Протокол утреннего заседания II Всероссийского съезда мусульманских коммунистических организаций народов Востока

Transcription

<<l.245>>

Председатель Султан-Галиев: Объявляю заседание открытым. (Идет проверка состава съезда.) Кворум имеется налицо. Позвольте приступить к занятиям. Слово предоставляется докладчику от Ревизионной комиссии тов. Мазитову.

Мазитов: Товарищи, прежде чем приступить к докладу, я должен вам сказать, что полной детальной картины деятельности Бюро Ревизионная комиссия дать вам не может. С самого начала, как только мы собрались, приступить к работе было нельзя, так как на повестке дня стояли очень интересные вопросы и во время заседания нельзя было работать, но все же мы сделали все, что могли. У меня имеется написанный доклад, и я вам прочту его. (Читает.) Этот документ имеет такую сторону, при которой не следовало бы его оглашать, но я нахожу, что так как это партийный съезд, я могу его вам огласить.

Голос: Может быть, здесь присутствуют непартийные?

Председатель: В таком случае мы просим беспартийных временно удалиться.

Мазитов: Я нахожу нужным отметить здесь такое отношение к делу тов. Ялымова. [Треть]его дня вечером я сказал ему, что у нас скоро будет готов доклад, и просил его дать нам для сведения отчетную часть — копию доклада, и он ответил мне, что к 12 час. доклад у него будет. Однако, когда я в 12 час. пришел к нему за докладом, то он сказал мне, что не может дать доклада, а между тем цифры у нас не сходятся. По отчету значится цифра 3 328 000, а у нас получилось 3 060 000 (три миллиона шестьдесят тысяч), и полностью осветить это нам так и не удалось, и на заседание он не захотел придти. (Читает дальше.) Во всех документах, которые нам пришлось там просмотреть, — хаос: имеются документы просто на клочках бумаги, без всяких марок; расписки писались тов. Ялымовым самим, а не теми лицами, которым уплачивались деньги, и таких расписок имеется на порядочную сумму. Словом, таких вещей там так много, что их не перечислишь. (Читает дальше.) Мы говорим, что тут должно быть участие Государственного контроля, но нам сказали, что в партийной организации он может быть допущен только с финансовой стороны, а в политической нельзя его допустить. Если нельзя, то в таком случае должен быть представитель от ЦК. Может быть, если новый состав Бюро войдет в эту кашу, то и не запутается (читает дальше). Как видно по делам в Бюро, большую часть времени работал тов. Ялымов один диктаторским способом, и никем другим никакие распоряжения не давались. Вам придется обратить на все эти обстоятельства внимание. Я кончил. Может быть, тов. Садреев дополнит что-нибудь?

Садреев: В канцелярии мы нашли много бумаг, которые лежали на столах и в шкафах, но были в таком беспорядке, что трудно было понять что-нибудь (по-мусульмански).

<<l.246>>

Саид-Галиев: Сколько бы мы не критиковали, мы не внесем более того, что изложено в докладе. Я прошу еще раз огласить 2 цифры, разные по приходо-расходу, и затем мое предложение заключается в том, чтобы прекратить прения по докладу и принять какое-нибудь решение по этому поводу, а если есть защитники, то дать слово для фактических справок.

Председатель: Тов. Саид-Галиев предлагает не открывать прений и не задавать вопросов.

Голос: Нет, он вопроса не касался.

Фирдус: Тов. Ялымов, делая доклад от ЦБ, как-то скомкал его и затем под шумок отложил в долгий ящик, сказав, что будет доклад Ревизионной комиссии, и тогда вместе все и обсудим. Теперь, когда делается доклад Ревизионной комиссии, он не пришел. Я думаю, товарищи, мы должны к этому вопросу подходить в том смысле, что наша критика должна послужить канвой для работы нового ЦБ. Вот с этой точки зрения, с точки зрения положительной творческой стороны, мы и должны подходить к этому вопросу, а не с той точки зрения, чтобы углублять и расширять тут какие-нибудь другие соображения. Наша критика должна иметь цель исправить ошибки в деятельности Бюро. Это, должно быть, послужит инструкцией для работы нового ЦБ. Я понимаю только такое отношение к вопросу, а не спихивать так этот доклад. Я предлагаю открыть прения, дать слово «за» и «против» и затем принять какую-нибудь резолюцию.

Брундуков: Я поддерживаю предложение Саид-Галиева, так как в прениях мы не скажем абсолютно ничего нового. Я предлагаю вывести из архива тов. Фирдуса ту самую резолюцию, которая, кажется, была предложена после доклада тов. Ялымова, и открыть прения только по резолюции, а не по существу доклада. Докладчик сказал, что расход по книге 5 руб., а на самом деле <<здесь неразборчивая цифра>>. А кто-нибудь другой будет разве доказывать, что 8 руб.? Конечно, ничего подобного не будет и никаких прений не нужно.

Председатель: Кто стоит за то, чтобы не открывать прений по докладу, поднимите карточки. 32. Кто против? Меньшинство, но предлагается задавать вопросы и приводить фактические справки. Я тоже хочу привести некоторую фактическую справку: если вы хотите вынести недоверие всему составу Бюро, то это будет относиться также и к председателю Бюро — к тов. Сталину, который является председателем Военного революционного совета всего Южного фронта. И отсюда выходит, что съезд не доверяет также и мне, как члену этого ЦБ, и тов. Юмагулову, который является членом исполнительного комитета.

<<l.247>>

Что касается моей справки, она заключается в следующем. Фактическим руководителем и ответственным лицом за деятельность Бюро являлся тов. Ялымов. Последнее время все члены ЦБ отсутствовали. В составе ЦБ помимо тов. Ялымова был только я. Но когда между нами бывали разногласия, то инициатором разрешения вопросов всегда был тов. Ялымов. Он проводил всегда свое решение. Я приведу такой пример. После объявления мобилизации партийные работники были мобилизованы и местными партийными комитетами направлены в распоряжение Политуправления Военного совета республики. Тогда был возбужден вопрос о том, что если будут среди мобилизованных мусульмане, то надо их направить в мусульманские части через политотдел Центральной мусульманской военной коллегии, но тов. Ялымову это не понравилось, и он пожелал отправить мусульман в Политуправление Реввоенсовета Республики. Он потребовал, чтобы все мобилизованные коммунисты обязательно направлялись в ЦБ, и оно уже будет их распределять само. В один прекрасный день, когда он отсутствовал, а я находился в Бюро как член Организационной комиссии по созыву съезда, являются два товарища, которые как раз накануне были у меня и просили, чтобы их направили в мусульманские части. Они как раз здесь присутствуют и могут все подтвердить. Я послал их в Политуправление Реввоенсовета Республики с отношением о том, чтобы их направили в мое распоряжение для направления в Казань в политотдел Центральной мусульманской военной коллегии для дальнейшего распределения. На другой день эти товарищи пришли с отношением от Политуправления, в котором указывалось, что они направляются в распоряжение Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока. Так как тов. Ялымов отсутствовал, то я, как член ЦБ, с одной стороны, и как председатель Центральной мусульманской военной коллегии, с другой, сделал распоряжение, чтобы они немедленно отправились в Казань, так как там политотдел Военной коллегии ощущал острую нужду в работниках. Было написано отношение от ЦБ и товарищи направились на вокзал. Когда является тов. Ялымов и начинает претендовать, почему их направили в Казань, когда он хотел направить их в другое место. Причем тов. Ялымов сказал мне: «Вы никакого права не имели направлять их в Казань. Это мое право, так как ЦБ — это я, а не вы». Я подумал, что вопрос уже разрешен и, следовательно, поднимать шум не стоит. Вопрос этот был позабыт. Созывается съезд, и приезжают на него тт. Мангутов и Ризванов. Я спрашиваю их: «Вы из Казани?» — «Нет, из Петрограда», — говорят. Я удивился, каким же образом они попали в Петроград. Оказывается, когда я ушел к себе в комиссариат, тов. Ялымов послал секретаря ЦБ прямо на вокзал вернуть этих товарищей, привести их в Бюро и потом от имени Бюро отправил их в другое место. Я утверждаю, что я, как член ЦБ, об этом в известность поставлен

<<l.248>>

не был. Я привожу это как характеристику того, что фактическим руководителем и ответственным лицом в ЦБ был тов. Ялымов. Есть еще и разные также мелкие подробности, о которых я не буду говорить. Еще хочу сказать по поводу одного вопроса относительно восточного поезда. Перед нами возник вопрос, кто должен быть комиссаром восточного поезда. Утверждали, что ЦК выдвигает тов. Сафарова, известного журналиста. В Организационной комиссии по созыву съезда после приезда представителей мусульманских организаций обсуждался этот вопрос, и большинством голосов, за исключением тов. Ялымова, мы пришли к заключению, что политическим комиссаром должен явиться человек, знакомый с восточным вопросом и, значит, старый партийный работник и умеющий говорить на языке сартов, на киргизском языке и т.д. Таким лицом, подходящим для этой цели, совещание нашло тов. Эфендиева, и было единогласно постановлено, за исключением тов. Ялымова, выдвинуть его кандидатуру на восточный поезд. Между тем тов. Ялымов пришел в ЦК и обрисовал положение в таком виде, что ЦБ стоит за то, чтобы тов. Эфендиев не был назначен. Это является характеристикой того, что тов. Ялымов воображал себя ничем иным, как всем Центральным бюро. (Тт. Атнагулов и Ахтямов говорят по-мусульмански.)

Фахрутдинов: В докладе тов. Мазитова упоминается о Самарском совещании и о телеграмме, которая была послана тов. Султан-Галиевым. Конечно, эта телеграмма всем нам известна, но мне интересно знать, имеются какие-нибудь протоколы или какие-нибудь конкретные данные об этом Самарском совещании.

Задаются вопросы по-мусульмански.

Голос: Я хотел спросить, известно ли официально тов. Сталину по поводу всех этих неурядиц и преступных явлениях, обнаружившихся в Бюро?

Председатель: Когда мы были в Казани, то от имени ЦБ я послал

<<l.249>>

 доклад в ЦК партии, в котором указывал на необходимость проведения решений тех или иных мероприятий в области практического социалистического строительства среди мусульман. Там указывалось, например, на необходимость открытия восточных отделов при Центральной партийной школе, указывалось на необходимость преобразования Армянского института (бывшего Лазаревского) в Восточный институт, т.е., другими словами, указывалось на необходимость приступить к подготовке кадров квалифицированных советских работников для восточных народов — мусульман, чувашей и др. Затем, когда нам стало известно, что бывший председатель Казанского совета тов. Малютин выдвигается председателем крымского областного правительства, мы решили между собою, что тов. Малютин этой должности не соответствует, и выдвинули на эту должность тов. Фирдусова. Между прочим, нами указывалось, что по случаю нашего приезда мы сделаем подробный доклад в ЦК партии о положении на местах и о ненормальности этого положения. Затем, в отдельных телеграммах с мест, например после восстановления Запасного батальона в Казани, отдельным руководителям Советской власти тт. Ленину, Сталину и Троцкому мы также указывали все время на ненормальность такого положения и говорили, что со стороны некоторых товарищей русских коммунистов выражается к нам недоверие, в результате чего получается такое ненормальное положение на местах. После того как мы приехали в Казань, вопрос этот по моему настоянию мы должны были возбудить в ЦК, и мы обратились сюда. Здесь мы узнали, что ЦК постановил открыть отдел мусульман Ближнего Востока при Народном комиссариате, но ЦБ коммунистических организаций народов Востока об этом ничего не знало. Оно узнало это уже после свершившегося факта. Во главе отдела был поставлен тов. Нариманов, и об этом ЦБ узнало также только после его назначения. После его назначения мы получили от имени ЦК такую телефонограмму, что ЦБ коммунистических организаций должно работать в тесном контакте с отделом мусульман Ближнего Востока. Эта телефонограмма была неясна, и мы могли вывести из нее такое заключение, как будто ЦБ коммунистических организаций в своей работе должно быть подчинено этому отделу Ближнего Востока. Этот вопрос надо было выяснить и выяснить также и необходимость созвать съезд. Лично мне казалось, что все эти недоразумения, происходящие на местах, в полном объеме могут быть разрешены только тогда, когда будет созван съезд партийных работников мусульман, т.е. настоящий съезд. По этому поводу у нас было совещание и тов. Ялымову было доложено, что обсуждались вопросы относительно восточного отдела и взаимоотношений с ним ЦБ. Мы постановили, что так как ЦБ — государственная организация, партийная и восточная также, то у них должны быть такие же отношения, как между ЦК партии, ЦИК и Совнаркомом, т.е. что они должны работать в тесном контакте, и если происходят какие-нибудь разноречия, то они разрешаются в ЦК партии. Я настаивал на этом совещании, на созыве съезда, так как благодаря неправильной информации по поводу совещания в Самаре ЦК мог думать, что происходят совещания татаро-башкирцев для образования ЦК татаро-башкирских коммунистических организаций Восточного фронта. Говорилось о том, что в Самаре собираются вынести постановление о том, что они не признают никакого ЦБ. Таким образом, благодаря такому положению и, во-вторых, благодаря неправильной информации я и настаивал на созыве съезда. Например, информация Казанского партийного комитета говорит, что ответственные работники-мусульмане ведут себя здесь крайне националистично, и сказано было,

<<l.250>>

что они употребляют очень скверные приемы. В ЦК партии тов. Стасова определенно указывала, что съезд сейчас созывать не придется. Более или менее основательной причиной выставлялось положение на фронте, так как в то время Деникин наступал на Москву. Она говорила, что сейчас на фронте очень усиленная работа и потому нецелесообразно созывать съезд. Вот я прочту вам эту телеграмму. (Читает.) Телеграмма эта исходила от ЦК партии за подписью тов. Стасовой. Она была составлена неудачно в редакционном отношении, и из нее ничего нельзя было понять. Там говорилось о ЦК татар-большевиков, и непонятно было, разумеется ли под этим Комитет татарских социал-демократических организаций или Центральное бюро татаро-башкирских коммунистических организаций Восточного фронта. Получалась какая-то каша. Я настаивал перед тов. Стасовой, что в Казани ответственные партийные работники совершенно не понимают психологии мусульман и перекрашивают там все по-своему и освещают вопросы тенденциозно. В ответ на это официально, как член ЦК, тов. Стасова указала, что лица эти ни в коем случае отозваны быть не могут куда-либо в другие места. Конечно, мне все было ясно, но тем не менее я пошел к председателю ЦК тов. Ленину. Один из товарищей указывал, что Султан-Галиев обегал верхи с какими-то проектами. Нет, я ходил с протестом против того, что иногда на местах и в центре отдельные работники не понимают некоторых вопросов. Я указывал также на ненормальность относительно Мусульманского комиссариата, указал, что работа по созданию партийных работников и других работников ведется Центральной мусульманской военной коллегией, тогда как она должна вестись Центральным бюро коммунистических организаций народов Востока. Я настаивал перед тов. Лениным, чтобы был созван партийный съезд. Затем лично мною было это указано и тов. Сталину, конечно, неофициально, не в письменном виде, а устно. Я указывал на то, что тов. Эльцин, ответственный партийный работник, направленный ЦК, ведет себя крайне нетактично. Не имея, например, никакого права, он давал мандаты русскому населению Башкирии, оттого что они хотели отделиться от Малой Башкирии. Никаких отношений у тов. Эльцина с Башкирией не было и к русскому населению Башкирии он никакого отношения не имел, между тем я имею данные, что тов. Эльцин выдавал им мандаты, чтобы их немедленно пропускали в Москву. С другой стороны, я получил такие сведения, что в коммунистическую партию поступили новые работники через какие-то задние двери и такие работники, которые тормозят только работу коммунистического движения среди мусульман. По этому поводу я тоже имел разговор с тов. Сталиным, и он сказал мне, что если тов. Эльцин возбуждает вопрос о реорганизации Башкирской республики, то в данном случае, как

<<l.251>>

выразился тов. Сталин, он выявляет еврейскую трусость. Некоторые ответственные работники, по словам тов. Юмагулова, говорили, что башкиры пугали уфимскую Советскую власть тем, что если им не дадут Уфу, то они займут ее Башкирской дивизией. По этому поводу в центре поднялся шум. Получилась такая картина, как будто башкиры не сегодня-завтра начнут наступать на Уфу, Казань и Москву и т.д. Затем с тов. Сталиным я говорил и относительно кавказцев, и он, как член Политбюро ЦК, знал, что в Казань как ответственные работники направлены такие лица, и он сказал по этому поводу, что в скором времени хочет вернуться в Москву и, засучив рукава, приняться за это дело, за дело урегулирования национального вопроса в общегосударственном масштабе, но, однако, приехать ему не удалось, так как положение на Южном фронте заставило ЦК направить его туда.

Садреев по-мусульмански.

Председатель: Наш нравственный долг указать тем работникам, которые участвовали в 1-й бригаде, что заниматься политиканством не должны. Телеграмма моя была послана по адресу командира бригады Ибрагимова <<М. Ибрагимова>>, и я определенно указывал, что участвовать в таких совещаниях и выносить такие постановления они не могли. Я хотел подчеркнуть перед ответственными работниками и перед тов. Троцким и Военным Советом Республики, что мы не позволим, чтобы бригада была превращена в орудие политической борьбы отдельных политиканствующих групп. Вы все сознаете, я думаю, что на местах было совершенно ненормальное положение. Там образовались разные течения и т.д., и если бы каждая группа в целях своей борьбы использовала войсковые части, это было бы ненормально. Никто им не запрещает иметь свободные мнения, но втягивать в борьбу войсковые части, тем более, когда они сражаются на фронте, это ненормальное явление, и потому я обязан был послать эту телеграмму. (Голоса: Прекратить прения.) Слово предоставляется тов. Фирдусу для прочтения резолюции.

Фирдус читает.

Фахрутдинов: Я предлагаю открыть прения по существу резолюции.

Председатель: Внесено предложение открыть прения по существу резолюции. Кто поддерживает это предложение, поднимите карточки. 22. Кто против? 23. Кто воздержался? <<Здесь неразборчивая цифра>>.

Голос: Предлагаю поставить резолюцию на голосование и принять за основу.

Председатель: Кто за то, чтобы принять эту резолюцию за основу? Большинство. Придется разбирать по пунктам.

Фирдус читает 1-й пункт.

Председатель: Возражений против этого пункта не встречается? Считаю

<<l.252>>

принятым. (Читает 2-й пункт.)

Голос: Мне кажется, что это не соответствует постановлению I съезда. I съезд стоял на правильной точке зрения, и потому нужно опустить эти слова.

 Председатель: Нет, это постановление не расходится с политикой и тактикой Советской власти. Кто за этот пункт, поднимите карточки. Большинство. Принято. (Читает 3-й пункт.)

Голос: Я должен тут привести некоторые данные.

Фирдус: Я имею тут в виду следующее обстоятельство. I съезд определенно указал, что к тому времени не было никаких данных для упразднения Центрального мусульманского комиссариата и не было представлено никакой новой формы организации. Съезд тогда только вынес постановление о реорганизации Центрального мусульманского комиссариата в смысле его личного состава. После съезда ЦБ занималось перекрашиванием его названия почти в течение двух месяцев и каждый день выдумывало новые названия и наконец через два месяца не нашло все же лучшего названия, как первое его название, но за это время под предлогом приискания названия оно успело скушать все отделы Центрального мусульманского комиссариата. То Татарский, то Татаро-Башкирский, и каждый раз один из отделов куда-то девался. В результате остался только один спинной хребет. Руки и ноги — все это было оторвано по частям и Центральный мусульманский комиссариат был искалечен.

 То же самое и в Астрахани шла страшная неразбериха. Образовался там Мусульманский комиссариат и был Военный отдел, но это было признано ненормальным и были расформированы окончательно мусульманские части. Целый ряд работников стоял на точке зрения сохранения этой организации и некоторые из них были арестованы и в конце концов получилось такое положение, что в Астрахани на одной улице был Астраханский мусульманский комиссариат, а на другой — азербайджанский мусульманский комиссариат. Таким образом, два государства имели рядом двух подданных. Все азербайджанцы, как эмигрирующие, обращались в Астраханский мусульманский комиссариат. Вот какую я подразумеваю дезорганизацию.

Я утверждаю, что в течение 2–3 месяцев парламентским путем, путем образования комиссий и т.д. тт. Ялымов, Пестковский и Каменский под видом вопроса о том, что делают цацки <<неразборчивое слово из пяти букв. Указано предположительно. Здесь в смысле при необходимости придумать название оригинальному блюду>>, хотели Военную коллегию скушать, но их старания ни к чему не привели, и дело кончилось, когда тов. Каменского взяли за шиворот и послали на Украйну, а тов. Ялымов не был принципиально ни против, ни за. Он воздержался, и кто-то ему шептал в ухо, как нужно делать, так он и делал. Я определенно это поддерживаю.

Ибрагимов: На съезде не было установлено, что нужно выразить такое мнение съезда, что велась постоянная борьба с комиссариатом Мус[ульманской] цен[тральной] коллегии.

<<l.253>>

В данном случае все хотят свалить на голову одного Ялымова. Я против того, чтобы съезду была навязана тенденциозная формулировка резолюции. Это, я считаю, неприемлемо для съезда. Это резолюция не съезда, а отдельной группы или отдельного лица. Я предложил бы более приемлимую форму: в общих чертах отметить недостатки работы вообще, но во всяком случае не подчеркивать, что велась постоянная борьба, в результате чего было то-то и то-то. Нужно сослаться на неблагоприятные условия, при которых работа протекала, и выразить от съезда пожелание, чтобы новый состав Бюро исправил эти недостатки. Наша цель ведь в этом состоит, чтобы исправить эти ошибки.

Фирдус: Но у меня не сказано, что это тов. Ялымов, а сказано ЦБ.

Ибрагимов: Но в ЦБ один он был.

Председатель: Я хотел бы привести маленькую фактическую справку: тов. Пестковский при ликвидации отделов Мусульманского комиссариата и при тех нападках, какие делались на Мусульманскую военную коллегию, никакого участия не принимал. Давление было оказано со стороны тов. Каменского. Если Военная коллегия осталась Военной коллегией и ее не упразднили, то этому мы обязаны главным образом тов. Сталину. Когда ему доложили об этих предложениях, то он запротестовал и настоял на том, чтобы она была сохранена как народный комиссариат этих отделов, национальный народный комиссариат. Я ставлю на голосование этот пункт резолюции. Кто за то, чтобы оставить его, поднимите руки. Большинство. (Читает следующий пункт.)

Голос: Этот пункт связан с предыдущим пунктом.

Фирдус: Тут никаких противоречий нет. В предыдущем пункте говорится, что трения были, и если в результате инициатива переходила из рук ЦБ в руки Центральной военной коллегии, то это было помимо ЦБ. Этому обязательству мы обязаны тем, что Колчак наступал, и военная организация так или иначе выдвигалась в первую голову, но это нисколько не противоречит тому положению вещей, что тут замечались стремления расширить функции. Я привожу пример с восточным поездом и другой пример, что ЦБ, не имея таких функций, бралось формировать отряды. Это дело совершенно непартийного органа. Оно оспаривало также право организации военнопленных. ЦБ оказывало всяческие препятствия против того, чтобы состоялась Турецкая организация. В этом отношении были определенные постановления I съезда о концентрации турецких военнопленных в известном месте, но ЦБ скушало это, потому что не хотело их организовать и мешало организовать их и Военной коллегии.

Голос: Позвольте сделать дополнение к словам товарища. ЦБ

<<l.254>>

 делегировало тов. Умерова, и это также доказывает, что оно стремилось вмешаться в военные дела.

Фирдус читает.

 Ибрагимов: И то незаконно, и другое незаконно. Что же такое признавать законным?

Председатель: Тут происходит некоторое непонимание, и я думаю, это происходит вот почему. I съезд постановил, чтобы формирование красноармейских частей происходило усиленным темпом. Затем, предвидя возможность социальной революции, он постановил, чтобы были сконцентрированы в определенном месте турецкие военнопленные и чтобы из них формировалась Красная армия. И действительно, ЦБ в этом отношении ничего не сделало, но это не значит, что Бюро должно само формировать. Раз имелась Военная коллегия, то ЦБ должно было ее поддерживать. Если оно хотело возбудить вопрос о формировании каких-либо восточных отрядов, то оно должно было передать этот вопрос в Центральную мусульманскую военную коллегию. Вместо того, чтобы поддерживать Мусульманскую военную коллегию в ее работе, ЦБ в противовес ей старалось взять это дело в свои руки, не имея для этого абсолютно никакого аппарата. Потом вопрос этот все же был передан в Военную коллегию.

Голос: Вы в своей речи упомянули о военнопленных. Сейчас нет таких. Они свободные граждане.

Председатель: Внесено предложение по этому вопросу больше не говорить, так как вопрос ясен.

Ибрагимов: Если мы голосуем только для того, чтобы получить большинство, то, пожалуйста, голосуйте, а если вы хотите, чтобы мнение исходило от большинства съезда, то дайте всем говорить. Я не понимаю такой постановки. Если тут есть определенное засилье, то тогда мы подчиняемся.

Председатель: Так нельзя говорить. Если вы имеете какое-нибудь конкретное предложение, то, пожалуйста, выскажитесь.

Ибрагимов: Я не могу говорить, когда мне все время надевают намордник.

Председатель: Тов. Ибрагимов протестует, считая, что проводится какая-то демагогия определенной группой. Но пусть тов. Ибрагимов предложит свою редакцию. Ему никто в этом не отказывает.

Ибрагимов: Но мое предложение даже относительно определенной поправки не было принято. Я протестую против слов, что велась постоянная борьба, потому что не установлено. Нужно, чтобы резолюция исходила от всего съезда. Тут есть определенное большинство, и оно голосует. Пусть оно производит что хочет. Разве это резолюция съезда? Как <<далее дефект текста>>

<<l.255>>

одно лицо.

 Председатель: Ввиду протеста со стороны некоторых членов съезда я предлагаю, если имеются другие предложения по поводу этого пункта и имеется другая редакция, то, пожалуйста, предлагайте таковые. Имеет кто-нибудь другие предложения? Нет? В таком случае я ставлю на голосование. Кто за то, чтобы принять этот пункт, поднимите руки. 29. Кто против? 10. Кто воздержался? 18.

 Ибрагимов: Я не голосовал по тем же мотивам, о которых я уже говорил, потому что были отвергнуты всякие мои поправки.

Фирдус читает дальше.

Председатель: Этот пункт возражений не встречает? Принимается. (Читает 5-й пункт.)

Голос: В каком смысле это нужно понять «сократили число членов»?

Фирдус: Предлагайте поправку: ЦБ ничего не сделало для этой партийной недели и местные организации не знали, что им делать.

Председатель: Можно предложить редакционную поправку в таком роде: «сократили доступ».

Голос: Возможность привлечения.

Фирдус: «Лишили возможности привлечения новых членов в ряды партии». (Читает.)

Председатель: Эта редакция возражений не встречает? Принято.

Голос: Я не понимаю. На местах все губкомы получили телеграммы и содействовали созыву губернской конференции. Этого отрицать мы не можем, а что делалось в центре, это другое дело.

Голос: Я внесу такую поправку. Сначала поправка (по-мусульмански).

Председатель: Я проголосую сначала поправку, которая предлагается, чтобы опустить вторую часть этого пункта, где говорится о сопротивлении на местах.

Голос: Я предлагаю сказать: «в некоторых местах».

Фирдус: Значит, получится так. (Читает.)

Председатель: Кто за принятие этого пункта в той редакции, в которой она прочитана? 30. Кто за то, чтобы принять этот пункт целиком? 43 <<Неразборчиво. Возможно: 4 или 1>>. Принимается. (Читает дальше.) Нет возражений? Принимается. (Дальше читает.)

 Голос: Я хочу указать на тот факт, что переводились произведения Баракатуллы.

Фирдус: Вообще надо сказать, что эти издания производились в хаотическом виде. Например, персидские переводы попадали в Архангельск, а татарские — в Персию. Распределение было совершенно хаотическое.

<<l.256>>

Голос: Вообще в области издательства отсутствовала связь с местами, отсутствовало идейное руководство и т.д. Нужно, чтобы съезд подчеркнул неработоспособность этого учреждения, т.е. не самого Центрального бюро, а просто того, что работавшие там или, вернее, работавший там не стоял на высоте положения и не мог быть идейным руководителем. Ввиду этого ЦБ являлось мертворожденным учреждением и все недостатки происходят от этого. Необходимо подчеркнуть еще раз, что все это происходит от несоответствующих работников.

Председатель: Но об этом упоминается только в другой редакции, в другой форме.

Фирдус: Тут есть это (читает).

Самбиев: Я приехал на съезд с востока и больше месяца здесь нахожусь, и за все время ЦБ выпустило одну газету и до сего времени газет не выдавали. Надо же ознакомить нас с положением дел.

Председатель: Я голосую. Кто за принятие этого пункта? Большинство.

Яруллин: Я хочу сделать добавление, что ЦБ не только не содействовало развитию издательской части на местах, но наоборот, тормозило издательскую работу на местах.

Председатель: Против этого добавления имеются возражения?

Саид-Галиев: Мы предыдущим пунктом совсем уже убили. Зачем же еще топтать? (Смех.)

Председатель: Кто за то, чтобы в этот пункт включить добавление тов. Яруллина? Меньшинство. Это не принимается. (Читает дальше.)

Голос: Я думаю, этого не следует включать по тем соображениям, что мы таким образом сами расписываемся в своем банкротстве, происходящем оттого, что Бюро это не только затормозило работу, но и испортило ее. Этим путем мы подрезаем тот сук, на котором сами сидим.

Фирдус: Нет, мы подрезаем не тот сук, на котором сидим, а подрезаем только тот злосчастный сучок, который сам ничего не делал и хотел свою нетрудоспособность переложить на плечи данного съезда, чтобы сказать, что съезд этот ни к черту не годен, что он не принимал никаких мер и был совершенно дезорганизован.

Председатель: В Организационной комиссии по созыву съезда участвовали представители Казанской, Оренбургской, Уфимской губ. и перед моментом открытия съезда еще представители Астраханской и Самарской губ. Так что, мне кажется, целиком винить тут Центральное бюро нельзя. Председателем, правда, был тов. Ялымов, но это еще не говорит за то,

<<l.257>>

что он один там работал. Например, устройство в продовольственном отношении было поручено представителям Оренбургской организации.

 Фирдус: Ничего не сделано.

Председатель: Тов. Ялымов уже тут не виноват. Я голосую. Кто за принятие этого пункта? 34. Кто против? Меньшинство.

Фирдус: Просмотрев финансовый отчет (читает).

Голос: Разрешите задать вопрос. Установила Ревизионная комиссия списки или растраты Центрального бюро?

Мазитов: Я сказал, что точных данных цифровых комиссия дать не могла. Я объяснил, какое было отношение к нам тов. Ялымова, и сказал, что дела настолько запущены, что бухгалтер не мог дать нам определенной справки. Ввиду приведенных мотивов мы цифровых данных не можем дать.

Голос: Я не понимаю. Значит, это еще не выяснено. В Бюро есть много членов и кроме тов. Ялымова, и говорится это по адресу всего Бюро. Вы говорите, что тов. Ялымов не давал справки. Зачем же мы выбирали комиссию, которая не могла даже потребовать справки? Вы могли принять для получения нужных справок соответствующие меры, хотя бы арестовать его. Выходит, значит, что один человек виноват во всем. Я предлагаю снять совсем этот пункт.

Кусамбатов: Поручить новому составу ЦБ выяснить это.

Председатель: Кто за поправку тов. Кусамбатова, поднимите руки. Отвергается. Кто на принятие этого пункта резолюции? 37. Принято.

 Голос: Если мы говорим, что Ревизионная комиссия в течение 10 дней не могла разобраться в этом хаосе, то мы обвиняем комиссию в том, что она не стояла на высоте положения. Между тем она указывает, что поставлена была в такие условия, что не могла достаточно хорошо обрисовать. Я прошу это внести.

Фирдус: Этот пункт имеется (читает). Приходилось тут же полицейского посылать за ним, чтобы он пришел на съезд.

 Голос: Позвольте задать вопрос: было ли заявлено президиуму Ревизионной комиссией, что тов. Ялымов не подчиняется ей? (Голос: Было заявлено.)

Мазитов: Я говорил вам, что просил тов. Ялымова дать доклад, но он обещал дать в 12 час. и не дал, сказав, что не может дать, так как он в ЦК. Когда же я пришел к нему в комнату, доклад оказался у него, но на мое требование он дал мне только итоги расхода и прихода, которые не соответствуют докладу, предоставленному Ялымовым, по нашим данным.

 Голос: Я задал вопрос: поступило ли заявление призидиуму о неподчинении?

<<l.258>>

Председатель: В президиум не поступало такого заявления, но вчера один из членов Ревизионной комиссии тов. Мазитов указывал нам, что им не удастся получить нужного материала, необходимого материала.

 Фирдусов: Я должен указать, что тов. Ялымов абсолютно не участвовал на нашем съезде. Это раз. Во-вторых, он был предупрежден тов. Хакимовым, что сегодня доклад Ревизионной комиссии по докладу ЦБ, но он опять не явился. В ответ на вопросы по его докладу мы получили нечленораздельные, нечеловеческие звуки и т.д. и т.п. Ни на один вопрос он как следует не ответил. Он уклонился от ответа.

Председатель: Кто имеет добавления или исправления к этому пункту? Вы стоите за то, чтобы этот пункт совсем снять?

Голос: Вы приехали сюда со всех концов России разбирать государственное дело, и я предлагаю не касаться личностей. Это было бы мелочно для нашего съезда и потому я предлагаю это снять. Если тов. Ялымова нужно убрать, то это можно сделать во всякое время и можно его и арестовать, но зачем вносить в резолюцию, как будто съезд не может справиться с тов. Ялымовым. Это недостойно съезда.

 Председатель: Имеется два предложения: принять этот пункт резолюции и снять его совершенно. Кто за то, чтобы не снимать этого пункта? Большинство. Теперь имеется редакционная поправка тов. Саид-Галиева.

Султан-Галиев: Я снимаю.

Фирдус читает.

Голос: Я предлагаю поправку: «Не тов. Ялымова», а «заместителя председателя Центрального Бюро».

Фирдус: Я принимаю эту поправку.

Председатель: Кто за принятие этого пункта? 31. Против меньшинство. Воздержалось 20. Считается принятым.

Фирдус читает заключение.

Хакимов: Я предлагаю поправку: «с участием от старого Бюро».

 Фирдус: Я не принимаю этой поправки.

Хакимов: Я потому предлагаю такую поправку, что мы на Самарском совещании не признавали Бюро именно только потому, что считали, что там один тов. Ялымов, а когда мы получили телеграмму, что председателем Бюро является тов. Сталин и членом Султан-Галиев, то мы заявили, что признаем Бюро и признаем его и по сей день с того момента в полном составе.

Председатель: Кто за принятие поправки тов. Хакимова? Большинство. Поправка принимается. Кто за принятие последнего пункта целиком? Большинство.

Голос: Я предлагаю еще один пункт, что 2-й съезд мусульманских

<<l.259>>

коммунистических организаций народов Востока выражает недоверие ЦБ.

Фирдусов: Этот пункт не может быть принят, потому что он исключает предыдущий пункт, резолютивную часть всей резолюции. В резолютивной части говорится, что за целый год деятельность была ниже всякой критики. Я думаю, что это весьма снисходительно. Этим мы говорим, что там сидели подозрительные лица, которым мы не доверяем. Ведь мы делаем критику ЦБ не с целью предать суду то или иное лицо, а с той целью, чтобы все эти ошибки были использованы новым составом Бюро, чтобы они не повторялись. Мы не можем этого принять, потому что фактически ответственным руководителем является тов. Сталин. Затем, у нас есть еще один пункт, в котором говорится, что съезд констатирует фактический провал ЦБ, в результате чего оно было представлено в течение последнего времени в единственном числе. Таким образом, это исключает принятие такого пункта. Тогда мы должны были бы внести другой еще пункт — о предании суду. Я не принимаю такого добавления. Пусть товарищ это внесет как самостоятельное предложение.

Саид-Галиев: Позвольте мне мотивировать. Тут идет боязнь за членов других организаций, но каждый член Бюро, бывший по тем или иным обстоятельствам в разъездах, может предоставить оправдательные документы, и ему никто ничего не скажет. По-моему, мы должны идти до конца и должны вынести такой пункт.

Ибрагимов: Я против предложения тов. Саид-Галиева, потому что если принять его, то выходит, что съезд как будто ничего не сделал. Вы говорите, что если предоставят оправдательные документы, то мы снимем обвинение. Но что же съезд делал в течение 12 дней? Разве он не мог все это проверить? Султан-Галиев отсутствовал, Ялымов был в Казани. Для чего же это недоверие выражать? Из всего этого вытекает, при каких обстоятельствах протекала работа Бюро.

Председатель Ибрагимов: Кто за принятие поправки Саид-Галиева? Меньшинство. Не принимается.

Эфендиев: Можно указать, что «старому бюро», за исключением отсутствующих членов по тем или иным причинам.

 Председатель Султан-Галиев: Кто за принятие поправки тов. Эфендиева? Меньшинство. Не принимается. Разрешите мне привести фактическую записку. I съезд вынес постановление о наименовании оставляемого после съезда центра — Центральным бюро мусульманских организаций Российской коммунистической партии (большевиков). Через некоторое время после съезда III Интернационала Центральным комитетом было вынесено постановление о переименовании этого Центрального бюро в ЦБ

<<l.260>>

коммунистических организаций народов Востока. После этого вернулись из своих командировок остальные члены ЦБ и состоялось совещание. Большинством голосов было решено обратиться по этому поводу к местным организациям, чтобы узнать их мнение, как они относятся к этому вопросу, согласны они переименовать ЦБ мусульманских организаций в ЦБ коммунистических организаций народов Востока или нет и уже после такой анкеты войти с определенным докладом в ЦК партии по этому вопросу, но почему-то это постановление членов ЦБ не было приведено в исполнение. Очевидно, потому что этот момент как-то совпал с моментом наступления Колчака, когда все члены ЦБ были командированы в Поволжье.

Касимов по-мусульмански.

Фирдусов: Я говорю за. Формально ЦБ не имело права отменять это название. Конечно, нам нечего скрывать, что это не съезд народов Востока. Это не съезд религиозный, а съезд коммунистов, которые представляют из себя известную культурную обстановку.

Председатель: Кто стоит за дополнение тов. Рахматуллина, поднимите руки. Меньшинство. Больше дополнений нет? Вопрос считается исчерпанным.

Ибрагимов: Из всего этого выяснилось, что I съезд дал совершенный наказ и, казалось бы, работа должна пойти, не подумал ли он о том, что он оставляет людей, которые могут выполнить этот наказ? Из этого вытекает следующее. Если это оказалось неприемлемым, то приемлемы ли и те требования, которые изложены в этой резолюции?

Мазитов: Прошлый съезд не выработал наказа, и я предлагаю теперь избрать лиц для выработки наказа будущему составу Бюро, чтобы у него был определенный наказ и не случилось бы более того, что случилось.

Ибрагимов: Вы меня не поняли. Я говорил о наказе не в этом смысле, что нужно делать то-то и то-то. Из доклада и резолюции видно, какие съезд дает указания. Они точные и определенные. Из них видно, какого берега надо держаться и по какому руслу работа должна быть направлена. Я говорил о наказе не в том смысле, что формальный наказ нужно составить съезду Бюро, не в том смысле, чтобы состав Бюро отвечал требованиям, предъявленным к нему. Данный съезд констатировал, что условия работы были такие, что требования являлись невыполнимыми, и почему-то съезду все-таки не угодно выразить в своей резолюции это обстоятельство. Когда говорится о тов. Сталине, то мы все боимся, когда говорится о ЦК, съезд — нуль абсолютно, а когда речь идет о несчастном Ялымове, то готовы его повесить и расстрелять. Такого отношения съезд не должен был выявлять. Определенные факты имеются налицо, и по ним и

<<l.261>>

нужно вынести определенную резолюцию. Двойственность съезда и непонимание им своих задач заставляет меня говорить так, а если меня не понимают, то я не виноват. Я говорю на русском языке, и, кажется, очень понятно для всех.

Председатель: Я думаю, что на это отвечать не приходится, потому что нельзя в самом деле признать, чтобы съезд был двойственным. Это трудно доказать.

Голос: Никто Сталина вовсе не боится, и ЦК не боятся.

Председатель: От имени съезда отвечать на этот вопрос не приходится. Никакого наказа для ЦБ съезду составлять не придется. Наказ Центральному бюро — это постановление съезда. Занятия утреннего заседания исчерпаны. Вечернее заседание мы должны открыть в 5 час. и постараться сегодня кончить. Все члены съезда должны принять во внимание, что о товарищах, неаккуратно посещающих совещания, будет доложено местным организациям, президиуму съезда или ЦБ.

Голос: Когда будет приниматься резолюция?

Председатель: Резолюция принята и редакционной комиссии поручено сделать выводы практического характера, которые будут прочитаны.

Ибрагимов: Я бы просил членов подписать протоколы съезда. До сих пор ни один протокол не подписан.

Председатель: Объявляю заседание закрытым.