Письмо Х. Султанова А.М. Топчибашеву

Transcription

7-XI-29

Стамбул

Глубокоуважаемый Али-Мардан-бей!

Хотя на последнее свое письмо ответа еще не имею, но все же считаю необходимым для пользы дела информировать Вас относительно происходящего здесь.

1) Месяца 1½–2 тому назад оппозиция против Расул-Заде внутри партии усилилась еще и Мустафой; тогда только Халил и Шафи совместно с Мустафой осмелились повести атаку на Расул-Заде:

а) потребовали удаления от руководства газетой «Одлу Юрт» некоего Рза-Балы <<Мирза-Бала>>, бывшего учителя начальных школ, человека малограмотного, пьянчужки, да еще, впридачу, интригана. Влиянием этого типа на Расул-Заде внутрипартийная оппозиция объясняла многое (мы же думаем, что и собственной неподготовленности, некультурности и глупости самого Р.-З. вполне достаточно для объяснения всех вредных для национального дела деяний указанного Р.-З.);

в) потребовала оппозиция от Р.-З. также и финансового отчета. Первое требование (а) оппозиции «диктатор» выполнил, командировав упомянутого выше Рза-Балу в Персию с изрядной суммой денег — 1500 лир для «работы» там, для присылки оттуда в возможно скором времени «делегатов» на «конгресс» для выборов в новый «Национальный центр», иначе говоря, для инсценировки выборов в центр; второе же требование (в) оппозиции Р.-З. не мог выполнить удовлетворительно, ибо все расходы велись произвольно: без всякого основания (постановления центра) и без всяких оправдательных документов в израсходовании. Так как кассирство Абдул-Али было фикцией, то и требования все были представлены к Р.-З., который распоряжался национальными деньгами совершенно бесконтрольно, как личными. Это вызвало целую бурю возмущения, которое так же скоро улеглось, как и возникло, ибо у всех рыльце в пушку; только они решили не выносить этот сор из дома, но, как всегда это бывает, сами же и вынесли его <<Здесь и далее зачеркнуто Топчибашевым>>. Как раз вскоре после «саморевизии» «Мусавата» послали и мы, за подписью 51 члена азербайджанской колонии в Стамбуле, письмо каждому отдельно: Шафи, Абдул-Али, Р.-З. и Халилу; в письме этом, посланном беспартийной группой от имени азерб[айджанской] колонии, в корректной форме указывалось на вредные для национального дела слухи, которые ходили по всему городу о злоупотреблениях, чинимых указанными лицами, и в категорической форме требовался полный отчет в течение 15 дней. Письмо это было адресовано персонально каждому, без всякого намека на какую-либо принадлежность кого-нибудь из них к какой бы то ни было организации. Получили ответ только от Халила, который пишет, что, так как он никакого отношения к возбужденным в письме вопросам не имеет, то он и направил его по настоящему адресу. Ждем ответа от остальных. От ответа и будет зависеть дальнейшая наша тактика.

2) Относительно декларации, посланной Вам и перевод коей Вы прислали сюда, декларации, доставившей огорчения Вам и недовольство нами, должен успокоить Вас. Не желая совершенно похвастаться перед Вами ни своей преданностью делегации, ни своей дальновидностью, я решил за свой риск и страх задержать отправку декларации адресатам, а тем временем воздействовать на своих сотоварищей в смысле изменения благоприятного; ибо отправка декларации в известной Вам редакции не устраивала ни нашу молодую еще неокрепшую организацию, которая одновременно открывала два фронта: против делегации и мусаватистов; нечего говорить, что она не устраивала и делегацию; содержание декларации, хотя и было всецело направлено против мусаватистов, но оно же давало им большой козырь для провокации. Когда приехал Мустафаев, виделся со мной, ознакомил меня с положением вещей там, поддержкой делегации нефтепромышленниками, я решил использовать этот козырь: просил Мустафаева объявить об этом нашей всей группе, поддержать газету и организацию молодежи хотя бы в течение двух месяцев. К чести его, все это он выполнил, и это произвело на нашу группу хорошее впечатление. На заседании я указал на то, что изменение, происшедшее сегодня в настроении Мустафаева, бывшего вчера сторонником Р.-З., произошло благодаря делегации; указал также на то, как наши сотоварищи поступили недальновидно, смешав, затронув делегацию в своей декларации. Все они выразили сожаление о случившемся, и это дало мне моральное право, вычеркнув на машинке несколько слов, касавшихся делегации, не говоря им, что декларации были задержаны у меня, послать их в исправленном виде. В турецком же переводе, предназначенном для Ангоры, официально на заседании решено было вычеркнуть упоминание о делегации. Одна декларация послана мин[истру] ин[остранных] дел П[ольской] р[еспублики]; другая грузинам (Чхенкели); третья Баммату. Таким образом, к нашему общему удовольствию разрешился вопрос о декларации.

3) Относительно политики турок по отношению к Советам замечается сильное охлаждение. По поручению Гази, Ахмед беем был сделан письменный доклад по русскому вопросу. В этом докладе рядом солидно обоснованных фактов из иностранной политики Запада по отношению к Советам и к туркам указано было на всю опасность, которой подвергает себя Турция, продолжая политику тесной дружбы с Советами, отвернувшись от Запада вообще и от Англии в частности. Доклад этот был принят весьма благожелательно. По настойчивым слухам, в связи с намечающимся изменением курса политики внешней, ожидается перемена состава правительства. Говорят о председателе парламента Киазим-паше, начальнике Генштаба Февзи-паше и о парижском после Фетхи-бее, как о вероятных заместителях Исмет-паши, сторонника ярой дружбы с Советами. В исполнение просьбы нашего комитета, обращаюсь к Вам, как председателю делегации, за разъяснениями следующих вопросов:

4) а) остается ли делегация при создавшихся условиях, в лице своих делегатов, в «Нац[иональном] центре» и как тогда она думает сочетать работу с нашим комитетом и мусав[атским] Нац[иональным] центром одновременно?

в) не кажется ли делегации при создавшемся положении, впредь до объявления делегацией о своем выходе из «Нац[ионального] центра», наше положение (комитета) весьма ложным и щекотливым?

с) почему делегация, несмотря на тесный контакт, не выражает своего отношения к нашему временному Комитету независимости?

Когда письмо от 7.XI было готово к отправке, приехал Ахмед-бек, и я счел более целесообразным, повидавшись с ним, дополнить предыдущее письмо. Наши политические группы озабочены более всего вопросами о возможно скором Вашем приезде (членов делегации) для устройства съезда до того, пока успеют это сделать мусаватисты; поэтому вопрос о визе Вам занимает главное место среди наших забот, ибо, по утверждению Мустафаева, материальная сторона вопроса уже разрешена Салимовым и им, Мустафаевым. В результате продолжительной 3-часовой беседы с Ахмед беем совместно с Мустафаевым пришли к следующему заключению: написать Вам, чтобы Вы обратились через парижского посла Фетхи-бея с просьбой о визе, заручившись одновременно от него частным письмом к одному-двум из влиятельных членов Национального собрания не кавказцам; в то же время Вы предупредите письмом Ахмед-бека и Юсуфа Акчуру, чтобы они в Ангоре совместно с другими членами Национального собрания как из среды своих друзей, так и с теми, на имя коих даст письмо Фетхи-бей, могли бы поддержать Ваше ходатайство в Ангоре. Ахмед-бек надеется, при такой постановке вопроса, на успех получения визы. Очень много говорил он о пресловутой Вашей ноте, в которой, якобы, Вы от имени Азербайджана обещали поддержать армянские притязания на турецкую территорию даже вооруженной силой, если не удастся это мирным путем; эта нота, представленная, по словам Ахмед-бека (он говорит, якобы, со слов бывшего министра иностранных дел Т[урецкой] р[еспублики]) французскому министру иностранных дел, передана была последним турецкому правительству, как дружественному Франции; это было во время заключения союзниками Версальского мира. Ахмед-бек утверждает, что в свое время на Ваше к нему письмо относительно недостоверности изложенного в этой ноте, он просил Вас, в целях реабилитации, предпринять определенные шаги, но что Вы этот его совет оставили без внимания; при этом он добавляет, что и теперь не поздно это сделать. Говорил Ахмед-бек также и о заявлении, якобы, Исмет-паши, когда Ахмед-бек просил разрешения для Вас приехать, о том, что в Лозанне Вы явились к Исмет-паше ходатаем за армян и он Вас не принял и что он не может такого человека считать другом турок. Привожу этот разговор лишь для информации и для принятия Вами соответствующих решений.

Прошу передать привет уважаемой Вашей семье, Джейхуну с семьей, Шейху и всем друзьям. Дай бог Вам успеха во всех, в том числе и финансового характера, начинаниях, дабы и я мог бы выкарабкаться, при Вашей помощи, из далеко не блестящего положения.