Заявление Национального движения крымских татар относительно своего самоопределения

<<l.47>>

№ 21/0493

от 25.04.93 г.

Неконфиденциальное заявление Национального движения крымских татар – НДКТ (Новороссийск, инициативная группа)

 

В распоряжение национального движения в порядке утечки информации поступил один из конфиденциальных документов, призванных предопределить судьбу крымскотатарского народа. Такие документы иногда поступают полвека спустя, уже сыграв свою зловещую роль: например, высочайшие повеления царей, обнародованные и проанализированные Аметом Озенбашлы в его книге «Иджрет. Крымская трагедия при царской власти».

Имперские  силы, готовившие в середине 20-х годов не только оспорить и отвергнуть, растоптать и смести  клятвы партии большевиков перед всем миром крымскотатарскому народу о восстановлении суверенитета этого народа в рамках национальной государственности крымских татар – Крымской АССР, в ответ на это нокаутирующее разоблачение ярчайшего представителя плеяды крымскотатарских демократов сфабриковали «дело Вели Ибраимова». Под видом разгрома «велиибраимовщины», «султангалиевщины» и подобных кампаний эти имперские силы, вызревавшие на дрожжах того же большевизма, спешили вырезать всю мыслящую прослойку крымскотатарского авангарда.

Это зверствование имперских сил вполне объяснялось провалом их планов осуществления выселения крымскотатарскго народа еще в бытность во главе КрымЦИКа В. Ибраимова с параллельной маскирующей колонизацией Крыма еврейскими колонистами. В основу провалившегося в середине 20-х годов (но наверстанного в 1944 году) плана был положен очередной «конфиденциальный» «документ»: «Обращение Главной дирекции и Крымскотатарского национального парламента к германскому правительству 21 июля 1918 года». Программное преступное толкование этого эквивалента «Протокола сионских мудрецов» в применении уже к крымскотатарскому народу было дано секретным «Постановлением ГКО от 11.05.44 года». И опять в качестве вероломной маскировки сталинская машина провокаций прибегла к «интернационалистскому» трюку – письму руководства «Совинформбюро» к вождю народов о целесообразности замещения Крымской АССР на Еврейскую АССР (естественно, вместе с носителями государственности) с той же идиотической простотой: как на патефоне в хмельном застолье можно менять одну пластинку на другую, раздавливая их затем каблуком. Незадачливые авторы письма от 15 февраля 1944 года вскоре были расстреляны, так и не услышав ни одного аккорда возжеланной мелодии.

Зато пресловутое «Обращение Главной дирекции», как и все гениальные творения магистров «ордена меченосцев», как будто на них и не стоит клейма «б/у», как только государство отвергло стратегию лжевластия на искоренение крымскотатарского народа и, напротив, провозгласило стратегию на восстановление национальной целостности и государственности растоптанного и распотрошенного народа, снова возвращается в политику особого эксперимента неошовинизма в Причерноморье.

За исчезновением Совинформбюро к провокации подключается «Центр этнополитических и региональных исследований», «Независимая экспертиза», питающаяся от «фонда Сороса», Институт этнологии и антропологии, «Фонд российских (да только ли российских?!) исследований» и т.д. – целая корпорация спецслужб. Это  уже не дилетанты – пришибленные «историки»,

<<l.48>>

  вроде П. Надинского, это отнюдь не доверчивые артисты или музыканты. Это  лощеный Эмиль Паин, социолог, непременная примадонна «Итогов», куда случайных не пускают, это другие доктора и профессора из прейскуранта Института им. Миклухо-Маклая. Они с пулеметной скоростью пекут одни открытия за другими, радуя мир тем, что, например, крымские татары сами считают, что в Крыму им исторически принадлежат только четыре «зоны» (резервации, то бишь), тремя годами ранее оконтуренные секретным постановлением Н. Рыжкова № 1487 от14.12.89 г. Или что крымскотатарский народ «скорее готов умыться собственной кровью, чем расстаться со своей мечтой» - сформулированной для него в упомянутом «Обращении Главной дирекции и Крымскотатарского национального парламента». Поскольку «умывание» уже было задействовано в диспозиции «оперативно-тактической» провокации, Институт этнологии рассекретил его через свой опус «Крымскотатарское национальное движение» (Москва, РАН, 10.02.92 г.), спешно, за полтора месяца подготовленный и выпущенный в свет к началу «акции Киев-92».

Модель провокации универсальна и продумана до мелочей. Манипулируя «Обращением  Главной дирекции…» и спекулируя ею, крымскотатарский народ изображается инициатором и главным звеном глобального геополитического умысла и сговора, имеющего катастрофические последствия для державы (Российской империи, СССР, России и Украины или их перспектив в зависимости от реалий исторической эпохи). Искусство составления «Протокола» имперских акул в том и состояло, чтобы создать предлог для того, чтобы любая из них могла ввязаться в спор за дележку или спровоцировать ее, спровоцировать предлоги для дальнейшей экспансии. В самом «Обращении Главной дирекции…» таких предлогов вполне достаточно. Но для привязки к особенностям переживаемой эпохи имперский клуб нуждается в дополнительной конкретизации отдельных моментов, что и объясняет периодическое появление новых конфиденциальных документов, представляющих, несомненно, продукт коллективной мысли и коллективного руководства в рамках «клуба».

Каждую сторону устраивало, если инициатива может быть инсценирована как и исходящая от крымскотатарского народа: его исторический статус исконного на данной территории позволял бы этой стороне свои хищнические планы выдавать за благородное опекунство и посредничество. Поэтому  под «Протокол» подводится столь высокая эгида: «Главная дирекция», «Крымскотатарский национальный парламент»… Поэтому и три четверти столетия спустя теоретиками институтов, работающих на субподряде Старой и Лубянской площадей и их правопреемников, была отработана и реализована программа насаждения «курултая» и «меджлиса крымскотатарского народа».

Программно-уставными документами, разработанными теми же центрами, предусматривался имидж «меджлиса» как «высшего, единого, единственного полномочного представительного органа крымскотатарского народа» и в создании этого института и его имиджа были задействованы все подконтрольные тоталитарному режиму службы и СМИ. Мало того, что необходимо в глазах непосвященного и обманутого общественного и мирового мнения создать имидж «меджлиса» как единственно полномочного и демократически избранного представительного органа крымскотатарского народа, разгромив при этом действительные механизмы формирования политической воли  народа.

Смыслом и содержанием провокации является непрерывное навязывание крымскотатарскому народу стереотипа поведения, отвечающего замыслу клуба, программе провокации, непрерывное манипулирование общественным мнением и поведением прежде всего самого крымскотатарского народа. Поэтому  «меджлис» и создавался как жесткая тоталитарная, иерархическая, стоящая вне контроля и критики снизу («высшая, единая, единственно полномочная») структура. Вместе с тем внутри себя – никакой работы мысли, никакой инициативы, полное подчинение программе имперского клуба и ее кураторам. Все основные документы разрабатываются там  - в державных институтах и спеццентрах – будь то «Конституция меджлиса – основной закон крымскотатарского народа» (что соответствовало общему замыслу формирования права по «принципу национальностей», принятому для развала Союза, или же это диспозиция конкретной очередной «оперативно-тактической разработки» - «акции» или же очередной конфиденциальный документ корректирующий программу. Но

<<l.49>>

в основе непреложно оставался «Протокол» от 21 июля 1918 года, о котором Институт этнологии РАН, претендуя на фактического выразителя воли и менталитета крымскотатарского народа, сообщает в упомянутом провокационном труде («Крымскотатарское национальное движение»), отзывается как о некоем политическом программном документе крымскотатарского народа.

Это, конечно, не означает,  что проблематику Крымского полигона провокаций и ристалища имперского клуба не дополняют иные программы. Каждый  контрагент потенциальной дележки непременно  пополняет программу «Крым – без крымскотатарского народа» аргументами, обосновывающими его особое право и место в этой дележке. Не говоря  о широко известных плане Линдеквиста (1914 г., министр колоний кайзеровской Германии) и «меморандуме Бормана» 1941 г. о превращении Крыма в «германскую Ривьеру», не говоря о менее притязательных толкованиях Крыма, как, скажем, «морской Армении», здесь и широкомасштабный план в русле раздела советского наследства создания из Крыма «Королевства Готия» в рамках «Германо-Украинского королевства», выдвинутого Всемирным немецким экологическим союзом и стоящими за его спиной полудюжиной респектабельных фондов (Всемирный фонд конверсии», Фонд Ватикана и пр.). По поводу этого плана почтительно отмалчиваются не только державные, общественные (в том числе «оппозиционные») силы в Киеве, но даже такие ура-патриотические силы, как бабуринский «Союз».

Причину, по-видимому, позволяет понять новый конфиденциальный документ, вышедший из недр «Центра этнополитических и региональных исследований» в Москве, датированный мартом 1993 года на 37 листах и озаглавленный «Пути самоопределения крымскотатарского народа». Идентичность  его не дает повода для сомнения, ибо все рецепты и императивы документа прямо вытекают из сущности всей программы и подтверждаются всем ходом развития событий в Крыму и вокруг Крыма, остающимся непонятным без этого документа.

Суть и назначение разработки, оставляющей впечатление не подлежащей ослушанию инструкции всем субъектам постсоветского пространства, видны из следующих двух выдержек:

«В настоящее время построение концепции восстановления в правах крымскотатарского народа и воссоздания его государственности на  основе абсолютизации универсального принципа равенства и самоопределения народов следует признать недостаточно конструктивным в силу ряда обстоятельств юридического и политического свойства» (с. 14).

Суть дела, конечно, не в том, зачем это нужно именно «абсолютизировать» (то есть искусственно доводить до абсурда) тот или иной принцип, и не в объективных трудностях процесса восстановления  в правах бесправного народа, и не в тех подтасовках, которыми не могут не заниматься научные спецслужбы имперского пошиба, и не в «обстоятельствах», а именно в том, что и сегодня властным силам восстановление в правах крымскотатарского народа не представляется «конструктивным», и они ставят директиву сохранять бесправное положение и указывают, каким путем это можно и нужно обеспечить:

«…рассчитывать сейчас на реорганизацию государственного устройства Крыма столь кардинальным образом не приходится. Поэтому на уровне оперативно-тактических задач основные усилия на данном этапе могут быть сосредоточены на признании крымскими властями Курултая и Меджлиса…» (стр. 29), «…утверждая в общественном мнении «образ Меджлиса как единственно полномочного демократически избранного представительного органа крымских татар» (стр. 36).

Итак, противодействие такому «кардинальному» развитию событий, как действительное восстановление в правах крымскотатарского народа рассматривается, формулируется как военно-политическая операция, залогом успешности которой является продолжение игры вокруг «меджлиса» - органа, который должен подменять сам народ, не допускать возможности, чтобы он сам мог непосредственно представлять себя вообще и чтобы он непременно оставался за бортом властных – законодательных и исполнительных структур Крыма и Украины. Таким – «догосударственной структурой» и задумывался на Старой и Лубянской площадях «меджлис», так и составлялся там «основной закон крымскотатарского народа».

<<l.50>>

Спрашивается, если «меджлис» - это «демократически избранный» (как вообще КПСС могла инсценировать «демократические выборы») и «единственно полномочный представительный орган крымских татар», то может ли позволить себе демократическое государство, общество и международное право допустить еще какие бы то ни было выборы от крымских татар в какие бы то ни было другие органы, подрывая и нарушая полномочия «единственно полномочного» органа? Естественно, они не посмеют и не позволят этого сделать. И этот великий  демократический замысел генеральных спецслужб немедленно начинает реализовываться: форвард демократии на полуострове  - Союз коммунистов Крыма – крестный отец «курултая» и «меджлиса» и не подлежащей радикальной реорганизации Республики Крым образца 1991 года выступил в союзе с РДК яростным противником проекта избирательного закона, предусматривающего даже минимальную, но гарантированную квоту для крымскотатарского народа в Верховном Совете Крыма. Как и черносотенная партия в России, они твердо стоят на принципе «пропорционального представительства» и, выдвинув альтернативный проект такого рода, который, скорее всего, и будет принят оставшимся с «допотопных» времен парламентом Крыма, много облегчили «меджлису» и его попутчикам мотивировку для вероятного бойкота  выборов.

В случае бойкота, как следует из конфиденциального документа «этнологов», «меджлису» будет по-прежнему гарантирован имидж «высшего и единственно законного», а крымскотатарскому народу по-прежнему пребывать в лихорадке «акций», погромов и «штурмов». Если же в Москве и Киеве в последний момент сочтут рискованным саморазоблачением сохранять стерилизацию крымского парламента, «меджлису» порекомендуют бойкота не объявлять и занять определенное для него количество место из тех, что может обеспечить «пропорциональный» принцип (это будет меньше предусмотренных квотой 14 из 80 мест). Оставшаяся часть мест (а усилиями манипулируемых средств массовой информации, на которые указывает  конфиденциальный документ, эта часть будет минимизирована) достанется представителям национального движения и другим неангажированным кандидатам. Самая деликатная особенность состоит в том, что разница между «квотным» числом в 14 мест и тем, что может  обеспечить «пропорциональный принцип» (по-видимому, 4-5 мест) также планируется заполнить татарскими кандидатурами, но из «стратегического резерва». Их будут выдвигать через партийные списки того же СКК, ПЭВК, РДК, Русской  партии. Эта часть потенциального депутатского корпуса из крымских татар (если в Москве и Киеве сочтут невозможным сохранять стерилизацию крымского парламента) будет той, наиболее доверенной, более послушной (и более квалифицированной) частью, на которую и будет возлагаться гарантирование продолжения программы конфиденциальных документов.

Еще в тот период, когда ЦК КПСС и Крымский реском КПУ отрабатывали идею «курултая-меджлиса», его будущие функционеры и «идеологи» во всю пели аллилуйю главным «спасителям» крымских татар, тем, кто разрабатывает сегодня для него схемы  и итоги «социологических обследований» и рекомендаций, модели «НОКТа» (Национальной организации крымских татар) или заменившей ее «меджлиса», легализованные в «центры» типа «Центра  этнополитических исследований», создавали им имидж наилучших толкователей и выразителей интересов крымскотатарского народа и «путей его самоопределения».

Теперь эти поводыри, опекуны, спасители, толкователи и гадатели в «конфиденциальном» (только от самого  спасаемого и обожаемого ими крымскотатарского народа) документе захлебываются от хвалебных эпитетов своему детищу и самому методу насаждения микрототалитарных структур для расчленения и устранения с арены собственной внутренней политической инициативы боровшегося многие десятилетия народа: «…важным этапом в организационном и идеологическом оформлении крымскотатарского национального движения стал курултай (съезд) полномочных представителей крымскотатарского народа 1991 г. Курултай принял Декларацию о национальном суверенитете… в которой провозгласил образование Меджлиса – высшего полномочного представительного органа крымских татар» (стр. 8).

Что означало это «организационное и идеологическое оформление» - вероломное подстраивание национального  движения в кильватер «протокола»

<<l.51>>

от 21.07.18 г. – показано в заявлении региональной встречи представителей НДКТ от 21.11.92 г.  «Антикнига к часу  “Икс”» и в резолюции следующей встречи 05.12.92 г. «Кухня стратегических провокаций за работой». Здесь  следует напомнить только, что декларацию о национальном суверенитете крымскотатарского народа народ провозгласил не на «курултае», осуществлявшем программу старолубянского подворья, а 18 годами ранее – в декабре 1974 года  в Акте № 2 в рамках общенационального заявления «Требование, непреклонная воля крымскотатарского народа», скрепленного 25 тысячами подписей.

Наказом народа, Актом № 2 о национальном суверенитете крымскотатарский народ  полномочия осуществлять коренные интересы и всю полноту властно-государственных полномочий возложил на структуры автономной республики, определив любое иное решение, кем бы оно ни было принято, как предательство интересов крымскотатарского народа и стремление увековечить его бесправие.

Конфиденциальный документ-инструкция Центра этнополитических исследований находит для крымскотатарского народа именно этот путь и дает развернутую программу – рецептов для «меджлиса», как улучшить свой «имидж» и что  должно быть сделано для того, чтобы никоим образом не допустить  действительного восстановления равноправия крымскотатарского народа. Надо  сказать, что эти рецепты сделаны весьма квалифицированно. Кураторы сочли возможным убрать из арсенала «меджлиса» предписанные ими ранее тезис о «национальном государстве крымских татар» (в лозунгах «курултая» это звучало как восстановление «статуса до 1783 года», а также замысел придания крымскотатарскому  [народу] статуса «борющегося за свое освобождение». Ранее  московские конторы все же переоценивали способность своей холуйской системы манипулировать крымскотатарским народом, хотя продолжают уверять абонентов, которым адресовано конфиденциальное эссе, что через «курултай» создан «действенный механизм» самоорганизации крымских татар» (стр. 9).

Спецслужбы  обещают «меджлису» самый широкий ангажемент – «укрепление внутрикрымского и внешнего положения меджлиса», «деятельность… одновременно на четырех уровнях: на уровне Крыма, уровне Украины, уровне СНГ и на широком международном уровне» (стр. 27-28), самую широкую поддержку через прессу этих «уровней» (все это детально расписано), но при непременном отказе «меджлиса» от требований наказа крымскотатарского народа: «переносом акцента с основной стратегической цели – политического самоопределения в полном смысле… на обеспечение реализации отдельных составляющих… равно как и на решение конкретных, прикладных задач» (стр. 27).

Бесспорно, верхушка «меджлиса» получила рассматриваемую инструкцию еще в марте (если не ранее), получили ее и приняли к исполнению официальный Киев и Симферополь. К такому выводу склоняют как принятие «меджлисом» решения о проведении «курултая» (в июне 1993 г.), так и подключение структур Совмина Крыма к подготовке проведения этого  мероприятия, заискивание исполнительных структур Украины перед «меджлисом»; заявление СНБУ о непричастности «меджлиса» к «штурму» здания Верховного Совета, заигрывание МИДа и Минобороны, направление всяческих ООНовских инспекторов за трактовками положения в крымскотатарском вопросе в «меджлис» с изолированием от непосредственного, без надзирателей ознакомления, полная передача теле- радиоэфира национального вещания в Крыму в руки «меджлиса».

Щедро оплачиваемая, озолотившаяся, а потому легко мобильная верхушка «меджлиса», полностью увязшая в авантюре, повязанная видимой безответственностью и поднадзорной бесконтрольностью во всяческих «акциях», будь то деление гуманитарных одеял или подставление масс под дубинки, примет к исполнению и это новое задание, рассчитывая в любой момент «дать дёру».

Официальный Киев и Симферополь, однако, мирятся с таким неприкрытым диктатом и шантажом из московских спецслужб, полагая, что их соучастие очередной раз в принесении в жертву крымскотатарского народа будет оценено, и в торгах по отдельным позициям крымской проблемы (вопрос флота, Севастополя, паритета обмена рубль-купон, торгов между Крымом и Киевом по представительству президента и пр. и пр.) принесет определенные дивиденды, но отнюдь не запутает в неразрешимых противоречиях, напротив, в нужный момент рассчитывают на «радикальное решение» через «ферганский» или «ингушский» вариант.

<<l.52>>

Кроме того, продолжатели сценария 1918 года из московского аналитического центра откровенно льстят державникам из Киева, похвалив замысел  национальной политики, вынашивавшийся в начале века Украинской Народной Республики (УНР), принцип экстерриториальной автономии для «непрофилирующих» наций державы. Они мягко пеняют непонятливости Киева – «меджлис» сконструирован именно под  этот принцип, будет повиноваться, надежно обеспечивает уход от решения крымскотатарского вопроса и потому в интересах унитаризма «строители новой украинской государственности должны без предвзятости отнестись к правовому творчеству крымских татар» (с. 10), то есть московских режиссеров.

Конфиденциальный документ фактически развивает главные положения сговора 1954 года. Тогда  мужи империи, понимавшие неизбежность жестоких потрясений, договорились обеспечить главное – не допустить подлинного восстановления суверенитета и равноправия растерзанного народа, ибо это позволяет сохранять Крым как камень преткновений, плацдарм дестабилизации в Причерноморье.  При этом от «меджлиса», естественно, были получены согласования (как якобы от имени крымскотатарского народа) на сохранение в силе сговора 1954 года. На такую линию поведения «меджлис» был «зомбирован» именно Москвой и Центр этнополитических исследований как раз представляет именно такие силы. И они стремятся сосватать Киеву «меджлис» в русле традиционного сговора и, как показывают события, небезуспешно. Указание всемерно поддерживать «меджлис», продолжая имитацию его «непризнания», прошло по всей системе исполнительных органов Украины сверху донизу.  Союз распался только на уровне гарантий народам и личности, но не уровне родства душ архитекторов «новой исторической общности».

Документ демонстрирует Киеву примирительные жесты: он рекомендует «меджлису» «…сотрудничество  с проукраински настроенными руководителями и украинскими организациями в северных районах Крыма» (стр. 30); тонко отслеживая настроения официального Киева и Крыма, предлагает «вхождение представителей меджлиса в общетерриториальный представительный орган» (стр. 30), то есть находит чрезмерной свою же идею о второй палате (по сути – «палате папуасов») ВС Крыма, заменяя ее идеей «общетерриториального представительного органа» - что-то вроде «Совета церквей», уже возносящего в Симферополе свои молитвы за здравие каждого нового шага крымского руководства. И самое главное: руководство Украины вместо некомплементарного и беспокойного своим несогласным на обман требованием действительного равноправия, может иметь дело с одним-двумя из вождей «меджлиса», чьи даже непомерные запросы и амбиции и дешевле для казны и более безболезненно могут быть проигнорированы за сходный бахшиш.

«Центр» сообщает о проведенной подготовительной работе, обеспечивающей стопроцентную монополию и контроль за толкованием и информацией о содержании и состоянии крымскотатарского вопроса. Если ранее народ «думал» так, как думает партия, то теперь – как «меджлис», а «меджлис» будет «думать» так, как установил «центр», уже замкнувший «…все структуры и рычаги воздействия, присущие гражданскому обществу (движения, партии, неправительственные организации, группы, влияющие на формирование общественного мнения, в том числе на научную общественность» (стр. 33-34) в рамках СНГ и на международном уровне. «Останкино» для «центра» - это мелочи. Тотальный обман и манипулирование общественным сознанием, обусловившим полувековое проведение крымского и подобных «экспериментов», требует для своего продолжения создания «либерально-демократического имиджа» марионеточным и потому наделяемых фикцией «высших полномочий» органов или вождей, заменяющих народ.

Крым играл в СССР и продолжает играть для постсоветского пространства роль полигона, где откатываются «перспективные модели» национальной политики. Они сегодня актуальны для РФ (Союз уже пожал плоды таких экспериментов) и приурочены к году, объявленному «годом коренных народов».

«Центр» далек от примитивного, как в 1944 году, отрицания права на самоопределение народов. Он просто находит его «недостаточно конструктивным», ссылаясь на сложность восприятия его хотя бы и «юридически корректных» положений, а другие считая «неопределенными». И лишь после такой

<<l.53>>

манипуляции лозунгами, создав  себе имидж «либерал-демократичности», московский стратегический центр приглашает украинское руководство совместно противостоять, опираясь на «меджлис», восстановлению действительного равноправия крымскотатарского народа, перетряхивая побрякушки «персонально-культурной автономии», некогда облюбованные идеологами УНР (1918 г.): «Особое значение создание меджлиса имело в условиях Украины, вставшей на путь восстановления независимости, существовавшей во времена УНР. Именно в УНР впервые в мире был принят закон о национально-персональной автономии… закон и Конституция (УНР) гарантировали всем этническим общностям Украины «право на самостоятельное обустройство своей жизни… вне зависимости от места и формы поселения в УНР» и предусматривали способы ее организации в виде национальных союзов» (стр. 9).

Не забыв напомнить, что «члены некоренной этнорегиональной общности не могут быть лишены индивидуальных и коллективных прав лишь на том основании, что где-то в ином месте существует государство родственного им (!) народа», этнополитические шарлатаны выдвигают ряд «теоретических» доводов, призванных убедить, что в Крыму никак не должно быть допущено международно-правовое обеспечение и гарантирование прав целостного существования крымскотатарского народа. Эти доводы сделаны, правда, только на уровне расплывчатых намеков и инсинуаций, их анализ занял бы много места, но спекулятивный их характер виден уже из приведенных льстивых, усыпляющих как крымских татар, так и Украину доводов.

Дело в том, что в «УНР» Крым не состоял. Но даже если помыслить, что план германского  оккупационного командования, патронировавшего идею включения Крыма в состав Украины 1918 года, удалось бы реализовать (а за спиной московского этнополитического центра и сегодня маячат через различного рода «фонды» и прямой подкуп экспертов геостратегические интересы членов западного клуба и всего «клуба» вкупе), то формула «вне зависимости от места и формы поселения в УНР» крымскотатарского народа  в 1918 году и в 1993 году означает существенно разные фактические и политические реалии. «Национальный союз» крымских татар со всей этой наглой фикцией составления «кадастра на основе заявлений о национальной принадлежности», «права законодательства и управления в границах компетенции», «свой ежегодный бюджет за счет налогообложения своих членов и иных финансовых поступлений», то есть поборы «меджлиса» на свое содержание плюс драное нижнее белье из-за рубежа) и пр. и пр. – это сохранение распотрошения народа, это оставление большей части народа вне Украины, закрепляемое законами об иммиграции, о гражданстве, это СНГовское «правовое поле», игнорирующее проблему возвращения крымскотатарского народа и это, наконец, Закон о разграничении полномочий между органами госвласти Крыма и Украины и Конституция Украины, вообще не упоминающие о существовании крымскотатарского народа, а Крыму не оставляющие никаких полномочий. Так что «национальный союз» в духе «Конституции УНР» сегодня – это закрепление  главных идей плана 1944 и 1954 года, это создание особой янычарской команды, которая призвана сохранять, охранять и маскировать проведение этого плана и, как плата за самоотверженную службу, облагать налогами «своих членов», для чего и нужен этот самый «кадастр». А вся система международной службы информации должна быть подключена на внушение непреложности и благотворности такого порядка вещей.

Лукавит «центр» и по другому вопросу – «меджлис» создавался  полностью  по московской доктрине единой имперской политики службами ЦК КПСС, Секретариата Верховного Совета, в московских аналитических центрах составлялись  для него документы  и «стратегия» (конфиденциальный документ – очередной этап директивного командования). Причастность  высших чинов и органов Украины как на этапе 1989-1991 годов, так и на текущем этапе к  такому геополитическому творчеству состояла исключительно в рамках исполнения ими своих функций в этой политике. Чем выше ранг, тем жеще ответственность и коварней функции. В 1918 году, когда основное материнское ядро нации крымских татар компактно обреталось в рамках территории исторического формирования, идеи «национального союза» не могли иметь для крымскотатарского народа столь роковых последствий и в целом могли рассматриваться в качестве великодержавной, но внутриукраинской идеи. Сегодняшние исторические

<<l.54>>

реалии любые имперские иллюзии и предприятия державных мужей и «оппозиционеров» Украины неизбежно загоняют Украину в фарватер, арьергард и силки коварных, давно просчитанных и сверстанных планов регионального и глобального масштаба, неуклонно подгоняя  ее к тому моменту, когда эти силки начнут стягивать петлю с катастрофической быстротой и неумолимостью. А чтобы заманить в эти силки, можно пофлиртовать  и славословиями в адрес УНР и в адрес «курултая 1918 года». Простой народ доверчив и легковерен.

И насчет  «некоренных этно-региональных общностей». Их коллективные и индивидуальные права должны гарантироваться безусловно, но ведь эти права как раз и зависят от того, существует ли и где находится государство  «родственного им народа». Точнее, не сами права, а конкретные условия и формы их реализации (права любой личности повсюду  должны быть равными правам другой личности другой национальности, живущей рядом). Одно дело община мариупольских греков, тысячелетия как оторванной от конкретики Греции и весьма символические связи Греции и Украины, другое дело – русское население Крыма. Не где-то на Марсе  существует некое государство некоего «родственного» народа – русского народа. И никаких двух русских народов нет и  план создания таких двух «русских народов» в Крыму и вне Крыма есть  низкопробная мистификация и провокация «этнополитологов». Задача  национальной политики как раз и состоит в том, чтобы снимать искусственные преграды и помехи неделимости цивилизации на земле.

Бесспорное утверждение  документа, что политические формы самоопределения должны гарантировать, что «государство должно представлять всех граждан региона и гарантировать их права в равной степени» (стр. 20) и потому (несколько выше по тексту) «ссылки на существование национально-территориальных форм государственности… не могут служить основанием для отказа в праве на самоопределение». Только это надо делать не в порядке подхалимажа Германии  или белым в Африке (речь шла о немцах в России и бурах ЮАР), а в принципе, тем более не отказывать в восстановлении прав растоптанных народов. Нужен не «имидж» либеральной демократии, а отказ от соучастия в  преступлении геноцида. Тогда даже персональное черносотенное мировоззрение останется в рамках  либерального круга семьи черносотенцев.

Пустопорожни и другие теоретизирования броилеевско- <<бромлейско->>тишковского  подворья. Насчет объективных якобы претензий реализации права на самоопределение. Например, это – «договорной характер всего международного права». Хорошо  еще не утвердили «референдумный» принцип, чтобы по два раза на неделю иметь возможность менять систему «права». И неужели договора подписываются в международной практике так, как некоторые вердикты в России и Украине, - башмаком об трибуну? Неужели  такова Всеобщая декларация прав личности, пакты по предотвращению геноцида, резолюции ООН, осуждающие агрессию в Афганистане?

Или: «неопределенность используемых терминов “народ”, “самоопределение”, обусловившая абстрактный характер провозглашения этого права» (стр. 14). Но ведь это не дефект, а непреложное условие универсальности и дееспособности системы права. В стремлении Германии «нах Остен» в самом замысле попирались право и само право на существование всех народов, стоявших на этом пути или обретавшихся на территориях, обладавших заманчивыми природно-климатическими или военно-стратегическими свойствами. И потому для всех и каждого народа план Ост нес смертельную опасность,  хотя прагматизм разбоя диктовал нацизму дифференцировать тактические шаги (как этот метод обыгрывают и создатели конфиденциального документа), в частности создавая и обласкивая холуйские структуры на оккупированной территории, устраивая даже  градации «права на самоопределение» народов, в стратегической перспективе подлежащих уничтожению в их историческом качестве. Так вот в рамках исторического и правового разрешения конфликта «плана Ост», согласно «неопределенным и абстрактным» понятиям международного права, реален и не составляет никакой абстракции и неопределенности «советский народ». Это понятие непреложно предусматривало и срыв идеи «меморандума Бормана» о депортации крымскотатарского народа в Германию и планы уничтожения славян, и планы сотворения «нордической расы», в отличие от фиктивного (но не «абстрактного»!) толкования этого понятия в брежневской доктрине унитаризации.

Или: «противоречие права на самоопределение принципу сохранения территориальной целостности» (стр. 15). «Теоретики» почему-то забывают, что этот последний принцип столь же абстрактен и неопределенен и абстрактное противопоставление

<<l.55>>

принципа самоопределения и территориальной целостности нелепо и лицемерно. И действительное международное правосознание и неудовлетворенные глобалистские амбиции крупных и мелких международных охранников вполне смирились с пренебрежением принципом «территориальной целостности» в Европе (Германия, Чехословакия, Югославия) и в Азии (тот же раздел СССР). Эти два принципа представляют две стороны исторического процесса и не допускают только волюнтаризма и исторического невежества. Самоопределение  не всегда и не обязательно сопряжено с территориальным переделом в «классическом» понимании столыпинских отрубов или хрущевских дарений.

«…юридически строгое обоснование права крымскотатарского народа на самоопределение на международном уровне сопряжено с теоретическими трудностями, дающими возможность оппонентам вести бесконечные дискуссии по этому поводу, блокируя попытки практической его реализации» (стр. 15).

Нет, зачем же. Надо только отстранить шарлатанов из «этнополитических» спеццентров, кстати, безошибочно знавших с кого содрать кругленькие суммы за каждое очередное «исследование», уводившее вопрос от решения, разрушавшее уже наработанное – из татарских карманов, выуживавшиеся руками подопечной структуры холопов – «ЦИГов», «ЦС-ов», татарских музорев из  госкомиссии Догужиева и прочих.

Бесспорно: крымскотатарский вопрос и порожденный через создание этого вопроса более общий вопрос о Крыме не может быть решен вне доброй воли и исторически  ответственного перед своими народами руководства и и высших конституционно действующих органов правопреемницы СССР – России, наследующей имперской союзной волей территорию Крыма  - Украины и полвека оприходующие плоды мускульной и интеллектуальной силы крымскотатарского народа регионов высылки. Юридическая строгость обоснования проблем, имеющих статистическую природу, регулирующих вероятностные процессы обуславливается адекватностью выработанных всей историей принципов и наполняется ответственным правотворчеством, во всяком случае, избегающих подлогов и передергиваний, всякой нелегальщины, непосредственным участием всех субъектов правоотношений.

Политико-правовая  база, заложенная в основу создания и функционирования Крымской АССР, выводы и предложения Комиссии Совета Национальностей ВС СССР, требования и непреложная воля крымскотатарского народа, изложенная им в наказе (скрепленном более 5 миллионами подписей крымских татар всех возрастов и поколений за треть века) и Актах №№ 1-7 о суверенитете и объеме исторического наследия, прав и состояний, подлежащих возвращению и восстановлению, - вполне строго очерчивают цели, предмет и пути решения.

Дополнительные особенности, возникающие ввиду распада СССР, учтены и предложены всем субъектам правоотношений в этой проблеме «Концепцией национальной политики, прав и отношений в Крыму» (проект), предложенной национальным движением крымских татар в итоге длительного обсуждения и проработки в компетентных и ответственных кругах всех этих субъектов  правоотношений. Вопрос может быть решен и будет решен  без увода в трясину доктрины «персонально-национальной автономии».

Необходимо отметить, что «конфиденциальный трактат» московского этнополитического центра, датированный мартом 1993 г., фактически только подытоживает процесс  широкой  реализации его главных установок руководством Украины, Крыма, в структурах  старого Госкомнаца РФ и другими государствами СНГ и составлен только в целях рассекречивания этого курса. Этот процесс интенсифицировался по мере того, как во всех этих структурах ГДКТ поставило вопрос о разблокировании крымской проблемы и гласно его освещало. Плоды такой «конфиденциальной» деятельности законодательных и исполнительных структур хорошо известны и ведут к катастрофе. НДКТ, выступая с настоящим «неконфиденциальным заявлением», надеется, что в руководстве Украины и России, во всех общественно-политических кругах оценят сложившуюся ситуацию и сделают соответствующие выводы. Крымскотатарский народ имеет право рассчитывать, что его жизнь и права в той же мере насущны, святы и неабстрактны, как  проблемы суверенизации Украины, южные или восточные проблемы России и не должны из десятилетия в десятилетие приноситься в жертву произволу.