Меморандум следственных материалов Восточного отдела ОГПУ по делу крымскотатарского политика О. Дерен-Айерлы

№№ по порядку

№№ стр. дела

Источник и дата

Содержание

Справка о лице, дающ[ем] показан[ия]

1.

115

Показания Султан-Галиева от 18.XII.28 г.

Зимой 1925 г. я прочел выдержки из моих тезисов тов. Будейли из татреспублики. Дал прочесть также т.т. Мухтарову и Енбаеву, а еще позднее, кажется, в 1926 г. показывал их тов. Дерен-Айерлы. Читая или давая прочесть тезисы, я указывал товарищам, что они представляют лишь черновой набросок моих взглядов на  развитие революционного движения в тюркских районах Европы и Азии. Товарищи, соглашаясь в основном (с некоторыми поправками) с анализом тюркского мира в системе мировой экономики и политики, решительным образом полемизировали, однако, с первой частью тезисов  в части противопоставления колониальных коммунистов европейским и насчет лозунга «диктатура

колоний над метрополиями».

Султан-Галиев – один из теоретиков татарской нац. мелкой буржуазии, в прошлом чл. ВКП(б), сик.<<Так в тексте.>>  за связь с басмачеством и попытки созд[ания] подпольной антисоветск. организации. До исключения член коллегии Наркомнаца. Арестован за создание подпольной организации.

2.

175-176

Показания Султан-Галиева от 2.I.29  г.

Крымские вопросы начали возникать в московской колонии приблизительно с 1926 г. и первым большим вопросом крымской работы и деятельности местных «правых» был вопрос о конфликте между Дерен-Айерлы и Фирдевсом. Этот вопрос всплыл в связи с уходом из Крыма Дерена и Фирдевса и был поставлен перед нами как вопрос о дальнейшем направлении работы (и руководства) крымской «правой», отношения к «левым» и о блоке с лидером их Меметовым. Конкретная постановка вопроса была такова: Дерен после ухода из Крыма хотел идти на блок с Меметовым сепаратно, без надлежащего согласования с остальными работниками «правой».  Фирдевс и Ногаев (оба были тогда в Москве) обвиняли его в сепаратизме и высказывались против такого блока с «левыми». На почве этих разногласий наметился между ними конфликт, грозивший дойти до раскола. Поэтому вопрос об этом конфликте между двумя виднейшими представителями крымской «правой» и был поставлен на обсуждение нашей московской колонии в квартире тов. Енбаева. Тогда были на этом совещании я, Енбаев, Дерен-Айерлы и Фирдевс. На этом совещании они информировали нас о создавшейся обстановке и просили вмешательства татработников Москвы. Тогда наше совещание ограничилось только вышеуказанной информацией и никакого решения вынесено не было. Это было в начале или весной 26 года, а второй раз вопрос обсуждался осенью или зимой того же года в квартире того же Енбаева, где были Енбаев,

<<l.138ob.>>

я, Мухтаров, Фирдевс, Дерен-Айерлы, Вели Ибраимов (был ли еще кто, точно не помню). В результате обсуждения этого вопроса было вынесено решение Дерену-Айерлы – прекратить сепаратные переговоры с лидером «левых» Меметовым, Фирдевску предложить – прекратить то же с Петропавловский. Таким решением мы стали на точку зрения непримиримости по отношению как к «левым», так и Петропавловскому, сохранения своей физиономии и усилении дальнейшей работы в виде активной постановки перед обкомом партии текущих вопросов строительства. Кстати, нужно здесь указать, что эти решения остались на бумаге, ибо Фирдевс в жизнь их не провел, а Вели по возвращении в Крым взял совершенно новую линию.

После этого, приблизительно через 1½ - 2 месяца мы встретились на квартире Памукчи и здесь снова устроили маленькое случайное совещание (во время вечеринки)  по крымским вопросам, где были Фирдевс, я, Енбаев, Мустафин, Памукчи. Я с тов. Енбаевым требовали от Фирдевса выполнения вышеприведенного решения, он и Мустафин отвечали, что решено перейти к наступлению (активной политике), но в другой комбинации, [на] чем мы настаивали, а именно – в блоке с «левыми», которых мы считали людьми, не имеющими принципиальных установок, людьми, на коих нельзя полагаться, почему блок с ними считали нецелесообразным. Они (Мустафин и Фирдевс) отстаивали свою точку зрения о блоке с ними (левыми) и мы ни к чему не придя, разругались и разошлись.

3.

224-225

Показания Султан-Галиева от 18.I.29 г.

После прихода к власти «правых» в Крыму в 1925 г. руководство находилось вначале в руках Дерена, Ногаева и Умера Ибраимова, а затем, с приездом в Симферополь Фирдевса и последнего. Причем внутри самого руководства происходили время от времени перегруппировки в связи со стремлением к «вождизму», с одной стороны, Дерены, с другой – Фирдевса и с третьей – перешедшего в лагерь «правых» Вели Ибраимова. В результате в одно время там было «трехликовое» руководство: тройка в составе Дерена, Ногаева и Умера Ибраимова, вторая тройка в составе: Фирдевса, Дерена и Ногаева и третья тройка в составе Вели Ибраимова, Фирдевса и, кажется, Дерена или Ногаева. Кризису в отношениях между Дереном и Фирдевсом послужил вопрос об отношении к секретарю обкома Носову. Фирдевс настаивал на его сохранении в Крыму, а Дерен, кажется, был против.

<<l.139>>

4.

79

Показания Ерзиной Закие от 18. XII.28

 Султан-Галиев все время расспрашивал, продолжаю ли я работать в ГПУ, я ему отвечала, что нет, он не верил и все время упрекал, что я как будто работаю в ГПУ и скрываю от него.

Характерно, что до этого он нас и его товарищи вообще приглашали всегда к себе, вообще мы входили в их круг, а с этого момента отношения совершенно изменились. Первое время они по традиции старались нас (с мужем) приглашать к себе, но при разговорах мужчин, как Мухтарова, Мансурова, Енбаева, Муртазина (работал в Академии Генштаба), Брундукова, Ганиева – из Татарии, Фирдевса, Дерен-Айерлы – из Крыма и др., - они выходили в другие комнаты. Потом они нас совершенно перестали приглашать к себе и даже Мирсаид Султан-Галиев и его жена Фатима перестали заходить к нам…

Ерзина – б/парт[ийная] родственница Султан-Галиева, одно время им через связи была устроена сек. освед. в ГПУ для дезинформации нас.