Показания крымскотатарского политика О. Дерен-Айерлы для комиссии ЦКК ВКП(б)

Transcription

<<l.172>>

Показания Дерен-Айерлы 

21-22 г. мое отношение к ним было такое, что они всячески держали со мной связь, говорили, что они меня очень «любят», хвалили меня и всячески льстили, но между ними и мною не были установлены такие отношения. Как я говорю, это случилось в 23 г., работой беспартийной конференцией, хотя фактически руководил президиум конференции, в который входили все виднейшие националисты, но отношения тогда не были построены на базе совместной работы. Назначение их на работу постановлено и указано было конференцией же, которой они фактически руководили. Проведение  их назначения на работу через партийно-советские органы осуществлено было главным образом полномочной комиссией Наркомнаца, конечно, и при участии Татсекции. Вот тут же надо указать, что эти люди были настолько способны овладеть расположением человека и умели рисовать себя хорошими общественниками, что они, как мне помнится, за короткий период своего пребывания на конференции сумели установить деловые отношения  с большинством ответственных работников Крымобкома и ревкома и завоевать себе симпатии. В этом отношении характерен Чапчакчи, который состоял 7 лет подряд наркомздравом Крыма. Способностью льстить, хвалить и притворяться, казаться лучшим другом и т.п. они овладели в высшей степени. Послушают тебя самым внимательным образом, соглашаются с тобой или самым вежливым образом внесут «поправку».

Основная причина, благодаря которой я подпал под их влияние, безусловно, заключается в том, что люди умели показать, что они пользуются не уничтожаемым авторитетом перед населением и владеют бесподобной умелостью руководить народом. Они поразительно своевременно выдвигали те или другие вопросы и заинтересовывали население. Конечно, теперь мне ясно становится, что они сумели заинтересовать население лишь благодаря тому, что население находилось под полным влиянием татарского кулачества и буржуазии, а мы, идиоты правые коммунисты, не догадывались, что незыблемости их авторитета мы сами способствуем. Не понимали, что отвергая классовую борьбу, мы никакими другими средствами

<<l.172ob.>>

не можем завоевать авторитет перед населением, разве только через их. Раз классовое самосознание эксплуатируемого трудящегося населения, батраческих и пролетарских элементов не пробуждается, то влияние буржуазии над массой сохраняется и, следовательно, авторитет «милли-фирковцев» не колеблется, ибо буржуазия доверяет только испытанным своим слугам, а «правые» превращаются в слуги слуг. Эта ясная механика была для меня совсем неизвестна и я только сейчас уяснил себе, что мой авторитет в Крыму среди татарского населения был на самом деле не выражением доверия масс, «народа», а выражением доверия буржуазии. «Милли-Фирка» казалась для меня нечто специфическо-восточное. Я думал, что она неклассовая организация, чисто народная, все татарские коммунисты смотрели на «Милли-Фирка» именно как на своеобразно-восточную организацию.

В 1923 г. в присутствии Чобан-Заде, Хаттатова, Озенбашлы, Чапчакчи и Айвазова мне Чобан-Заде заявил, что он от имени всего аркадашлыка <<товарищество>> просит меня присутствовать и принять участие в обсуждении вопросов. Так, наверно, было оформлено мое избрание в аркадашлык. Через несколько месяцев я уехал на работу в Ялту. За время работы в Совнаркоме я лично на собраниях почти что не принимал участия. Озенбашлы несколько раз приходил объявлять мне обиду аркадашлыка, что я забыл их. Я не говорил, что не буду, но сказал, что теперь я время тратить на эти собрания не буду. Озенбашлы приходил и сообщал мне, что они думают по тому или другому вопросу, но для меня тогда их решения не имели такого большого значения, ибо я сам проводил довольно крепкую национальную линию. На меня даже Фирдевс и другие члены центра «правой группы» очень обижались, что я совсем не хожу к ним и не принимаю участия в обсуждении. На самом деле работа в Совнаркоме начала в значительной мере меня излечивать от обособления антипартийного положения, но как только начались нападки на правую группу, когда начали требовать проведения классовой линии в работе татарских коммунистов, я опять был «вовлечен» в антипартийную работу, но опять-таки на собрания «Милли-Фирка» я не ходил, только начал посещать собрания «правых».