Письмо Розенбюлма Любимову, информирующее о ходе работы.

Transcription

<<l.14>>

Центральный Комитет

Коммунистической Партии Туркестана.

Ответственный Секретарь.

8 июня 1923г. №_

Здравствуйте т. Любимов.

Хочу Вас хотя в общих чертах информировать о ходе работы: т. Михайлов с Главкомом еще не вернулся, таким образом в Ср.-Аз. бюро все еще пусто. Ждем их возвращения сегодня или завтра. Мобилизация работников для Ферганы и Бухары (как я Вас уже информировал через т. Рудзутака) закончена в срок и полностью, дана с большим резервом. Всего мобилизовано 250 чел., из них 220 Ташкентской организации, остальные из Ферганы, человек 20 из Совпартшколы – все туземцы и 58 чел. из Коканда непосредственно. Состав мобилизованных на мой взгляд и по отзыву политуправления, вполне удовлетворительный. Туземцев взято

<<l.15>>

(2)

свыше полутораста, в том числе курсанты Комуниверситета трудящихся Востока в Москве, прибывшие на каникулы. Имеется до 10-ти женщин, владеющих туземными языками и политически вполне грамотных. Их областных и краевых работников нами мобилизованы: Шутемов, Муравейский, Оликов, Таджиев, Тарасов, Яр-Мухамедов, Марголин, Могильников, Мануйленко (последние три профессионалисты) и др. Вообще мы сняли до 20-ти лучших профработников, все лучшее из КСМТ. Комсомольцы шли с большой охотой, даже с воодушевлением, 3-й райком, напр. обратился ко мне с просьбой увеличить его наряд, т.к. молодежь буквально дерется из-за места в Фергану. Не могу

<<l.16>>

(3)

этого сказать про Старый город. Там сразу, как водится, у всех заболели жены, сестры, братья, животы и проч. Все же ни один не был мною освобожден. Думаю, что это старогородской расхлябанной братии нашей послужит на пользу: таким путем я бы в короткое время взялся бы излечить их от всех напастей и болезней, которыми обычно в таких случаях заболевает эта разновидность членов нашей партии. Впрочем двух старогородцев я сам освободил, почти не дожидаясь их «заболевания» - это Абду-Кадырова и Алиева (вакуфного). Мое глубокое убеждение, что от них в Фергане было бы больше вреда, чем пользы. По настоянию

<<l.17>>

(4)

Обкома мы решили этих двух и еще Инаятьева – всю троицу – изъять из Сыр-Дарьинской организации и передать их в распоряжение Ср.-Аз. бюро для использования где-либо подальше. Вакуфный Алиев в связи с мобилизацией показал себя отчаянным склочником. Не знаю, что общего он имеет с ЦКРКП, но он мне заявил, что он срочно на имя Сталина отправил доклад о том, как Обком свел личные счеты со «старыми» коммунистами старого города при этой мобилизации и в том числе с ним. Возможно, что кандидатство Рыскулова дает право этому коммунисту – с позволения сказать – писать доклады непосредственно в ЦКРКП.

<<l.18>>

(5)

Но все же мобилизация проведена, сверх моих ожиданий, вполне удачно, достаточно организованно, а главное, взято лучшее, что может дать наша парторганизация. Люди уже все распределены и отправлены по назначению. Денег, как и полагалось, я нигде, кроме как в Хлопкоме, не получил и поэтому по отношению к некоторым многосемейным товарищам из мобилизованных мы ступили крайне плохо. Я все еще надеюсь, что кое-какие суммы все же будут отпущены и можно будет это исправить. В этом смысле я и надавал обещания.

Я остаюсь при своих опасениях, высказанных уже

<<l.19>>

(6)

мною на совещании с Главкомом, т.е. что Андижанская операция будет произведена не тем же быстрым темпом, какой требуется по обстановке Ферганы. До сего времени все еще ведется «подготовка». Шленов, напр. еще не выехал на место. У меня имеются основания предполагать, что наши сторонники «полной амнистии» по великодушию своему используют эту затяжку не в пользу спешности операции в Андижанском районе. Я поэтому решился по партийной линии руководителям управлений отдать приказ, чтобы без моего ведома и без согласования со мною никого по каким-бы

<<l.20>>

(7)

то ни было делам не посылать в Фергану из партийных товарищей. Особенно в этом отношении считаю неблагонадежным наш чересчур «сердобольный» Последгол, возглавляемый тем самым Ходжановым.

На съезд Кошчи мы вместо Епанешнекова послали Паскуцкого. В связи с провокацией восстания и вообще усложняющимся положением в Семиречьи – массовыми случаями выезда русского крестьянства оттуда и тягой в центр России (по телегр. получен. от зам. пердисполкома Кизена) нужно было туда послать более сильного работника, чем Епанешнеков. Кроме Паскуцкого

<<l.21>>

(8)

некого было. Асфендиаров, таким образом, теперь зампредсовнарком и в дела ЦК вмешивается лишь тогда, когда нужно кому-нибудь из «своих» оказать услугу, напр. «великомученнице» Костовецкой, пострадавшей от колонизаторов предоставить 2-х месячный (фактически 4-х месяч.) отпуск с сохранением содержания от Ц.К. и т.п. благодеяния обиженным судьбой. Между прочим на почве этого безобразия с Костовецкой, у меня, вероятно, будет инцидент с Асфендиаровым. Чтобы «узаконить» это постановление, он просто в одном из протоколов секретариата приписал своей рукой «постановление» об отпуске с сохранением

<<l.22>>

(9)

ей содержания. Когда я на это обратил внимание и отменил это «постановление», он дал ей записку в Финотдел. Об этом я случайно узнал и послал записку в Финотдел с указанием на незаконность подобной дачи денег. Не знаю, чем это кончится, мне Асфендиаров осмелился заявить, что я с Костовецкой свожу групповые счеты. Случай, может быть мелкий, но весьма характерный. Я, напр. эту примадонну – Костовецкую – ни разу еще не видал и, конечно, счетов у меня с нею не может быть никаких, все же, Асфендиаров, чтобы оправдать свой поступок, решился на эту демагогию. Делает

<<l.23>>

(10)

же он это под давлением все того же «старого города» - там теперь два популярных имени, принявших мученический венец от иродов-колонизаторов, - это Малябаев и Костовецкая. Не знаю, куда собирается Малябаев – он, как знаете, выброшен из партии, но Костовецкая, к сожалению, не выброшенная еще, - собирается в Москву.

Вчера мы с Черным заслушали доклад Бузова и Журавлева о Джетысу. Мы составляем сводку и в скором времени перешлем ее Вам, но пока что должен Вам сказать, что у меня слоилось твердое убеждение, что

<<l.24>>

(11)

та сторона – Рыскуловская – совершила гнуснейшее дело, не останавливаясь ни перед чем. Результаты этой «дружной работы» (по телеграмме) налицо: организация окончательно развалена, национальные страсти обострены до той степени, что легко удается в Пишкеке инсценировать «восстание» русских против киргиз с вызовом в ружье ЧОН, с мобилизацией лошадей и т.д.

«Избран кандидатом ЦКРКП. Эпштейн, Соловьев отозваны. Работайте дружно. Рыскулов» Так телеграфируется Сарымулдаеву, который истолковывает, что он, Сарымулдаев, избран кандидатом

<<l.25>>

(12)

в ЦКРКП для того, чтобы воспользоваться неожиданным своим «возвеличением» и снова аннулировать все, что удалось достигнуть, благодаря нашему вмешательству.

Мы приходим к заключению, что во главе Семиреченских организаций, партийных и Советских надо обязательно поставить новых – сильных, выдержанных товарищей и постепенно, каленым железом там изничтожать похабную сарымулдаевщину, (Рыскуловщину тож.) Имейте ввиду т. Любимов, что среди наших работников кандидатов на эту работу в Джетысу – нет,

<<l.26>>

(13)

надежда на Москву.

Дела наши с печатью плохи – даже катастрофически – денег не шлют. Надо сильно нажать на ЦК поручите кому-нибудь. «Туркправда» завтра приостанавливается, по-видимому, всерьез и надолго, Никонова вырвите для Турксоюза, иначе наши постановления останутся на бумаге.

А затем секретаря ЦККПТ гоните сюда скорее. Мне одному трудно справляться, а вместе с Асфендиаровым еще труднее, тем более теперь, когда испортились отношения.

На этой неделе, как только выпроводили главкома,

<<l.27>>

(14)

думаю поехать в Фергану, как мы с Вами уговаривались. Оттуда буду Вас информировать.

Всего хорошего.

А. Розенблюм.

P. S. Вернулся сейчас Главком. Настроение у него подавленное, осунулся и похудел. Заявляет, что в Бухаре потерпел неслыханное фиаско, в чем склонен винить Михайлова. Дело там дошло до того, что перед отъездом т. Михайлов распорядился отослать обратно преподнесенные бухарцами халаты. Главкома этот поступок взволновал до того, что он, обычно такой спокойный, за всю

(на обор.)

<<l.27ob>>

(14а)

дорогу еще не пришел в себя: «Разве можно, говорил он: «плюнуть людям в лицо и предполагать, что они после этого успокоятся и сделаются более сговорчивыми» Это он все о халатах. Правда, и самими бухарцами он остался недоволен, считая, что он страшно продувной народ – себе на уме. Положение в Восточной Бухаре он считает весьма серьезным. Селим-Паша, по его впечатлению, пускает там глубоко свои корни и политически основательно укрепился, занимая в этом отношении твердые позиции. Его мнение, что Селим и впредь будет уклоняться от встречи с нашими частями, но зато во всю разворачивает работу по укреплению своих политических позиций. Его, Селим-Пашу, следует считать противником во много раз серьезнее Энвера. Если Бухарцы и в дальнейшем

<<l.28>>

(15)

будут противодействовать намеченным мероприятиям и вообще упорствовать или же колебаться, все усилия Кр. армии в Бухаре, по мнению Каменева, могут пропасть даром и само существование советской Бухары надо будет поставить под вопросом. Я не видал еще т. Михайлова, не успел еще толком узнать подробностей этих неудачных переговоров, (да наконец, это все же не «наше» - ЦККПТ – дело), но у Главкома такое настроение, что в Москву нельзя  вернуться с такими неопределенными результатами в 

<<l.29>>

(16)

отношении Бухары. «По чьей бы оплошности это ни произошло (говорит Каменев), но нас в Москве назовут остолопами – приехали, повздорили с бухарцами и вернулись ни с чем». Поэтому он склонен тут еще остаться, сговориться с Москвой и попытаться возобновить переговоры с Бухарой.

АРоз