаясь освободить его из-под стражи, они открыли в здании суда стрельбу. Несколько человек было убито и ранено.

Приведенные и другие примеры, взятые из уклада жизни, образа мышления и поведения мюридов, наглядно раскрывают политический и социальный вред, который способно причинять и причиняет обществу слепое следование учению мюридизма независимо от различия его тарикатов.

Исповедуя мюридизм и строго следуя его канонам, обесценивая земную жизнь и преподнося ее лишь как время для подготовки к истинной и вечной загробной жизни, идеализируя такие человеческие качества, как кротость, смирение, слепое послушание, некритическое отношение к действительности, мюриды и их духовные наставники подменяют общественные идеалы сугубо индивидуальными, живут индивидуалистическими настроениями и представлениями. Постоянное следование такому образу жизни и мышления превращает их в конечном счете в социально пассивных личностей, оторванных от участия в решении насущных задач, стоящих перед обществом. Значительный ущерб наносят они не только личным поведением, но и так называемым мюридским воспитанием в духе суфийских постулатов членов семьи и ближайшего окружения, подавляя их духовный потенциал, сдерживая реализацию ими своих способностей и социальных устремлений.

Нельзя не отметить и то, что распространение мюридских предписаний проводится зачастую под флагом заботы о сохранении национальных традиций и обычаев, так называемой национальной самобытности. В ряде случаев проявление такой заботы принимает чисто националистические оттенки.

Сохранившиеся в значительной мере среди коренного населения регионов Северного Кавказа патриархально-родовые пережитки, в частности, слепое подчинение авторитету старшего, разделение по тейповому признаку и некоторые другие, во многом способствуют усилению религиозного воздействия мюридов, особенно на молодежь.

Наши зарубежные политические и идеологические противники учитывают и всемерно стремятся использовать все то негативное в мюридизме, что можно противопоставить социализму. И совсем не случайно они отводят ему в своих подрывных планах заметное место. На Северном Кавказе мюридизм функционирует в форме многочисленных групп мюридских братств как кадырийского, так и накшбендийского толков. В Чечено-Ингушской АССР таких групп, объединяющих около 8300 человек, насчитывается 311. Из них 238 кадырийского тариката: братства «Кунта-Хаджи» — 183 группы,«Баматгирей-Хаджи»—20,«АлиМитаева»—14,«Чинмирзы»— 8,  «Батал-Хаджи»  —  6,  «Мани-шейха»  —  3,  «Висхаджи»  — 2, «Махма-Хаджи» — 1, «Хусейн-Хаджи» —   12.

Основной ствол кадырийского тариката мюридов составляет братство «Кунта-Хаджи», основатель которого бывший житель Гудермесского района шейх Кунта-Хаджи Кишиев заимствовал учение зикристов во время совершения паломничества в Мекку. Остальные братства — это разновидности, образовавшиеся в разное время в результате внесения в зикр незначительных изменений последователями Кунта-Хаджи с целью повысить своей авторитет и иметь в подчинении мюридские общины. Висхсаджинцев, например, называют еще белошапочниками, потому что их шейх ввел обязательное для мюридов ношение папах белого цвета.

В республике функционируют также 73 группы мюридов накшбендийского тариката, в том числа братств «Ташу-Хаджи» — 26, «Дени-Арсанова» — 26, «Доку-Шептукаева» — 5, «Сугаип-муллы» — 4 и по одной-две «Ахматук-Хаджи», «Юсуп-Хаджи», «Солса-Хаджи», «Узун-Хаджи», «Абаст-Хаджи», «Абдулвахаб-Хаджи», «Магомед-Али», «Махмад-Хаджи», «Сулим-Хаджи». В состав их входит около 1700 мюридов.

Если зикристы до последнего времени проводили моления, как правило, в домах единоверцев, то мюриды накшбендийского тариката посещали и посещают мечети. Лишь приверженцы наставников братств «Ташу-Хаджи» и «Дени-Арсанова» по указанию шейхов, не желающих делиться с имамами пожертвованиями верующих, воздерживаются от посещения мечетей.

В Дагестанской АССР семь разновидностей мюридских братств. Все они получили названия по имени их основателей. Одно из них — братство Акушинского, исповедующее накшбендийский тарикат. Основатель его Али-Гаджи Акушинский, почитаемый в прошлом в Дагестане духовный авторитет. Во время гражданской войны он привлекался большевиками к участию в отражении попыток контрреволюции свергнуть Советскую власть на Северном Кавказе. После Акушинский изменил большевикам и занял враждебные позиции. В настоящее время в Киргизии проживает сын Акушинского, периодически посещающий Дагестан, где ему оказываются большие почести. Внук Акушинского является учредителем одной из мечетей. Братство объединяет около 400 человек, в основном даргинцев.

Наиболее многочисленное братство кадырийского толка — братство Гасана Кахибского, насчитывающее более 1000 мюридов, главным образом из числа аварцев. Основатель его умер в 30-х годах. Возглавляющий ныне братство Рамазанов Таджуддин (возраст его более 80 лет) хорошо контактирует с муфтием Духовного управления мусульман Северного Кавказа Геккиевым. Будучи приглашен в сентябре 1988 г. на семинар имамов, он выступил с осуждением ложных защитников ислама, под которыми подразумевал также руководителей мюридских групп, назвал их  людьми, «глумящимися как над верой, так и над Родиной».

Более  500  человек  составляют  мюридские  группы братства «Кунта-Хаджи», в основном аварцы и чеченцы.

Остальные братства малочисленны. Братство «Амая»3, возникшее в конце XIX века, насчитывает всего около 50 последователей накшбендийского тариката, в основном из числа кумыков.

Руководители братства разрешали мюридам оскорблять и даже убивать честных советских людей, осуждающих их антиобщественные поступки. Это они совершили нападение на членов суда, о чем говорилось выше.

До 50 мюридов из кумыков и даргинцев в братстве накшбендийского толка шейха Дейбукского, около 30 аварцев в братстве кадырийского тариката «Висхаджи» и всего 12–15 чеченцев, последователей кадырийского тариката, в братстве «Ташу-Хаджи».

В общей сложности в Дагестане насчитывается примерно две тысячи мюридов. Проживают они в 13 районах республики.

В Северо-Осетинской АССР мюридизм представлен 15 группами последователей братства «Кунта-Хаджи», 2 — «Дени-Арсанова», 1 — «Арслахан-Хаджи», 1 — «Батал-Хаджи». По своим наименованиям и принятым ими ритуалам они однозначны с мюридскими братствами, действующими в Чечено-Ингушетии. Во многом это объясняется тем, что Пригородный район, где функционирует большая часть мюридских групп, ранее территориально входил в состав Чечено-Ингушской АССР и среди проживавших там ингушей мюридизм насаждался особенно активно.

Для мюридизма в Северной Осетии, как и в других республиках Северного Кавказа, характерны те же черты и особенности: организационная и идеологическая замкнутость, преклонение перед исламскими  авторитетами,  своеобразие  религиозных  ритуалов,  в частности, исполнения зикров. Руководители мюридских групп, спекулируя на так называемых исламских традициях, всячески стремятся поднять свою роль в регулировании религиозной жизни верующих, а также распространить влияние на остальную часть населения. В этой связи заслуживают особого внимания предпринимавшиеся мюридскими авторитетами попытки создать в двух населенных пунктах женские мюридские группы.

В практике работы советских и общественных органов, аппаратов уполномоченных Совета по делам религий сложились определенный опыт, формы и методы воспитательного воздействия на мюридов и их наставников, нейтрализации негативного влияния мюридизма на окружение. Главная направленность проводимой работы — ломка организационной и идеологической замкнутости мюридов, воспитание их в духе объективного и заинтересованного отношения к духовным и политическим ценностям  социализма.  Принимающиеся  в  этих  целях   меры

оказывают положительное воздействие на мюридов, хотя степень их эффективности различна. Прямолинейность подходов к мюридам, недостаточный учет специфики этой категории верующих, не всегда оправданное воспитательными целями использование атеистических акцентов в работе с мюридами остаются наиболее узким и уязвимым местом в осуществляемых мерах. Вследствие просчетов в организации и проведении воспитательной работы слабо замечается и учитывается, что мюриды, может быть, сами не отдавая себе отчета в этом, психологически перестраиваются под влиянием советской действительности, их социально-политическая ориентация на социализм не только возникает в сознании, но и выражается в пусть даже не в окончательно  сформированных  конкретных формах.

Существенной ошибкой является подход к мюридам как к мусульманским сектантам. Мнение о принадлежности мюридов к сектантам сложилось главным образом потому, что в оценке мюридизма за основное принимался обрядовый ритуал, а не принадлежность к ортодоксальному исламу. В результате длительное время исключались возможности влияния на мюридов через официально действующее мусульманское духовенство и его духовный центр — Духовное управление мусульман Северного Кавказа.

В числе форм и методов работы с мюридами положительно зарекомендовала себя организация сельских сходов — исторически сложившаяся форма выражения коллективного мнения горцев. Осуждение на них пережитков прошлого в сознании и поведении, людей, за которые так рьяно выступают мюриды, получает, как правило, большой резонанс в среде мюридов. Когда сельские сходы проводятся продуманно и хорошо подготовленными, они оказывают на мюридов сильное позитивное воздействие. Некоторые из них снижают свою активность как приверженцы мюридизма, а отдельные порывают с ним вовсе.

Оправдывает себя форма индивидуальной работы с мюридами. К сожалению, она используется недостаточно. Имеющиеся для ее развертывания возможности реализуются пока слабо. Даже хорошо идеологически подготовленных советских работников индивидуальная работа с мюридами пугает своей сложностью.

Активно используются в работе с мюридами средства массовой информации. Пресса, радио и телевидение нередко выступают с разоблачением антиобщественной деятельности и поведения руководителей братств и отдельных мюридов. Однако эффективность таких выступлений еще невысока. Они оказывают воздействие не столько на шейхов и мюридов, сколько на общественность, вызывая у нее негативное отношение к мюридизму. Одна из причин этого заключается в том, что публикации и выступления не всегда бывают взвешенными, а для последователей мюридизма убедительными.