Доклад представителя Научной ассоциации востоковдения К.Н. Дигурова на заседании Комиссии по улучшению труда и быта женщин о преступлениях против женщин (сокращенный вариант опубликован в журнале "Еженедельник советской юстиции" (1929 г., 22 марта, № 11)

<<l.83>>

Борьба с бытовыми преступлениями в автономных областях

 

Основная масса бытовых преступлений по девяти автономным областям (Северо-Осетинская, Кабардино-Балкарская, Ингушская, Чеченская, Адыгейская, Карачаевская, Черкесская, Калмыцкая и Ойратская) своим острием направлена против личных прав женщины.

Общее число бытовых преступлений, прошедших через все суды поименованных областей, частью в 1926 г., частью в 1927 г. составляет 188, из них 155 или 81% падает на преступления, затрагивающие основные права женщины-националки.

Преступления обсуждаемого порядка можно разделить на 5 категорий: похищение женщины, калым, принуждение к выходу замуж, многоженство и изнасилование ^х). Из указанных преступлений распространеннейшим является похищение женщин, наиболее резко бьющую последнюю в основном ее праве свободного распоряжения своей личностью. Так, в составе вышеуказанных 155 бытовых преступлений, направленных против прав женщин, похищения составляют 66 или 42% за неполные 1926 и 1927 годы, причем эти преступления по отдельным автономным областям распределяются так: Северная Осетия – 19 (28%), Ингушетия – 14(21%), Кабардино-Балкарская – 11 (16%), Чечня – 6 (9%), Черкессия – 6 (9%), Адыгея – 3 (4,5%), Карачай – 3 (4,5%), Ойратия – 2 (3%) и Калмыцкая область – 2 (3%). Здесь нужно оговориться, что в это число входят только те преступления, которые сделались предметом проверки со стороны органов расследования, так как в силу порядка, существовавшего до момента утверждения 2-й сессией ВЦИК 13-го созыва постановления о преступлениях, составляющих пережитки родового строя (10 гл. УК), производство по этим делам могло иметь место только в  результате поданных потерпевшими жалоб. В действительности похищения женщин происходили в несравненно большем масштабе, но они не делались предметом официальной гласности, во-первых, потому, что женщина, обычно изнасилованная похитителем, воздерживалась от возбуждения преследования против последнего из вполне реальных опасений не выйти замуж, во-вторых, похищенная даже при резко выраженном желании сплошь и рядом лишена возможности использовать свое право привлечения к ответу похитителя, поскольку последний, опасаясь преследований по горячим следам со стороны родственников похищенной, старается изолировать последнюю от всякого общения с окружающей средой путем укрывательства в отдаленных от места похищения, малообитаемых и глухих уголках, обычно на одиноких заброшенных хуторах, а летом так прямо в лесу и, наконец, довольно обычным явлением считается отказ похищенной от подачи жалобы под влиянием угроз со стороны похитителя или уговоров со стороны многочисленных посредников обоего пола, соответствующим образом обработанных похитителем, его родственниками и единомышленниками.

Здесь нужно иметь в виду несколько моментов, в основе которых лежит прежде всего фактор экономический.

1. Похищение при отсутствии согласия женщины выйти замуж за похитителя, но при наличии согласия на брак ее родителей, получивших от жениха калым, который в данном случае является как бы фактором, поощряющим или провоцирующим жениха на совершение похищения.

2. Похищение при согласии женщины и ее родителей на брак, но по возможности уплатить калым вследствие установления его в размере или превышающем платежеспособность жениха или подрывающем основы его хозяйства.

3. Похищение при согласии женщины на брак против воли родителей, которым данный брак нежелателен по разным соображениям (на почве кровной мести, принадлежность жениха не к «почетной»  фамилии и т.п.).

_____________________

^х) Изнасилование в некоторых национальных областях является категорией бытовых преступлений, поскольку отсутствует  свобода общения между полами.

^х) По делам, истребованным в порядке надзора.

<<l.83ob>>

4. И наконец тот случай, когда факт похищения имеет место  с согласия женщины и ее родителей. Последняя разновидность похищения объясняется тем, что родители, сочувствуя данному браку и входя в материальное положение жениха, молчаливо выражают согласие на способ оформления брака путем похищения, тем самым достигая двойного эффекта: во-первых, устранения необходимости уплаты женихом калыма, и во-вторых, предупреждения непосильных для жениха и отчасти для родителей расходов в связи с брачной церемонией, которая в условиях национальной действительности, благодаря большому количеству гостей, ложится тяжелым бременем на экономику крестьянского хозяйства.

При действии старой калымной статьи из числа вышеприведенных четырех случаев уголовно-наказуемым считался только первый.

Вышеуказанные 66 дел о похищениях женщин получили такое направление: прекращено в стадии предварительного следствия 35 дел или 53%, вынесено оправдательных приговоров по 13 делам (20%), приговорено условно по 2 делам и только по 16 делам (24%) вынесены те или иные меры социальной защиты.

По отдельным же автономным областям процент прекращения и оправдания выражается соответственно в следующих цифрах: Ингушская – 46% и 40%; Кабардино-Балкарская – 63% и 18%; Северо-Осетинская – 58% и 10%; Карачаевская – 66%; Чеченская – 83%, Ойратская – 100%, Черкесская  - 50% и 17%.

Таким образом, подавляющая масса преступлений этого порядка  (76%) проходит вне всякого воздействия соответствующих мер социальной защиты, что в свою очередь является одним из моментов, стимулирующих процветание этих преступлений. В чем же заключается причина массового прекращения дел о похищениях? Быть может, решающими моментами являются здесь неосновательное привлечение при отсутствии состава преступления? Ответ на этот вопрос нужно искать не в факте неосновательного привлечения, а, мне кажется, в том, что известная часть судебных работников-националов не совсем освободилась от воздействия норм шариатского права, в силу которого женщина, как существо, значительно отставшее в умственном и моральном отношении от мужчин (на этом основании шариатские процессуальные нормы, как общее правило, лишают женщину права индивидуального свидетельства на суде) нуждается во всесторонней опеке последнего. Естественно, что такие воззрения, глубоко сидящие в психике отдельных работников, даже помимо воли и сознания последних, будут иметь результатом снисходительное отношение к нарушениям женских прав, моменты невнимательности и небрежности в процессе рассмотрения дел и формальной оценки проходящих по делу доказательств.

Иллюстрацией сказанного могут явиться многочисленные факты, из коих приводим наиболее характерные:

1. Факт первый. К нарследователю 3 уч[астка] Кабардинской автономной области поступает в форме протокола сельсовета от 19.V-26 г. жалоба от кабардинки Цофа Секрековой по поводу насильственного похищения ее Понежевым. В жалобе подробно указывалось, что похищение имело место против воли потерпевшей, что  последняя в момент похищения кричала, сопротивлялась, что о факте насильственного похищения был поставлен в известность непосредственно потерпевший председатель сельсовета с. Урух, и что, наконец, потерпевшая подтвердила свой отказ выйти замуж за Понежева после того, как последний вздумал сватать ее уже после похищения. Через некоторое время к следователю поступает заявление от имени потерпевшей Секрековой, подписанное по неграмотности последней неким Абозовым А., где уже говорится, что показания предсельсовета с. Урух давались потерпевшей «под давлением родственников», но что «нынче она твердо заявляет, что со своим мужем Понежевым я желала жить и продолжать супружескую жизнь желаю и дело об этом прошу прекратить». Уж один голый факт подачи заявления о прекращении дела от имени неграмотной потерпевшей, хотя были с заверением подписи за неграмотною председателем сельсовета, должен был бы вызвать необходимость осторожнейшей оценки этого дела и, во всяком случае, обязательной его проверки. Как же поступает в данном случае нарследователь? Не произведя ни одного следственного действия, не проверив ни первоначального, ни последующего заявления потерпевшей, не допросив ни последнюю, ни предсельсовета, следователь дело прекращает за отсутствием «состава преступления», основав свое решение исключительно на 2 бумажках, прямо исключающих друг друга. Это постановление следователя утверждено облсудом в распорядительном заседании с участием прокурора.

2. Факт второй. Девица Тата Кабардова на допросе у следователя <<дефект документа>> людей сватать меня, но я не

<<l.82>>

согласилась, заявив, что замуж  за него не пойду. 6 июля 1926 г. Шекалиев со своими товарищами похитил меня с полевых работ насильственно и против моей воли, несмотря на мое сопротивление. Заявляю, что не желала и не желаю выйти за него замуж. Похитителям не удалось уехать далеко, так как вскоре родственники мои нагнали их и отбили меня». Свидетельницы… как очевидцы похищения полностью подтвердили показания потерпевшей. Дело это заслушано Кабардинским областным судом в отсутствии потерпевшей и означенных свидетельниц, причем из 11 вызывавшихся свидетелей явилось всего двое. Необходимость   заслушания дела в отсутствии потерпевшей и свидетельниц ее мотивировано судом в чрезвычайно оригинальной форме: «Принимая во внимание, что свидетельницы не явились в суд потому, что потерпевшая от принятия повестки отказалась (как о том удостоверял подписью на повестке предсельсовета, не всегда выполняющий порядок непосредственного вручения повесток свидетелям и потерпевшим, и обычно делающий подписи на повестках о вручении или отказе от принятия на основании заявлений тех или иных заинтересованных посредников), что Шехалиева она не обвиняет (на чем основано это утверждение – неизвестно), что по неявке потерпевшей не явились свидетели, что дело имеет общественный характер, дело заслушать в отсутствии неявившихся свидетелей».

В результате выносится оправдательный приговор.

Нельзя  пройти мимо попыток съездов Советов взять на себя инициативу борьбы с похищениями. Так, 1-й съезд Советов Ингушской авт. обл. постановил: «Повести борьбу против всяческих похищений девушек против ее желания». Съездом было допущено только похищение девушек в таком виде: «Девица, вышедшая ночью, никого не беспокоя, без всяких схваток, должна считаться, как вышедшая по своему  согласию, если, конечно, не будет явных признаков насильственного похищения».

Обвинительных приговоров с лишением свободы по делам похищения было вынесено всего 16, что составляет 20% всех возбужденных дел, по остальным же делам, как было сказано выше, имели место прекращение, оправдание и условные приговора, но даже в пределах этих скромных цифр меры социальной  защиты  не всегда были реальны. Например, в Адыгейской области было вынесено 3 приговора: один условно, другой – на 2 месяца лишения свободы и третий – на 3 месяца; в Калмыцкой области из 2 обвинительных приговоров один был условный, а другой – на один месяц лишения свободы. Ясно, что такая, с позволения сказать, политика вызывала со стороны передовых слоев трудящихся и особенно женщин сильнейшее недовольство и реакцию, глубина которой была прямо пропорциональна степени культурного уровня данной среды. Так, в Северо-Осетинской автономной области, население которой по сравнению с народностями Северного Кавказа в культурной отношении стоит относительно высоко (% общей грамотности – 25,89%, % женской грамотности – 14,4), в 1926 г. участились случаи похищения женщин: в течение времени - март-август – только в одном из 5 округов области имело место 14 случаев. Эта эпидемия вызвала бурю негодования со стороны населения, которое как на съездах Советов, так и на всех собраниях требовало от прокуратуры и суда принятия суровых мер против похитителей. Прокуратура и суд, учтя настроения трудящихся, повели по делам похищения женщин жесткую политику (возбуждение дела при отсутствии жалоб потерпевших, избрание лишения свободы в качестве  меры пресечения, устройство широких показательных процессов с участием общественных обвинительниц на месте похищения,  быстрота производства дел, реальные меры социальной защиты, осторожное применение условно-досрочных освобождений), результаты которой не замедлили сказаться в ближайшем же времени: в то время, как июнь дал 3 случая похищения, июль – 4 и август – 3, начиная с сентября и до конца года случаев похищения больше не было.

Помимо мягких мер социальной защиты и вообще мягкого подхода к делам похищения во всех стадиях расследования, не менее важным моментом, тормозящим в сильнейшей степени борьбу с этого рода преступлениями, являются:

1. Медленность производства, выражающаяся в том, что часто между моментом похищения и моментом приговора или прекращения дела проходит год и выше… каковое время максимально используется стороной похитителя для обработки похищенной всеми методами воздействия, начиная от просьб, уговоров, подарков и кончая прямыми угрозами насилия и убийства, в результате чего в большинстве случаев похищенная бывает вынуждена или отказаться от своей жалобы или выйти замуж за похитителя. Как в том, так и в другом случае дело или прекращается в стадии расследования или по делу выносится оправдательный приговор по мотивам «нецелесообразности»…

<<l.82ob>>

Для облегчения борьбы с похищениями женщин нужно быть в курсе тех методов и «организационных» моментов, которые применяются похитителями для реализации преступления. Похищение женщины против ее воли, как общее правило, совершается группой вооруженных людей в количестве от 5 до 8-10 человек. Группа и оружие являются предпосылкой, хотя и не всегда «удачного умыкания» женщины, имея в виду, во-первых, тот факт, что похититель один никогда не в состоянии довести до конца дело похищения при обычном сопротивлении со стороны похищаемой и ее родных и, во-вторых, в виду того, что похищение всегда вызывает групповое вооруженное сопротивление и погоню со стороны родственников и знакомых женщины, причем нередко это сопротивление и погоня сопровождается убийствами или ранениями той или другой стороны. Обычным местом похищения является дом, улица и полевые работы.

Часто в предупреждении вооруженного столкновения организаторы похищения стараются приурочить последнее к такому времени, когда в доме отсутствуют мужчины. То же самое практикуется к случаям похищения с улицы и полевых работ. Самое похищение (имеется в виду похищение из дома, так как случаи похищения с улицы и полевых работ не представляются типичными и не вызывают по форме совершения резкого возмущения населения) происходит в такой форме: глубокой ночью^х) незаметно окружается намеченный дом, часть соучастников расставляется на часах, остальные врываются в дом, взламываются двери, стаскивают с постели в одном белье девушку, затыкают ей рот тряпкой, а при сопротивлении избивают, затем выволакивают на улицу, где поджидает их один из соучастников с повозкой, бросают ее на последнюю, закрывают буркой, чтобы скрыть ее от случайных встреч, и вся кавалькада форсированным маршем направляется подальше от места похищения в заранее намеченный пункт, каковым является какое-нибудь отдаленное село, хутор или даже соседняя автономная область (например, из Осетии привозят похищенную в Ингушетию или наоборот). В последнее время в результате усиления судебных репрессий против лиц, дающих приют похитителям, туземцы избегают принимать у себя опасных гостей, и похитители вынуждены летом укрываться в лесах или в таких глухих районах, где обычай гостеприимства превалирует над опасностью судебного воздействия.

Похищение почти всегда сопровождается изнасилованием женщины, причем последнее происходит нередко в самой дикой и возмутительной форме: женщина, оказывающая сопротивление, насилуется похитителем в присутствии и при активной помощи 2-3 своих соучастников, нейтрализующих сопротивление жертвы путем лишения ее возможности действовать руками и ногами.

По социальному составу, возрасту, партийности, грамотности и объектом похищения преступления этого рода дают такую картину: метод оформления брака путем похищения женщины в той или иной степени, но используется одинаково представителями  всех социальных групп деревни. Участниками похищения является обычно молодежь в возрасте от 18 до 25 лет и только отдельные районы (Калмыцкая автономная область) дают повышение возраста до 40 и свыше лет. В некоторых случаях похитителями и соучастниками похищения являются члены ВЛКСМ (Северная Осетия, Кабарда, Адыгея). Поскольку культурный уровень трудящихся большинства автономных областей оставляет желать много лучшего, подавляющая масса участников похищения – неграмотны или в лучшем случае малограмотны, но одновременно нужно отметить, что и относительно выскоая грамотность некоторых районов, как, например, Северная Осетия, не гарантирует их от этих преступлений, пока будет налицо действие законов экономики (калым или скрытые его формы).

Вторым по распространенности бытовым преступлением, идущим по линии нарушения женских прав, является калым, который нужно причислить к разряду наиболее социально-опасных из всех бытовых преступлений, поскольку он (калым), с одной стороны, в сильнейшей степени ослабляет крестьянское  хозяйство, с другой – провоцирует молодежь на совершение преступлений, в частности, скотокрадства, с целью

<<l.81>>

изыскания средств для выкупа невесты и с третьей, как акт купли-продажи, в резкой форме задевает достоинство женщины.

Происхождение калыма относится к тем историческим временам, когда труд женщины стал играть большую роль по хозяйству. Для того, чтобы компенсировать потерю этой драгоценной рабочей силы при выходе замуж, родители или братья или прочие родственники невесты стали устанавливать соответствующие ценности невесты, как рабочей силы, выкуп или то, что впоследствии получило название калыма. Таким образом, калым – это цена рабочей силы, рабочих рук, потерянных для данного хозяйства.

По отношению ко всем бытовым преступлениям (155), нарушающим права женщины, калым составляет 27% или 43 правонарушения, которые по отдельным областям распределяются таким образом: в Ингушетии – 48,5%, в Кабарде – 20,9%, в Адыгее – 11,6%, в Карачае – 9,3%, в Черкессии – 4,6%, в Ойратии – 2,3%, в Северной Осетии – 2,3%.

О разрушительном действии института калыма могут свидетельствовать следующие формулы: в Кабардино-Балкарской области размер калыма представляет такую прогрессивно-возрастающую в зависимости от «ценности» невесты прогрессию: 1. Одна лошадь. 2. Один бык. 3. 60-75 руб. деньгами. 4. 2 быка, 2 коровы, 1 лошадь. 5. 9 голов крупного скота. 6. 100 руб. деньгами и 1 лошадь. 7. 500 руб. деньгами, лошадь и седло. В Калмыцкой области калым уплачивается иногда в такой форме: 40 руб. деньгами, 5 четвертей вина, 2 плитки калмыцкого чая и 156 бутылок русской водки ^х). В некоторых районах калым носит характер столь высокого и непосильного для крестьянской экономики накладного расхода, что местные Советы берут на себя своеобразные функции регулятора и своего рода «рационализатора» путем создания особых такс. Согласно одной из таких такс, разработанной сельсоветом аула Отемыш Кайтаго-Табасаранского округа Дагестанской автономной области ^хх), все женщины, расцениваемые, как «брачный товар», разбиваются на 4 категории: 1) за девушку молодую, красивую, из зажиточной семьи калым уплачивается в размере 300 руб., 2) за девушку из бедной семьи или сироту – 150 руб. 3) за молодую вдову или разведенную – 150 руб. 4) за вдову или разведенную средних лет  - 50 руб. Этот «нормированный»  калым в состоянии дать некоторое представление о том, насколько же в действительности обременителен для экономики местного крестьянства калым тогда, когда он определяется по законам свободных «калымно-рыночных отношений».

С течением времени калым начинает постепенно видоизменять свою форму под влиянием моментов экономики и культурного развития национальностей. Так, например, в Северной Осетии размер калыма еще задолго до революции выражался в сумме от 300 до 500 руб., причем основная масса калыма выплачивалась деньгами, остальная натурой – скотом, обстановкой. Существовавший в таком виде в течение долгого времени калым стал незаметно эволюционировать и к настоящему моменту – в чистом виде выпал из сферы общественно-брачных отношений, замаскировавшись в следующей форме: родители невесты представляют жениху стандартизированный список предметов (кровать, гардероб, зеркало, швейная машина, постельные принадлежности, гарнитуры белья, платье и пр.), приобретение которых является предпосылкой оформления брака. Помимо этого, на жениха ложится обязанность оплаты свадебных расходов. Общая ценность этого свадебного стандарта составляет сумму не менее 300-500 руб., т.е. калым, проделав определенную фазу развития, благополучно реставрировался в нетронутом по существу виде.

Вышеуказанные 43 калымных дела, кои сделались предметом расследования органов юстиции, получили такое направление: 32 дела или 74,4% направлены на прекращение, по 6 делам – 14% -  вынесены оправдательные приговора, по 2 делам – 4,6% - присуждены условно, реальные же меры социальной защиты  в виде лишения свободы и принудработ вынесены только по 3 делам – 6,9%.

________

^х) Д[ело] по иску Авгаева с Тагардановым.

^хх) Из материалов обследования т. Штейнберга Е.Л., сотрудника Научной ассоциации востоковедения.

 

По отдельным автономным областям процент прекращения и оправдания дает такую картину: в Ингушетии из числа 21 дел прекращено 15 или 71%, оправдано 2 делам – 4,5%, условно по 2 д. – 4,5%, в Кабарде из 9 дел прекращено 6 – 66%, оправдано по 2 д. – 22%, в Адыгее из 5 д. прекращено 4, оправдано по 1 д., в Карачае все 4 д. прекращены, в Северной Осетии - 1 д. прекращено, в Черкесии – 2 д. прекращены, в Ойратии – 1 д. оправдательный приговор. Эти цифры говорят, что 93 % приведенных дел проходят вне всякого воздействия регулирующих начал судебных органов, и таким образом, калым при наличии уголовных санкций в нашем законодательстве фактически расценивается населением

<<l.81ob>>

как ненаказуемое действие, что является одной из причин его широкого фактического распространение.

Основной причиной массового прекращения и оправдания по калымным делам послужило весьма неудачное определение статьи о калыме, однородной для всех автономных областей и республик. По этой статье предпосылкой наказуемости уплаты калыма являлся тот случай, когда калым устанавливал против воли невесты обязательство выдать ее замуж за жениха, уплатившего калым. Таким образом, по этой статье получалось так, что уплата калыма при несогласии невесты выйти замуж была уголовно-наказуемым явлением и не наказуемой при согласии невесты, а в результате, поскольку число браков при наличии согласия (правда, часто формально, вынужденного) невесты несравненно больше браков по принуждению, оказалось, что калым фактически был легализован законодательным путем. Калым в том виде, в каком он фактически  существовал, вызывал к себе резко отрицательное отношение со стороны наиболее передовых слоев трудящихся автономных образований и в особенности женщин, в силу чего калымная статья в вышеуказанной редакции была чрезвычайно неудачным определением этих общественных настроений и должна была по этой причине явиться источником глубокого противоречия: в то время, как органы дознания, следствия и прокуратуры были вынуждаемы под давлением общественного мнения возбуждать по калымным делам уголовное преследование, суды, руководствуясь формальным содержанием закона, направляли эти дела по линии прекращения или оправдания.

Несомненно, что путем введения калымной статьи наш законодатель имел в виду создать такие условия, которые облегчили бы женщине возможность свободного заключения брачного союза, но в сравнении большей степени этой же задаче наряду с предупреждением возможности разорения крестьянского хозяйства отвечало бы издание такой статьи, по которой уплата калыма определялась бы как уголовно-наказуемое действие, сама по себе без всяких условий. В последующем вышеотмеченные недостатки калымной статьи были учтены и уже согласно утвержденной сессией ВЦИК 10 гл. УК (о преступлениях, составляющих пережитки родового быта) наказуемым являлся один акт уплаты калыма. На практике при применении этой новой статьи к конкретным случаям могут иметь место  со стороны отдельных судебно-следственно-прокурорских работников попытки толкования этой статьи в том смысле, что не может быть наказуема уплата калыма там, где последний поступает на усиление хозяйства новобрачных. Подобное толкование было бы основано на явно неправильной предпосылке: факт поступления калыма в хозяйство новобрачных (при условии его доказанности, ибо, как общее правило, основная часть калыма остается в руках родителей невесты или заменяющих их лиц, но об этом ниже) не является еще фактором, укрепляющим и стимулирующим развитие этого хозяйства, имея в виду, во-первых, то обстоятельство, что жених и его родные для выплаты калыма сплошь и рядом вынуждены занимать у деревенских кулаков на архиростовщических процентах соответствующие суммы, необходимость возвращения которых тяжелым бременем лодится на его хозяйство, во-вторых, многие из предметов калымного стандарта (различные серебряные и золотые украшения вроде поясов, нагрудных крючков и т.п.) не являются предметами первой необходимости или производственно-полезными для хозяйства и последнее могло бы обойтись без них, без всякого для себя ущерба. Но решающим фактором, исключающим возможность перехода калыма в хозяйство новобрачных, является причина, лежащая в основе происхождения калыма а заключающаяся в необходимости компенсации хозяйства за потерю рабочей силы. В силу последнего соображения калым на известной стадии развития данного общества предназначается к поступлению и, как общее правило, действительно поступает в хозяйство родителей невесты, иначе калым перестает быть калымом. В дальнейшем по мере развития и углубления моментов экономического и культурного порядка, при вспомогательном соучастии и при помощи мер судебного воздействия будет постепенно создаваться почва для изжития калыма, и наступит период, когда общество на иной высшей стадии развития не будет знать ни калыма, ни других задерживающих его развитие пережитков. То обстоятельство, что известная часть калымного стандарта передается родителями в хозяйство новобрачных, не колеблет вышеприведенного положения, поскольку эта часть незначительна и состоит обычно из предметов личного потребления и обихода невесты (белье, платье, кровать, шкаф и пр.) и поскольку стоимость этой части учитывается при определении размеры калыма.

Наконец, сторонники ненаказуемости калыма при условии поступления его в хозяйство новобрачных, исходящие из соображений вредности резких методов борьбы с бытовыми явлениями и считающие на основе уважения и учета местных обычаев и особенностей наиболее правильным предлагаемый ими метод борьбы, недооценивают или, вернее, упускают значение трех следующих основных факторов:

1. Почва для постановки резких методов борьбы с калымом подготовлена

<<l.80>>

до известной степени особенно среди молодежи обоего пола за период существования советской власти. На скорейшее изжитие калыма трудящиеся пойдут без большого труда, поскольку в сущности каждая семья может оказаться в положении дающего и принимающего калым.

2. Поскольку калым есть цена женщины, как рабочей силы, а следовательно, и как товара (что подтверждается обычно происходящим, весьма оживленным, длительным и упорным торгом о размерах калыма между представителями сторон жениха и невесты, причем стороны нередко расходятся для того, чтобы вновь собраться продолжать прерванные из-за неудачи переговоры, точь-в-точь, как это делают заправские купцы при заключении сделки на ходовой товар) и поскольку, таким образом, женщина является здесь прямым объектом торговой сделки ^х) , нужно придти к единственному выводу: калыму, в сильнейшей степени препятствующему или, вернее, исключающему возможность полного раскрепощения женщин, не место при диктатуре пролетариата на 12 году существования советского государства, и ему должна быть объявлена всеми элементами советской общественности решительная борьба методами прямого действия.

3. Формула: «Ненаказуемость уплаты калыма при условии поступления его в хозяйство новобрачных или на покрытие расходов по свадьбе» - чрезвычайно затруднит борьбу с калымом и фактически сделает его таким же безнаказанным, как это имело место при действии старокалымской статьи, по той простой причине, что в случаях оставления калыма в хозяйстве родителей невесты, особенно там, где калым вносится деньгами, будет трудно установить этот факт, поскольку все имеющие непосредственное отношение к даче и принятию калыма привлекаются к уголовной ответственности. Несомненно одно, что вышеуказанная формула при проведении ее в жизнь вынудит сторонников калыма перестроить фронт в форме замены натурального калыма калымом в денежной форме с целью затруднить возбуждение уголовного преследования. Что касается свадебных расходов, то эта формула настолько гибка и растяжима, что получивший калым всегда сумеет отговориться ссылкой на израсходование калыма в связи с устройством свадьбы (угощение, подарки).

Для иллюстрации калыма как социально-опасного бытового явления, в сильнейшей степени осложняющего перспективу раскрепощения восточной женщины, приводим следующие факты, имевшие место в практике нарсудов Ингушской автономной области:

1. Некто Бадургоев Н., будучи в гостях в одном доме, попросил находившуюся в этом доме девицу Базиеву П. постирать его носовой платок. В платке оказались 5 руб., которые девица хотела вернуть Бадургоеву, но последний отказался их принять, заявив, что деньги даны ей в виде калыма и в силу городского <<горского >> адата (обычая) она обязана выйти за него замуж, при этом он предупредил как ее, так и родственников, что в случае выхода ее замуж за другого, он лишит жизни ее брата, отца и других родственников.

2. В 1922 г. учитель Дарчиев Э. просватал дочь свою Хамисат против ее воли за Хациева И., получив от последнего  в виде калыма 2 быка и 1 корову. Несмотря на сговор Хамисат не пожелала выйти замуж за Хациева, но в то же время она не могла выйти замуж и за другого, ибо отец ее не хотел из жадности возвращать калым жениху, а при наличии невозвращенного калыма, создавшего обязательство выхода замуж за Хациева, ни один жених по обычаю ингушей не осмелился бы сделать ей предложение. Такое положение тянулось с 1922 г. до 1926 г., когда Хациев был привлечен к ответственности по обвинению к принуждению Хамисат к выходу за него замуж (вместо одновременного привлечения и за дачу и принятие калыма как отец Хамисат, так и ее жениха) и нарсуд не нашел ничего лучшего, как вынести оправдательный приговор.

3. Фарзет Камарзоева в 1925 г. вышла замуж за Малароева добровольно, но против воли родителей и 2 своих братьев.  Малароев соглашался уплатить последним калым в размере нормы, установленной съездом Советов Ингушетии в 1925 г., т.е. 100 р. и 2 баранов, но родители и братья Фарзет требовали, кроме того, передачи верховой лошади с полной серебряной седловкой, грозя в противном случае отказать в согласии на оформление брака, что считается обязательным по ингушскому обычаю. Когда жених отказал в передаче лошади, с ним сыграли такую историю: с целью якобы примирения он был приглашен в сел. Насыркорт и в его отсутствие братья похитили свою сестру (жену Малароева) и сосватали ее за гр. Евлоева, получив с него в счет калыма 100 р. Только в результате вмешательства прокуратуры был положен конец этой возмутительной выходке, Фарзет возвращена в дом своего мужа, а против ее братьев хотя и было возбуждено в нарсуде 3 уч. уголовное дело, но закончилось оно обычным прекращением.

В целях борьбы с высоким размером калыма в некоторых случаях

<<l.80ob>>

^х) В харчевнях Казакстана и др. национальных республиках до недавнего времени спекулянты спрашивали друг друга: «Какая сегодня цена на хлопок, на шелк, на верблюдов и на женщин?» (Из речи т. Нухрат на 2 сессии ВЦИК 13-го созыва). Судебные бумаги часто пестрят заявлениями: «Отец продал дочь за корову с телком, такой-то купил жену» Оренбургский губсуд).

 

само население берет на себя явочным порядком функции центральных законодательных органов. Так, например, один из областных съездов Советов Ингушской автономной области вынес постановление о стабилизации калыма в размере 100 руб. и 2 баранов, причем это постановление фактически превратилось в законодательную норму, которой руководствовались до последнего момента органы юстиции, начиная от следователям и кончая судом и прокуратурой. Так, по делу Исмайлова А. и Вельхиева Т., обвиняемых в даче и принятии калыма, нарследователь (Ингушская авт. обл.) так мотивирует свое постановление о прекращении этого дела: «Рассмотрев дело, нашел, что произведенным следствием не установлена дача калыма сверх установленного 100 руб. и 2 баранов, а потому…» и т.д. Это постановление нарследователя санкционируется нарсудом при благосклонном содействии присутствовавшего в распорядительном заседании нарсуда п/прокурора как представителя революционной законности. Тенденция  к борьбе с калымом проявлялась не только с низов, с народных масс, но шла также и сверху по линии административно-советской. Доказательством чего служит, например, факт привлечения 24 августа 1925 г. по инициативе председателя Балкарского окрисполкома к уголовной ответственности одновременно 82 граждан за дачу и принятие калыма.

Следующий случай красноречиво свидетельствует о том, как иногда представители революционной законности своеобразно определяют эту последнюю  и свое отношение к ней. Председатель исполкома Горного округа (Ингушская авт. обл.) 29. IV-25 г. получает следующее предписание от старшего следователя областного суда: «По имеющимся сведениям, родственники гр[ажданки] сел[ения] Датых Хамисат Цариевой, вышедшей добровольно замуж за Хасу Арцханова, препятствуют ей в данном сожительстве, угрожая, приняв присягу, отбить ее или же убийством обоих супругов. Согласно постановления 1-го съезда Советов Ингушетии, необходимо, ограждая права гр. Цариевой, склонить ее родственников к примирению, а в противном случае завершить этот брак духовным обрядом, сделав соответствующее распоряжение акиюртовскому мулле и одновременно  зарегистрировав таковых советским порядком». Комментарии, как говорится, излишни. Производство по калымным делам в стадии расследования и суда носит обычно волокитным характер…

Кроме случаев похищения женщин, в качестве типичной формы принуждения женщины к выходу замуж можно сослаться на следующий случай из практики нарсуда 3 уч. Ингушской авт. обл., который приводим в изложении обвинительного заключения: «Мать и брат девицы Хабибат Малороевой, сговорившись с женихом Гязгиреевым и его родственниками, пригласили последних приехать к ним в ночное время и взять свою невесту. В назначенную ночь родственники жениха приехали к Малороевым и Малороев Хезир (брат девицы) и Абидат (мать девицы), разбудив Хабидат, которая в этот момент спала, совершенно неожиданно предложили ей готовиться к выходу замуж, сказав ей, что за ней приехали родственники жениха и что она сейчас же должна с ними уехать к жениху. Растерянная от неожиданности и противообычного поступка родных, пожелавших выдать ее в ночное время, что противоречило ее желанию, Хабибат, чувствуя себя под властью родных, начала умолять их, прося не выдавать ее в ночное время и за неизвестного человека, но просьбы  и слезы не помогли, и она в ту же ночь была отвезена в сел. Насыр-Корт, где вынуждена была против своей воли вступить в брак с неизвестным».

Третий формой принудительного замужества является передача вдовы умершего брату последнего. Это тот случай, когда женщина после смерти мужа принуждается обычным правом к выходу замуж за брата умершего супруга. Принуждение этого порядка довольно широко культивируется во многих национальных образованиях, а между тем представители революционной законности спокойно проходят мимо него, не усматривая в нем признаков уголовно-наказуемого деяния, несмотря на то, что этот вид принуждения, как один из наиболее варварских пережитков родового быта, особо остро, резко и оскорбительно бьет по человеческому достоинству и свободе женщины…

<<l.79>>

Кроме методов прямого физического (похищения) и «обычного» (передачи вдовы брату умершего) насилия, нередко с целью принудить женщину согласиться на брак применяются методы морального воздействия с использованием моментов религиозного порядка. Так, например, Салибуков Мумад с товарищами (д. нарсуда 3 уч. Ингушской авт. обл.), принуждая девицу Чечоеву Т. выйти за него замуж, угрожая путем принятия клятвы на коране преследовать ее до тех пор, пока она не согласится на этот брак.

Наконец, из практики судов Калмыцкой автономной области известны случаи, когда одним из методов принудительного замужества является лишение свободы: некто Шабуров Баста в конце 1925 г. заманил к себе с целью якобы погостить свою племянницу Булгун Саигаджиеву и держал у себя взаперти 3 месяца с тем, чтобы добиться ее согласия выйти замуж за намеченного им жениха.

Несмотря на то, что принуждение к выходу замуж является довольно распространенным явлением, этот момент не находит соответствующего отражения в разрезе судебно-прокурорской действительности: за период времени около 2 лет (1926-1927 г.) по 9 автономным областям всего привлечено к ответственности по 8 делам, причем этот привлечение носило чисто формальный характер, поскольку оно не имело никаких реальных результатов в форме соответствующих мер социальной защиты, как это видно из следующих цифр: из 8 дел производство по 5 д. (62%) прекращено в стадии следствия, 2 д. (25%) вынесен оправдательный приговор и по 1 д. приговорены условно… Невнимательный подход судов к делам этого рода особенно рельефно вырисовывается на вышеприведенном случае с Хабибат Малороевой. Несмотря на то, что факт принуждения к выходу замуж Малороевой и осуществления калыма установлен ее показаниями нарследователю и в ее жалобе на имя последнего, а главным образом фактом бегства ее от мужа, нарсуд выносит всем привлеченным оправдательный приговор на основе отказа на суде со  стороны потерпевшей от своих первоначальных показаний. Но, вынося такой приговор, нарсудья, сам национал, не пожелал учесть того обстоятельства, что, к сожалению, в условиях национальной действительности и до сих пор имеется миллион способов влиять на волю женщины в любом направлении…

Число дел, возбужденных о многоженстве, составляют по 9 автономным областям всего 27 или 17% в отношении числа бытовых преступлений против женщин, что в среднем дает для каждой области. Здесь опять нужно отметить, что многоженство в действительности развито в несравненно большей степени, но оно оставалось невыявленным благодаря тому, что органы революционной законности забыли о существовании статьи: о карательной санкции в отношении этого явления.

По отдельным областям вышеуказанные 27 д. распределяются таким образом: Кабардино-Балкарская – 12 д. (44%), Адыгейская – 6 д. (22%), Карачаевская – 6 д. (22%) и Черкесская – 3 д. (11%). Из 27 д. 10 или 37% прекращено, по 3 (11%) вынесены оправдательные приговоры, по 14 (51%) – принудительные работы в среднем на 3 месяца, а по отдельным областям результаты возбужденных дел выражаются в следующих цифрах: в Адыгее приговорены на принудработы по всем делам, в Кабардино-Балкарии – 3 д. прекращено, по 3 д. – оправданы, по 6 – приговорены к принудработам, в Карачае все 6 д. прекращены, в Черкессии 1 д. прекращено и по 2 – приговорены к принудработам.

Принимая во внимание, что многоженство обычно является привилегией зажиточных групп и что предельным размером карательной санкции за многоженство по Уголовному кодексу является год принудработ, нужно признать чрезмерно мягкой карательную политику по делам многоженства. А если учесть то обстоятельство, что в большинстве автономных областей принудительные работы не организованы, выходило, что многоженцы уходили из-под воздействия мер социальной защиты в ущерб интересам женщины…

Наконец, последнюю категорию бытовых преступлений составляют

<<l.79ob>>

изнасилование женщин. Судя по материалам, эти преступления проходят только по 2 областям: Карачаевская (6 д.) и Чеченская (5 д.). Такое незначительное количество дел не отражает полностью картины этого явления, поскольку культивированию последнего способствует до известной степени существование таких пережитков, как, например, калым, существенным образом осложняющих свободу брачных союзов. Одним из серьезнейших препятствий на пути к полной судебной гласности этих преступлений в связи с тем, что дела этого рода возбуждаются только в результате жалоб потерпевших, является особый специфический характер данного преступления, лишающий нередко женщину в условиях национальной действительности возможности доводить дело до гласного судебного разбирательства. Другим серьезным фактором, удерживающим женщин от права судебного преследования насильников, является политика судебно-следственных органов, имеющая своим результатом почти поголовное прекращение всех возбуждаемых дел. Так, из всех 11 заведенных дел 9 или 81% прекращено, по 1 вынесен оправдательный приговор и только по 1 делу мы имеем лишение свободы, при этом по Карачаю получили направление на  прекращение дела об изнасиловании в размере 100%, по Чечне из наличных 5 дел – 3 прекращены, по 1 оправдан и 1 дело кончилось лишением свободы. О том, насколько несерьезно и невнимательно подходят к этого рода делам судебно-следственные работники, может свидетельствовать, например, дело об изнасиловании Израиловой Хадинет (Чеченская авт. область), направленное нарследователем на прекращение (облсудом это прекращение утверждено), при следующей мотивировке: «Хотя на дознании председателю с/совета потерпевшая и показала, что во время похищения была изнасилована, но на предварительной следствии от этого своего показания она отказалась, заявив, что не была изнасилована и что была бы не прочь  выйти замуж за похитителя Юсупова К.» В этом деле обращаю на себя внимание 3 момента: 1. Показанию Израиловой в части ее изнасилования нужно было придать существенное значение, имея в виду, что девушка, особенно в условиях чеченской действительности, где по обычаю изнасилованной обычно очень трудно выйти замуж, не будет легкомысленно  возводить на себя столь  тяжелое и невыгодное обвинение. 2. Для разрешения вопрос об изнасиловании не был принят ни следователем, ни облсудом, утвердившим постановление последнего, меры с целью подвергнуть потерпевшую врачебному освидетельствованию. 3. Нет глубокого анализа и проверки следующих противоречий в показаниях потерпевшей Исмаиловой <<Израиловой>>: если последняя похищена Юсуповым с ее согласия, если  она не была изнасилована и, наконец, если она была не прочь выйти замуж за Юсупова, спрашивается, что заставило ее жаловаться предсельсовета об изнасиловании ее Юсуповым и почему она, желая выйти замуж за последнего, в действительности вышла замуж за Хажимуратова? Все эти существенные для выяснения истины моменты не вскрыты и не проверены следствием, и мы имеем все основания считать такие методы работы методами формально-бюрократического подхода при разрешении важнейших интересов трудящихся.

Таким образом, результаты изучения бытовых преступлений по автономным областям приводят к  следующим выводам:

1. Положение женщины в процессе защиты и восстановления своих прав весьма тяжелое: во многих случаях показаниям ее не придается серьезного значения, производится со стороны родственников, посредников и посредниц сильнейшее давление на потерпевшую в смысле отказа от права привлечения виновных к ответственности, обычным явлением считается подача на имя органов расследования, прокуратуры и суда подложных заявлений от имени потерпевшей от отказе или изменения в пользу обвиняемых первоначальных показаний, данных, якобы под давлением родственников, и о прекращении дела, сплошь и рядом свидетели, бывшие очевидцами преступлений, или уклоняются от свидетельства в судебно-следственных органах или же в лучшем случае лжесвидетельствуют.

2. Там, где существуют шариатские суды, регламентирующее их деятельность шариатское право всей силой своих реакционных норм обрушивается на женщину, препятствуя ей в нормальной защите своих прав, имея в виду: во-первых, тот факт, что бытовые дела нередко предварительно рассматриваются в шариатских судах, которые под присягой на коране обязывают свидетелей давать ложные показания в советском суде в случаях, когда данное дело сделается предметом разбирательства последнего (отсюда одна из основных причин массовой прекращаемости бытовых дел в советских судах, например, по Киргизии прекращено в 1928 г. до 70%); во-вторых, факт исключения женщины из сферы гражданского оборота в форме лишения возможности быть объектом наследования, права индивидуального свидетельства на суде

<<l.78>>

 (в известных случаях допускается только свидетельство коллективное: показания 2 женщин приравнивается показаниям одного мужчины).

3. Некоторые сельские секретари партячеек и предсельсоветы не всегда проявляют в случаях непосредственного обращения к ним за содействием со стороны потерпевших женщин достаточную активность и настойчивость в смысле немедленного предания виновных суду, принимая на себя временами роль посредников по примирению сторон, а иногда содействуя заключения религиозных браков.

4. Особо снисходительное отношение вызывает к себе калым, который по этой причине, а отчасти благодаря неудачному содержанию старой калымской статьи ^х) , из всех бытовых преступлений отличался наибольшей безнаказанностью и наибольшей распространенностью.

_______

^х) В отличие от новой статьи о калыме, принятой 2-й сессией ВЦИК 13-го созыва.

5. Отсутствует у многих судебно-следственных и прокурорских работников правильное представление о составе преступления многоженства: уголовно-наказуемым считаются не случаи одновременного фактического сожительства под одной кровлей и в одном хозяйстве с двумя или большим количеством жен, а факт последующей женитьбы без оформления развода по предыдущему браку, или же при наличии предыдущего нерасторгнутого брака, факт оформления последующего брака в ЗАГС или же даже в порядке религиозного обряда.

6. Как общее правило, производство по делам похищения женщин страдает как в стадии расследования, так и в стадии распорядительного заседания и суда следующими основными недостатками: элементами сильнейшего формально-бюрократического подхода, отсутствием плановости и тщательной организации следственного процесса, отсутствием глубокого анализа материала расследования, игнорированием врачебной экспертизы по делам изнасилований…