Письмо Х. Хас-Мамедова А.М. Топчибашеву

Transcription

Доверительно

6-VI-29

Ст[амбу]л 

Многоуважаемый Али Мардан бей,

Письма Ваши от 18.V¹ <<Примечание внизу листа: ¹Письмо за подп[исью] 3-х к 3-м.>> и 11.VI² <<Примечание внизу листа: ²Сообщ[ено] о вступлении в отпр[авлении] функ[ций] предс[едателя] по выздоровлению и об обыске у Р.-З. >> получил. Происшедшее и происходящее там известны мне из других источников. Все это, конечно, явление весьма печальное. Распадение делегации на две части, соединенные с взаимной борьбой и непризнанием, и больно и досадно. Если хотите, даже скандал. Можно сказать, что даже делегации, как таковой, уже нет, ибо она — представительство, мыслимое лишь при своем единстве. Вовне производит это тяжелое впечатление. Это — наше разложение.

Этим печальным положением уже начинают пользоваться извне: исходят предложения, явно вредные для общих наших интересов, причем чувствуется, что от принятия или отвержения их зависит поддержка и симпатия их к той или другой части делегации… Это должно претить всякому азербайджанскому деятелю…

Объединение делегации — повелительная необходимость. Надо всем Вам там сговориться и пойти на взаимные уступки, уничтожив в корне причины разлада. Приписывать все влиянию извне — преувеличение и указываемое в Вашем письме — не причина, скорее повод…

Выступление наших нефтяников против Вас и требование отчета по операциям с Дамманом, если это правда, неприятная история. В связи с толками об образе и характере жизни как Вашей, так и Джейхун бея, полных эгоизма и напоминающих якобы [19]20 и [19]21 годы, означенное выступление нефтяников — новый козырь в руках Ваших недоброжелателей, который не может не повлиять на настроение Ваших сторонников. Лично я далек от мысли верить этим толкам, но раз они распространяются, надо реагировать и рассеять.

Независимо [от] сего ходят также слухи, что Вы показываетесь редко и не встречаетесь с внешним миром, который мало-по-малу захватывается Вашими противниками. И на эту сторону дела надо обратить должное внимание.

Я нашел нужным писать Вам об этом, хотя, быть может, это будет неприятно Вам. В этих случаях я предпочитаю откровенность и надеюсь, что Вы правильно поймете меня.

Что касается здешних дел, то, к сожалению, и в них утешительного мало. Большую энергию поглощает организационная работа. И многое, что делается в этой области, исходит не из интересов дела, а является результатом взаимных распрей, тех или иных вожделений, вечного ожидания какого-то подвоха и т.д. Как я уже писал Вам, моя позиция в М[илли] м[еркезе] пассивная. Причины ее также известны Вам. И сейчас они во всей своей силе. Принимая во внимание, между прочим, и положение там в Париже, активизация этой позиции ничего положительного не даст, а напротив, внесет еще больше анархии и разрушения, что было бы очень вредно и нежелательно. Стабилизация положения дел в Париже — предпосылка, о чем следовало бы серьезно подумать…

Я нарочно не касаюсь одного осведомления, которое Вы ожидаете от меня. Вопрос этот находится сейчас в стадии расследования, а потому, думаю, понятно мое молчание.

Личные мои дела — очень незавидны. Здоровье мое сильно пошатывает: я болею и думаю о правильном лечении — мечта. За закрытием курсов я остался без места и ныне поглощен заботой о приискании места. Думаю, что достаточно этих немногих слов, чтобы иметь представление о моем настроении.

Заканчиваю. Горячий привет и поклон. Привет мой также Акпер-Аге и Джейхун бею.

С глубоким уважением

Ваш Х. Хас-М.