Протокол № 6 заседания I Всероссийского съезда коммунистических организаций народов Востока
Transcription
<<l.168>>
Присутствовали 36 человек.
Председательствует тов. Ялымов.
Председатель: Товарищи, вот сейчас тов. Сталин, наш старший товарищ, сообщит нам некоторые постановления всероссийского ЦК.
Сталин: Я пришел сюда приветствовать вашу конференцию, конференцию передовых борцов коммунизма среди мусульманских масс, от имени Центрального комитета Российской коммунистической партии.
Товарищи! В настоящий момент разгара революционного движения во всех странах мира, когда Советская Россия являет собою мировой светоч, освещающий путь народам Запада и Востока, а империалисты всех стран стараются погасить этот светоч, в этот момент на коммунистов России, и прежде всего на коммунистов-мусульман падает величайшая задача — напрячь все усилия, теснее сплотиться и объединить революционное движение на Востоке c революцией на Западе в единый фронт против империалистов всех стран. Я не буду здесь говорить о тех притеснениях и грабежах со стороны хищников империализма, которые терпели и терпят до сих пор народы Востока. Перед вами Китай, зверски терзаемый хищниками Англии и Японии. Перед вами Индия, веками угнетаемая и расхищаемая Англией. Перед вами Персия, превращенная в колонию той же Англией. Перед вами Казань, Симбирск, Уфа, Оренбург, где вы на собственной спине испытали зверства англо-французского капитализма. Перед вами, наконец, новый поход с Юга, предпринимаемый англо-франко-американскими грабителями для порабощения теперь уже свободных народов России. Наш долг коммунистов — объединить революционное движение рабочих и крестьян для отпора империализму. Наш долг — перекинуть мост между рабочими Запада и Востока и создать единый фронт революции, прорвать окружающее нас кольцо империализма.
Но никто не мог бы исполнить эту величайшую историческую задачу так легко и безболезненно, как вы, мусульманские коммунисты. Никто не мог бы перекинуть мост между Западом и Востоком так легко и быстро, как вы. Ибо для вас открыты двери Персии и Индии, Афганистана и Китая. Ибо освобождение народов этих стран от ига империализма обеспечило бы свободу ваших собственных стран, подорвало бы империализм в его основе. Вот почему я думаю, что социалистическое просвещение народов Востока должно быть вашей первой задачей. ЦК партии не сомневается, что ваша конференция и ваши работники на местах исполнят свою историческую миссию с честью.
Товарищи! До меня дошли сведения, что ваша конференция имела продолжительные прения по вопросу о формах организации коммунистов-мусульман. Это вполне понятно. Исключительная задача, о которой я говорил только что, требует от нас исключительной сплоченности коммунистов. Необходимо ввиду этого установить такую форму объединения мусульманских и немусульманских коммунистов, которая бы обеспечивала бы наибольшую сплоченность наших сил. Такой формой является объединение мусульманских коммунистических организаций в единую секцию Российской коммунистической партии во главе с Бюро секции. Таково мнение партии, сообщить которое поручил мне ЦК партии. Но, придя сюда, я с удовольствием узнал, что решение вашей конференции по этому вопросу вполне совпадает с мнением ЦК партии. Мне остается лишь пожелать вашей конференции новых и богатых успехов.
Фирдевс: Товарищи, мы должны поблагодарить тов. Сталина за его присутствие в качестве старшего товарища на нашем съезде, главным образом потому, что тов. Сталин является в данном случае двойным представителем на нашем съезде. С одной стороны, в руках тов. Сталина находится ведение политики по национальным вопросам в объеме Советской Социалистической Республики, а затем в руках тов. Сталина отчасти находятся также нити международной тактики по национальным вопросам. С другой стороны, тов. Сталин
<<l.169>>
в данном случае является представителем ЦК партии и, таким образом, его представительство для нас на съезде особенно важно. С другой стороны, мы очень рады тому, что наши взгляды оказались принятыми, что постановления наши до сих пор не расходятся с тем, какой имеется тип организации во всероссийском ЦК. Хотя у нас до сих пор тесного, прямого контакта не было, не было такой тесной связи, но мы не ошиблись и приняли тот самый тип, который имеется во всероссийском ЦК, и, таким образом, мы, будучи на Первом всероссийском съезде, будучи внутренне коммунистами, но, нисколько не находясь даже в центре в прямой связи, все-таки не ошиблись и приняли постановление в том виде, в каком оно наиболее соответствует идее, логике. Принятая конструкция организации мусульманских ячеек, мусульманских комитетов соответствует тому, что тов. Сталин в данном случае предложил, а именно: преследует цель централизации, централизации самого движения как внутреннего, так и внешнего, как со стороны форм, так и со стороны содержания. Таким образом, я говорю, мы не ошиблись, и это особенно, конечно, нас радует. Переходя же к дальнейшему, я думаю, что перед нами стоит другая задача, и мне кажется, я не ошибусь, если выражу пожелание, чтобы эта централизация пошла еще дальше, чтобы в известной степени в условиях полного отсутствия связи с внешними государствами, почти полного, так сказать, выживания, обмирания современных границ существование Комиссариата по делам национальным, по делам иностранным является в известной степени совершающимся фактом. На наших глазах Комиссариат по национальным делам превращается в Комиссариат по иностранным делам, и, таким образом, международная политика и международная тактика будут скорее передвигаться в сторону Комиссариата по национальным делам, и, таким образом, наша организация имеет прямое отношение, самое ближайшее отношение, с одной стороны, к всероссийскому ЦК партии и, с другой стороны, к Комиссариату по делам национальным. Тов. Сталин в данном случае является представителем как того, так и другого, и, таким образом, я бы предложил в данном случае другую централизацию, еще более крепкую, еще более связывающую централизацию. Я думаю, тов. Сталин не откажется, если мы предложим от имени съезда избрать тов. Сталина председателем во главе нашего бюро. Я думаю, в данном случае мы создадим ту централизацию организации, еще более крепкую централизацию, тройную, и если тов. Сталин не откажется, я предлагаю избрать тов. Сталина председателем нашего Центрального бюро.
Сардаров: Товарищи, сейчас к нам пришел наш товарищ, дорогой гость, бывший старый испытанный товарищ, тов. Сталин. Я это давно знаю. Он работал в Баку, мы работали вместе и создали еще с 1905 г. мусульманскую организацию «Гуммет». Это тов. Сталин, тогдашний Коба, это самое пожелание о слитой партии говорил еще тогда в 1905–1906 гг. в г. Баку, о том, что мусульманская организация не должна быть самостоятельной партией. Тогда были сторонники другой автономной мусульманской партии, это известно вам и тов. Сталину. Изменник Мамед Эмин Расулзаде, который был сторонником того, чтобы отдельную партию создать, и этот же самый господин после Октябрьского переворота стал во главе самой контрреволюционной мусульманской партии — «Мусават». Мы, и тов. Коба и другие, тогда еще говорили: вам не нужно автономной партии, а сторонники автономной партии говорили, что нам нужно особую мусульманскую партию создать. Тогда мы протестовали, говорили, что не нужно, и этот самый господин после переворота оказался контрреволюционером. То же самое я должен вам сказать, что на нашем съезде тоже была попытка отделения, попытка создания автономной партии, но приезжие товарищи рабочие единым голосом трудовым заставили замолчать этих сторонников, заявляя, что нам не нужно отдельной автономной партии, и своим голосованием, своим словом заставили их замолчать. Теперь эти попытки немного уже остановились и взяли другое направление. Все говорят об организации центральной мусульманской организации, о Центральном бюро. Но мы также пожелаем товарищам рабочим сказать, что действительно нам не нужно отдельной партии, отдельной автономной партии, в которую действительно всегда попытаются войти националисты, и я вам скажу, что рискованно в каждой националистической партии в подполье работать. Тогда проникли бы к
<<l.170>>
нам контрреволюционеры-националисты, а теперь, когда наша партия стала правительственной партией, всякий националист может проникнуть среди нас и взять другое направление. Вот я, товарищи, просил бы эти слова тов. Сталина крепко у себя в уме держать и сказать, что действительно нам не нужно отдельной автономной партии. Мы должны слиться в одну целую семью пролетариев всех национальностей.
Председатель: Товарищи, мысленно вернитесь на несколько дней назад, когда мы крутились вокруг этого вопроса, когда мы, неопытные представители мусульманского пролетариата, крутились благодаря своей неопытности и незнанию долга, и инстинктивно мы чисто пролетарским чутьем пришли к тем же заключениям, а именно: к такой же организации, о которой тов. Сталин, наш старый товарищ, нам говорил. Мы надеялись в лице пришедшего сюда нашего старого товарища, пришедшего сегодня приветствовать нас, представителей пролетариата, коммунистов большевиков, что он и впредь нас не оставит, неопытных товарищей коммунистов мусульман, и будет руководить нами и впредь.
Султан-Галиев: Товарищи, я не согласен с тов. Сардаровым, который указывал, что некоторые из участников нашего съезда говорили о необходимости образования какой-то особой партии. В этом, как будто указывалось, он видел в этом как будто проявление того, что некоторые из наших членов…
Председатель: Здесь тов. Сардаров ничего не указывал.
Султан-Галиев: Когда некоторые из членов съезда, так же представители рабочих, представители партийных организаций, говорили при обсуждении вопроса о том, как нам организоваться, они указывали, что нам нужно создать самостоятельную организацию. Они не указывали, что нужно создать отдельную партию, а только говорили, что наша организация должна быть самостоятельной, и в то же время указывали, что она должна работать в тесном контакте с общей коммунистической организацией. Когда они это указывали, они исходили из того, что уже существует, например, ЦК партии коммунистов Украины, указывали на комитет коммунистов Польши и Литвы. Так что указывать на это, и отсюда выводить заключение о том, что говорилось о создании какой-то партии, которая отличается от общей коммунистической партии, то мы об этом не говорили. И когда я в своей речи указывал на необходимость создания самостоятельных мусульманских организаций партии коммунистов, то я указывал, что в конце концов с разрушением тех границ, которые установлены империалистическим ходом развития истории в виде государственных границ, что с течением времени не будет уже существовать российской партии коммунистов, не будет американской партии, а будет единая коммунистическая партия. Исходя из этого я указывал, что наши стремления к тому, чтобы создать мусульманскую организацию коммунистов, что между этим стремлением и стремлением организовать российскую партию коммунистов можно провести аналогию, и в этом смысле и надо было это принять, и в этом смысле и было сделано разъяснение.
Председатель: Прений, товарищи, по этому поводу открывать совершенно излишне, так как съезд постановил об организации мусульманской секции при общей коммунистической партии, то этим вопрос, товарищи, уже исчерпан. Наше постановление нашим тов. Сталиным, как представителем ЦК, уже будет сообщено. Поэтому вопрос ясен, определенен.
Председатель: Итак, товарищи, надо приступить к обсуждению вопроса, который сделал тов. Фирдевс. По этому вопросу первое слово предоставляется тов. Якубову.
Султан-Галиев: Товарищи, узнав о том, что сегодня на повестке дня нашего съезда стоит вопрос о международной политике коммунистов мусульман, который главным образом касается вопроса нашей революционной работы на Востоке, на нашем съезде пожелал присутствовать инициатор создания Союза Востока, Союза освобождения Востока тов. Трояновский. Он по своей партийной принадлежности примыкает к максималистам. И вот я обращаюсь к съезду с вопросом, разрешает ли съезд присутствовать тов. Трояновскому во время обсуждения этого вопроса?
Юмагулов: Мне кажется, товарищи, присутствие того или иного политика знатока по международным вопросам нам было бы необходимо, т.е. было бы полезно при одном условии: если бы он был нашим партийным товарищем. Международный вопрос, товарищи, серьезный вопрос и в разрешении этого вопроса нам могут помогать только наши партийные товарищи, а максималисты нам помогать не могут. У них совершенно другая тактика и другая программа, и поэтому я против того, чтобы тов. Трояновский присутствовал на нашем съезде.
Председатель: Товарищи, приходится этот вопрос обсудить. Может быть, кто-нибудь еще скажет?
<<l.171>>
Султан-Галиев: Я лично не могу присоединиться к тов. Юмагулову и думаю, что может тов. Трояновский присутствовать на нашем съезде. Хотя он не наш партийный член, однако, он в такой же степени заинтересован в этом вопросе, и я думаю, что в этом вопросе не может быть каких бы то ни было тайн. Это, разумеется, зависит от съезда. При обсуждении этого вопроса не может быть каких-либо секретов — все равно это огласится в печати.
Докладчик: Товарищи, в моем докладе была даже подпольная работа, поэтому мы своим партийным товарищам не разрешили остаться. Так что, кроме того, здесь партийный съезд, поэтому могут товарищи участвовать во время работ технических, а теперь мы обсуждаем, начиная с открытых дел до тайн подполья.
Фирдевс: Может быть, мы не станем возражать, чтобы товарищ присутствовал в той части, в которой будет идти речь о подпольной работе, потому что эта часть работы, которая может быть опубликована в печати. Мне кажется, при этой части тов. Трояновский мог бы присутствовать потому что, тем более, что тов. Трояновский в отношении международных вопросов в части, касающейся Востока, не является чужим человеком, хотя и не является членом нашей партии.
Юмагулов: Я бы спросил тов. Султан-Галиева, почему он не нашел знатока по восточному вопросу коммуниста, а нашел максималиста?
Султан-Галиев: Извиняюсь, здесь не идет речь о приглашении. Я просто встретил тов. Трояновского в Комиссариате по иностранным делам, и когда он узнал, что сегодня на повестку дня съезда поставлен вопрос об освобождении Востока от ига западно-европейского империализма и что здесь будет обсуждаться этот вопрос, то как человек, который первый поднял вопрос в России о создании такого Союза, который способствовал освобождению Востока от западно-европейского империализма, он мне сказал: «Может быть, мне съезд разрешит присутствовать при обсуждении этого вопроса?». Поэтому я и предложил это съезду, но его никто не приглашал — он сам попросил позволения присутствовать.
Товарищ председателя: Ввиду того, что здесь съезд коммунистов, которые стоят на своей платформе и потом у нас здесь будет вопрос о международной тактике, а не об одном восточном вопросе, как поставлено на повестке, а в общем масштабе, это надо раз навсегда подчеркнуть, и притом, так как это съезд коммунистов, то я не нахожу возможным участие товарищей, которые состоят в другой партии. Поэтому я совершенно против этого.
Председатель: Вопрос исчерпан, придется определенно ставить на голосование. Кто за то, чтобы тов. Трояновский присутствовал на заседании?
Собрание тремя голосами против всех отклонило это предложение.
Султан-Галиев: Я хотел только сказать, что этот вопрос можно разрешить принципиально, чтобы на нашем съезде не присутствовали непартийные члены, состоящие в других партиях.
Голоса: Таковых у нас нет.
Фирдевс: Для меня осталось неясным присутствие одного товарища. Это тов. Якубов. Я уже просил товарища председателя дать мне разъяснения.
Представитель мандатной комиссии: Тов. Якубов — представитель, имеющий мандат от Комиссии по созыву учредительного съезда Татаро-Башкирской республики. Тов. Якубов коммунист, пришел с мандатом, и у нас было решено, что могут быть те, которые имеют мандаты от какой-либо организации, и он коммунист. Ему дается право совещательного голоса, и на это не возражал съезд. Тов. Якубов имеет совещательный голос и карточку такого же цвета.
Фирдевс: Я ставлю вопрос в другой части, а именно: секретной части заседания. Было принято решение, что нечлены съезда не принимают участия в части, касающейся обсуждения подпольной работы. Вот именно в части, касающейся обсуждения секретной части нашего заседания, тов. Якубов имеет право присутствовать.
Председатель: Тов. Якубов является членом съезда, но только с совещательным голосом. Мне кажется, что этот вопрос ясен — раз он член съезда, он имеет право участвовать, и я не знаю, нужно ли это ставить на голосование.
Голоса: Не стоит.
Сардаров: Прежде чем открыть прения, позвольте мне предложение по этому вопросу. Я бы просил, например, дать одному содокладчику, если он имеется, слово, а потом возражающему, если он имеется, а затем прочесть резолюцию по пунктам и принимать.
Председатель: Кто за такое предложение?
Якубов: Значит, прения открывать?
Председатель: Нет, только слово содокладчику, если он имеется, а затем возражающему, т.е. «за» и «против». Кто за это предложение?
Собрание большинством принимает это предложение.
Лютфи: Единственная надежда у русского человека — это выиграть 200 000. Но мало
<<l.172>>
ли что выиграет. Мы все выиграем как этот человек — он тоже выиграет. В провинции у нас есть желание. Мы горим все этим желанием, мы хотим, но никогда мы не будем выигрывать, если мы не будем работать. Вот, например, вчера я предложил послать маленькие силы, чтобы бороться в Турции против империалистов, а вдруг кто-то из наших товарищей говорит: «Граница закрыта». Конечно, закрыта, а если бы граница была открыта, моя мамушка тоже могла бы пойти прямо и открыто. Нужно сделать тогда, когда граница закрыта, когда трудно сделать. То, что мы знаем и что мы можем сделать, то уже нам неинтересно. Нам нужно именно то, что мы не знаем, что нужно сделать и что трудно сделать. Восток нуждается в революции более, чем другие страны, потому что восточные народы страдают, восточный пролетариат страдает более, чем пролетариат других стран. Возьмем Индию. Там от неестественного голода, от неурожая умирает даже в течение одного года до двух миллионов человек, до двух миллионов пролетариата. Причина этого — только английский капитал, английский империализм. Там никогда не кончаются инциденты благодаря агитации разных наций. Англичане, с одной стороны, немцы и турки — с другой. Персы… не знаю, как сказать про Персию. То англичанин приходит, возьмет что нужно и уходит, то турки приходят с другой стороны, то русские империалисты раньше, до революции. И вот, товарищи, не только Персия и Турция, а весь Восток, весь мир нуждается, но Восток нуждается больше, чем другие страны, и нужно сделать революцию в Афганистане, Индии, Персии и Турции. Нам нужно теперь работать для этой революции, усиленно работать. Перед нами предстоит много работы — нужно делать много. Например, как предлагал товарищ из Астрахани, нужно безусловно очень близко заниматься восточной политикой. Если мы не можем знать, что делается на Востоке, что нужно сделать, в чем нуждается Восток, мы не можем помогать революции Востока. Потом, армянский вопрос. Окончательно надо кончать этот вопрос. Перед нами стоит большая задача, товарищи. Нужно, товарищи, примирительные камеры устроить и со стороны турок, татар <<здесь азербайджанцев>> и других наций, армянский комиссариат, который обещали, т.е. некоторые армянские товарищи, с которыми я говорил, и они обещали это устроить. Нужно послать туда примирительные камеры, чтобы окончательно кончить этот армянский вопрос.
Лютфи: Я предлагал агитаторов послать, потому что турецкие представители не говорили об этом, а говорили, что Туркестан нуждается в агитаторах, знающих турецкий язык.
Председатель: Он и предложил эти меры принять. Это надо поручить Центральному бюро. Здесь в резолюции будет указано, что все это поручается ЦБ. Мы будем голосовать эту резолюцию, собственно говоря, три резолюции, т.е. одна резолюция, а остальные — дополнения. Сначала желаете ли вы по пунктам разбирать основную резолюцию товарища докладчика, а затем тов. Якубова дополнение?
Докладчик: Я согласен, что их можно соединить вместе.
Председатель: Значит, резолюции сливаются.
Султан-Галиев: Товарищи, я нахожу эту резолюцию не соответствующей той цели, которую взял на себя товарищ докладчик, потому что товарищ докладчик взял слово по поводу международной тактики мусульманских организаций российской партии коммунистов большевиков, и в данном случае приходится говорить о тактике, а не об организациях, которые нам нужны. У нас нет резолюции о международной тактике. Как мы будем действовать по отношению к мусульманскому пролетариату, как мы будем действовать
<<l.173>>
по отношению к империалистическим державам, которые стремятся использовать пролетариат в своих империалистических целях? Чтобы быть целесообразными, так или иначе надо принять, хотя бы коротенькую, резолюцию, чем должна определяться наша тактика в международной политике. Хотя у нас говорится, что нужно образовать такой-то отдел, но это не есть определенная тактика.
Сардаров: Я думаю, о международной тактике нам нечего обсуждать, о международной тактике будет нашей партии известно, Центральному комитету партии известно, как нужно держаться в этом вопросе. Поэтому о международной тактике нам не стоит поднимать вопроса, а надо говорить о Востоке. Здесь ясна резолюция, которую надо принять, а о международной тактике надо поручить нашему Центральному бюро, согласно Центральному комитету, обсуждать и такую же линию вести.
Султан-Галиев: Видите ли, тов[арищ], здесь получается абсурд, недоразумение. У нас слушается доклад о международной тактике коммунистов мусульман и вдруг выносится резолюция по совершенно другому вопросу. Я, например, совершенно не говорю против тех резолюций, которые предлагаются, но я говорю, что мы сначала должны решить основной вопрос и просто заявить. Например, тов. Сардаров указывает, что об этом нечего говорить, потому что наша тактика будет та тактика, которой будет держаться российская партия коммунистов большевиков, но раз внесен доклад, раз мы его обсуждали, мы ту или иную резолюцию по этому вопросу должны вынести. Мы должны сказать, например, тов. Сардаров предлагает конкретное предложение, чтобы в вопросах международной тактики мусульманских организаций коммунистов большевиков мусульмане коммунисты придерживаются той же тактики, которой придерживается российская партия коммунистов большевиков. Я говорю, эту резолюцию нам необходимо принять, так как если мы ее не примем, у нас получится абсурд. Если же мы не хотим принимать эту резолюцию, то придется этот доклад назвать не о международной [тактике] партии мусульман коммунистов, а о революционизировании Востока.
Голос: Насколько я помню, докладчик внес этот вопрос, но он не всегда ясно выражает свою мысль, и потому, когда обсуждался вопрос о внесении этого пункта в порядок дня, он говорил о Закавказье только, а потом о международной политике и о международной тактике. Он даже выразился так: «У меня есть доклад, выслушайте его, а потом будет резолюция», а тов. Султан-Галиев понял в подлинном смысле, какая должна быть международная тактика. Я же считаюсь с фактами, и нужно придерживаться того, что товарищ докладчик хотел читать доклад. Он говорил: «Вы выслушайте и вынесите резолюцию». И я даже удивился, как мы внесем такой пункт в порядок дня, и поэтому можно вынести такую резолюцию, но название надо переменить.
Товарищ председателя: Здесь тов. Якубов предлагает вопрос о международной тактике разделить на два вопроса, т.е. международная тактика и революционизирование Востока. По обоим вопросам мы вынесем известные резолюции. Резолюция Буниат-Заде касается революционизирования Востока, а Сардарова — о международной тактике.
Султан-Галиев: Я предлагаю такую резолюцию: Выслушав доклад о международной тактике, 1-й съезд коммунистов мусульман принимает следующую резолюцию. Мы можем принять ту резолюцию, которую предлагает Сардаров по отношению к Востоку, т.е. по отношению к Востоку съезд решил провести в жизнь следующие мероприятия. В своей международной тактике коммунисты мусульмане всецело присоединяются к той тактике, которой будет придерживаться ЦК РКП. По отношению Востока съездом решено провести следующие мероприятия. Потом уже идет перечисление.
Председатель: Против такой редакции нет возражений. Затем, товарищи, может быть, чтобы не терять время, у нас есть докладчик представитель комиссариата? Может быть, дать ему слово? Я по этому поводу скажу: дело в том, что это частная телеграмма, и я буду беспристрастен. В отношении частной телеграммы — кто угодно может посылать. Частной телеграммы здесь на съезде касаться не нужно. Если эта телеграмма интересует кого-то, можно апеллировать к партии или к бюро, потому что в съезде поднимать такие вопросы, по-моему, не следует. Тов. Султан-Галиевым она послана не как партийным товарищем, а как официальным заведующим отделом комиссариата.
Султан-Галиев: Эту телеграмму я мог бы огласить, но сейчас, к сожалению, у меня ее нет под руками. Если имеется копия, то дайте ее мне. (Читает.)
Юмагулов: Еще в какие места была послана подобная телеграмма?
Султан-Галиев: Такая телеграмма была послана только в Астрахань. Я сейчас объясню почему. После того как я покинул Казань, я был во 2-й армии целый месяц. Перед взятием Казани я попал сюда в Москву. По представлению членов ЦК партии коммунистов, на совместном заседании с левыми с.-р. я был избран председателем Центрального комиссариата по мусульманским делам. Я уже объяснил на частном совещании,
<<l.174>>
что из Казани по постановлению, я не помню, Казанского ли комитета партии коммунистов мусульман, тогда она была партией, или ЦК партии коммунистов, в Москву прибыли тт. Юмагулов и … <<обрыв текста>>. По своему прибытии они созвали коммунистическую фракцию Центрального комиссариата по мусульманским делам и там сообщили, что по сообщению той организации, которая послала, я не помню, был ли это Казанский комитет или Центральное бюро… (Голоса: Совместно.) По постановлению совместного заседания Казанского комитета партии мусульман коммунистов и ЦК партии мусульман решено реорганизовать ЦК партии. Эта реорганизация должна выражаться в том, чтобы выкинуть членов коллегии. Там не указывалось, членов ли коллегии или сотрудников Центрального комитета по мусульманским делам левых с.-р. Реорганизация выражалась в этом. Они сказали: «Мы хотим узнать по этому поводу ваше мнение». Там же присутствовал товарищ комиссар, и там я определенно настаивал, что мы сейчас не должны делать такого разрыва, что если мы стремимся к тому, чтобы реорганизовать Центральный комитет по мусульманским делам в том смысле, чтобы заставить уйти левых социалистов-революционеров мусульман, то мы должны делать это в иной форме. Там сказано, что если левые с.-р. не подчинятся такому решению, чтобы они ушли, то применить по отношению к ним иную силу, т.е. решительные действия. В этом смысле я не знаю, каким образом, но по-видимому, члены, приехавшие из Казани представители партии коммунистов, и сами, по-видимому, не скрывали это от левых с.-р., потому что через некоторое время уже об этом знали. Вы, кажется, говорили с Ибрагимовым в частной беседе. Так что так или иначе левые с.-р., работавшие в комитете, узнали, что со стороны большевиков мусульман возбужден вопрос, если можно выразиться так, о том, чтобы вытурить левых с.-р. из Центрального комитета по мусульманским делам. Узнав об этом, видные работники левых с.-р. начали уходить. Такое заявление было подано Ибрагимовым, оно было подано под видом отпуска, и такое же заявление поступило со стороны заведующего отделом народного образования Богданова. Он работал сначала в Уфе, а потом в Центральном комитете в Казани. И вот передо мною как председателем организации, которая работает не только среди коммунистов, которая защищает интересы всех рабочих мусульман, не только мусульманский пролетариат Казани, Астрахани и т.д., а также мусульманский пролетариат территории всей России, передо мною встал вопрос: если мы по отношению к левым с.-р., которые никогда не заявляли, что идут против Советской власти, и не давали повода к тому, чтобы их обвинять в соглашательстве, — передо мною стал такой вопрос: такими своими резкими действиями мы их можем заставить совершенно уйти от революционной работы. Например, когда я был во 2-й армии, я видел, что почти вся 2-я армия, которая действует против чехословаков, состоит из мусульман, по крайней мере, в подавляющем большинстве. Я видел, что все эти части организованы в Уфимской губернии, где главную партийную работу, главную революционную работу по укреплению Советской власти вели левые с.-р., потому что у нас коммунистических ячеек там не было. И вот я видел: во главе всех этих мусульманских красноармейцев стоят левые с.-р. Они исполняют ту же работу, иногда даже в большей степени, которую исполняют коммунисты. Так же дерутся против чехословаков, так же организовали эти части, и не было никаких поводов для того, чтобы обвинять их в том, что они разрушают ту работу, которую мы сами создаем. Потом я исходил из того, что левых с.-р. мусульман мы не можем называть контрреволюционерами, не можем их называть противниками Советской власти и лицами, которые препятствуют нашей революционной работе. Может быть, некоторых возможно назвать — я всех под свою защиту не беру, но я знаю тех революционных левых с.-р., которые работали вместе со мною, которые работали в Центральном комиссариата по мусульманским делам — они не давали повода, чтобы обвинять их в таком преступлении, результатом которого является необходимость их вытуривания из Центрального комитета по мусульманским делам. Я видел, что если мы вытурим левых с.-р., только по постановлению Казанского комитета партии коммунистов, а также и по постановлению ЦК, который все-таки считался еще не признанным по всей России, — то же самое заявляли сами астраханцы — то это может отразиться на местах, потому что многие видные представители Астрахани говорили, что они о существовании ЦК узнали лишь случайно. Я совершенно в данном случае не берусь критиковать ЦК, но я указываю, что если бы такое положение создалось, если бы таким путем вытуривания действовали по отношению к левым с.-р., то это отразилось бы на местах, потому что на местах мы видим, что у нас работников коммунистов не хватает, и поневоле мы должны работать с ними. Тем более, что они откровенно говорят: «Мы вам протягиваем руку, мы с вами будем работать».
<<l.175>>
Почему же нам отталкивать революционную руку только потому, что они состояли в партии левых с.-р.? и сейчас очутились в таком неопределенном положении только потому, что они называются левыми с.-р. мусульманами? И вот я думал: если мы поведем такую линию, то на местах может получиться, что вся наша организация в лице комитета по мусульманским делам, который образовался в процессе революционной борьбы мусульманского пролетариата со своей буржуазией и русской, то все эти провинциальные организации могут в более или менее непродолжительном времени дезорганизоваться. Потом, относительно Татаро-Башкирской республики я лично думал, что этим путем мы можем открыть борьбу между двумя до сего времени вместе работавшими революционными партиями, и это может отразиться на положении Татаро-Башкирской республики. Так, например, когда я приехал в Казань, я видел, что наши коммунисты, даже те, которые недавно относились положительно к идее о создании Татаро-Башкирской республики, многие из них начали уже относиться к этой идее отрицательно по тем или иным причинам, а я знал, что, например, Астраханский комиссариат к идее Татаро-Башкирской республики относится положительно. Такой вывод я заключаю из того, что Астраханский комиссариат в дни восстания и в последних днях месяц или полтора назад, когда началось чехословацкое нашествие, Астраханский комиссариат выпустил воззвание к крестьянам и рабочим мусульманам, в котором Татаро-Башкирская республика трактуется как нечто, для защиты которой они должны вступить в ряды Красной армии. Там имеется подпись тов. Умерова и других товарищей, и я думал, раз имеется подпись Умерова, то значит, он сочувствует этому, и думал, что если в ЦК попали противники Татаро-Башкирской республики, то мы бы утратили тот мотив, которым мы пользуемся в целях революционизирования мусульманского пролетариата.
Сардаров: Прежде чем открыть прения, надо спросить съезд, желает ли он высказаться по этому вопросу?
Председатель: Угодно ли съезду по этому поводу выслушивать и говорить?
Сардаров: Я хотел узнать в порядке дня, там стоит вопрос о левых с.-р.? Если есть, тогда можно говорить, а если нет, то незачем говорить.
Председатель: Это предложение определенное, я буду голосовать: кто за то, чтобы говорить на эту тему, прошу поднять руку.
Собрание большинством решило открыть прения по этому вопросу.
Султан-Галиев: Я предлагаю разобрать этот вопрос после того, как будет выслушан доклад Центрального комиссариата по мусульманским делам и Центральной коллегии. Я состою председателем обоих этих учреждений.
Собрание принимает такой порядок.
Председатель: Теперь, товарищи, разрешите дать слово тов. Султан-Галиеву, он будет докладывать.
Султан-Галиев: Разрешите мне как председателю Центрального комитета мусульман, как члену президиума и члену съезда дать слово для объяснения по личному вопросу. Тов. Сардаров указывает…
Председатель: Вам слово дано по докладу, и прежде чем…
Султан-Галиев: Прежде чем делать доклад, я должен
<<l.176>>
выступить по личному вопросу. Я прошу собрание разрешить мне выступить по личному вопросу. Когда тов. Сардаров говорил против тех мотивов, которые я выставил, он называл меня белоручкой и в том числе тов. Фирдоусова. Он говорил, что защитники того положения, что мусульманская организация коммунистов должна организоваться самостоятельно и связываться с общими коммунистическими организациями путем введения туда представителей, и указывал, что мы, белоручки, не представители пролетариата и что поэтому мы стремимся внести дезорганизацию в мусульманскую рабочую массу, как будто бы мы стремимся отделить ее от общей массы пролетариата, что мы как будто является провокаторами.
Голос: Во время обсуждения вопросов бывало много схваток, но если мы начнем все эти схватки сейчас разбирать, то это затянется на 4 часа.
Председатель: Тов. Султан-Галиев, вы скажите причину, почему вы хотите говорить, и потом мы поставим на голосование, угодно выслушать или нет. Я же разрешил говорить по докладу.
Султан-Галиев: Я заявляю, что я могу выступить докладчиком только в том случае, если собрание позволит мне выступить по личному вопросу. Я не хочу сказать, что тов. Сардаров сделал это сознательно — я хочу верить, что он сделал это бессознательно, потому что он не знает меня. И я хочу это объяснить, потому что на съезде есть лица, которые не знакомы с моей революционной деятельностью, и это мое право объяснить, что он мне такого упрека бросать не может, и он его бросил, потому что он меня не знал.
Голоса: Просим.
Султан-Галиев: Я хотел только указать, товарищи, что называть меня белоручкой, называть меня человеком, который идет против интересов рабочих, нельзя. Я вкратце только изложу свою революционную деятельность. Еще в первые дни Октябрьской революции, в процессе Октябрьской революции я участвовал среди октябрьских революционеров. Когда в Казани власть перешла в октябрьские дни в руки пролетариата, в руки рабочих и крестьян, уже на первом организационном собрании революционного комитета меня избрали секретарем Революционного штаба. Это в первые дни. Вы все, наверное, знаете, в какой обстановке происходила Октябрьская революция, особенно в Казани, а также в других городах. Взяли Казань, и потом мы были совершенно отрезаны от остального мира. Мы не знали, что творится в Петрограде и Москве, получались только отрывочные сведения. Шла усиленная борьба между меньшевиками, правыми с.-р. и другими, словом, между соглашательскими партиями и партией большевиков, с одной стороны. Позиция левых с.-р. была тогда неясна. Левые с.-р. сначала работали вместе с большевиками, затем они ушли, и остались одни большевики, в том числе и я. В первом Революционном штабе, который возник в Октябрьскую революцию, я был секретарем этого штаба. После Революционного штаба был организован первый революционный Совет в Казани, и я состоял членом исполнительного бюро этого Совета. В Казани в это время нависла гроза контрреволюции со стороны мусульман. Все те мусульманские организации, которые возникли в первые дни революции в лице Всероссийского мусульманского совета, который построен был по принципу соглашательскому: там были правые с.-р. и меньшевики, были и к.-д., большевиков там не было, — вся эта организация была построена по принципу Временного правительства Керенского, и вот в одно время захотела сыграть роль Украинской рады и Войскового круга Дона, но перед нами, революционерами мусульманами, встал вопрос о необходимости ликвидации этих органов. Товарищи, работающие в Казани, знают, как протекала эта борьба. И вот в самый опасный момент, когда Всероссийский мусульманский совет хотел взять власть в свои руки, он организовал как следует мусульманскую буржуазию, к ней присоединилась русская буржуазия, которая хотела свергнуть Советскую власть и в Поволжье создать тип Украинской рады. И вот в целях ликвидации Военного жюри <<т.е. шуро/совет>>., в целях разгона 2-го Всероссийского мусульманского съезда и избрания Временного мусульманского комитета со стороны фракции коммунистов 2-го съезда мусульманского военного и со стороны Мусульманского социалистического комитета, который тогда сплошь большевистский, был один из левых с.-р., я был избран членом этого Временного революционного мусульманского комитета, который взял на себя задачу ликвидации Всероссийского мусульманского военного совета. А Военный совет надеялся на свои силы, потому что в Казани имелось в это время 15 000 татарского войска, в Оренбурге — 12 000 и в Уфе — до 10 000 и, таким образом, Военное жюри располагало войском в количестве 30 000. Нужно было открыть борьбу против этой организации. Я, значит, был членом этого комитета. В провинции в процессе революционной борьбы мусульман революционеров со всеми контрреволюционными мусульманскими организациями стали возникать комитеты на местах. Первым возник Центральный комитет по мусульманским делам в Казани, потому что вместо ликвидированных организаций нужно было создать революционную организацию, куда были бы обращены взоры мусульманского пролетариата. Это для губернии Казанской, а также и прилегающих к ней, потому что в это время комитета в Уфимской губернии еще не было. Рабочие г. Казани, а также Мусульманский социалистический комитет и члены коммунисты Всероссийского военного 2-го съезда избрали меня председателем Казанского комитета. Казанский комитет сначала играл роль как будто всероссийского, потому что нужно было ликвидировать Всероссийский мусульманский совет. Сыпались телеграммы со всех сторон — Кавказа, Сибири и Туркестана.
<<l.177>>
Например, как быть с теми частями, которые уже организованы, и этому комитету приходилось играть роль всероссийского комитета по мусульманским делам. В процессе борьбы, когда шовинисты мусульмане хотели образовать Южно-Уральскую и Поволжскую республику, во главе которой стояли контрреволюционеры мусульмане, в противовес этой республике у Казанского совета возникла мысль просто объявить Казанскую губернию Казанской республикой. И вот Казанский совет рабочих и солдатских депутатов вынес постановление об объявлении Казанской губернии Казанской республикой. В составе Совета народных комиссаров Казанской республики меня избрали членом Совнаркома, и я исполнял обязанности народного комиссара по просвещению. В это же время возник вопрос о необходимости созыва областного съезда Советов по Волге и Уралу, и меня избрали в президиум этого съезда.
Председатель: Поступило предложение по личному вопросу давать 10 минут.
Султан-Галиев: Я кончу скоро. Только что возникший мусульманский комитет в Казани желал ликвидировать как следует этот контрреволюционный буржуазный Всероссийский мусульманский [военный] совет, который объединял всех солдат-мусульман или по крайней мере хотел взять их в свои руки. Перед мусульманским комитетом возник вопрос, чтобы в корне ликвидировать эту организацию, и тогда в организованном революционном Совете со стороны Совета и мусульманского революционного комитета я состоял членом этого комитета при ликвидации татарского восстания. Когда мы арестовали главарей, татарское население восстало против нас, так что мы очутились в очень плохом положении, даже рабочие восстали, потому что им говорили как раз в это время: военный съезд хотел объявить республику Южного Урала и по Волге, т.е. ту Татаро-Башкирскую республику, которая потом называлась уже советской, и таким путем сконцентрировать и русскую и мусульманскую буржуазию. Эта вся затея была затеяна, чтобы бороться с большевистским движением. И вот после того как мы арестовали Алкина и других, татарское население Казани разделилось на две части: одна была против другой. Членам мусульманского комитета нельзя было входить в татарскую часть города. Было определенно вынесено постановление, чтобы всех большевиков мусульман избивать. И вот после этого восстания был организован военно-революционный комитет общесоветский. Я тоже состоял там членом. Потом уже по истечении двух-трех месяцев перед революционным пролетариатом Казани возник вопрос о необходимости ликвидации татарской части, которая называлась «Забулачная республика». Она жила совершенно самостоятельно и не имела никаких сношений с русской частью. Там была организована дружина. И только после того как прибыли матросы, мы решили действовать более или менее решительно. У нас был образован полевой штаб, и я состоял членом этого полевого штаба. После левоэсеровского мятежа перед Казанским советом возник вопрос, чтобы заменить их всех коммунистами, и я по постановлению Казанского совета и по предложению коммунистов мусульман был избран комиссаром продовольствия и оставил эту должность после того только, как Казань была взята чехословаками и как здесь ЦК выставил мою кандидатуру в Комиссариат по иностранным делам. Меня не захотели отпускать с этой должности, потому что они видели, что я пригоден к этой работе, но я должен был уйти, потому что я должен был работать в ЦК. После взятия обратно Казани для регулирования жизни в Казани Революционным советом 5-й армии был организован гражданский комитет города Казани, куда меня Революционный комитет 5-й армии избрал членом. В настоящее время я состою членом Революционного совета г. Казани, который был организован после изгнания чехословаков. Избран я по представлению партии коммунистов рабочими Крестовниковского завода, где подавляющее большинство русских рабочих. В последний раз я был избран членом VI съезда Советов от 60 000 рабочих. После того как я ушел из Казани, после взятия ее белогвардейцами я попал во 2-ю армию. Там партия коммунистов выставила мою кандидатуру на должность начальника снабжения 2-й армии. Эта должность передавалась уже мне, но началось общее наступление 2-й армии, и я не мог выполнить этой должности. Если хотите, я могу всегда представить документальные данные. Так что, я думаю, достаточно этих данных для того, что белоручкой меня нельзя называть, что я всегда стоял и стою на защите интересов рабочих не только мусульманского пролетариата и русского, не разбираясь — русский, еврей и т.д. И думаю, что тов. Сардаров будет этим удовлетворен.
<<l.177ob>>
Докладчик: Мы не удовлетворены. У нас есть доказательство, что тов. Султан-Галиев, когда мы называли его так, мы имели на это право.
Председатель: Может быть, этот вопрос оставить к концу заседания?
Товарищ председателя: Товарищи, по личному вопросу вести сейчас разговоры нельзя. У нас стоят более серьезные вопросы, которые надо разбирать. Если угодно товарищам ругаться по личным вопросам, это можно по окончании заседания. Вы можете до утра говорить, а в настоящее время не задерживать заседание и приступить к докладу по вопросу.
Докладчик: Если нам не даете слова, прошу внести в протокол, что мы не удовлетворены.
Султан-Галиев: Я требую от собрания, потому что они говорят, что они не удовлетворены, что они что-то выставляют против меня, по-видимому, имея в виду мою работу как сотрудника газет «Каспия» и «Баку». Я могу ответить, что я работал, что меня заставило работать. И находят ли они что-нибудь преступное по отношению к пролетариату? И если находят, пусть скажут — это их революционный долг, иначе я не могу оставаться в мусульманских революционных организациях.
Сардаров: Я просил бы личный вопрос отложить на конец заседания, а сейчас продолжать доклад.
Председатель: Кто за то, чтобы заинтересованным товарищам дать слово в конце заседания?
Собрание большинством принимает это. Читается резолюция.
Постановлено голосовать ее по пунктам. 1-й и 2-й пункт принимаются без прений.
Юмагулов: Раз эти два пункта уже принимаются, весь вопрос исчерпан, и поэтому дальнейшие пункты уже являются инструкцией, и эта инструкция в некоторых местах касается деталей. Мне кажется, что эта инструкция не полная, жизнь покажет нам [как] новые инструкции строить. И [надо] только стараться в этом направлении. И поэтому я бы предложил, товарищи, дальнейшие пункты опустить. Там 5-й и 6-й пункты, они все являются инструкцией.
Голоса: 3-й пункт еще не прочитан.
Читается 3-й пункт: «Восточный отдел должен состоять из следующих отделов: подотдел Иранский, Кавказский, Турецкий и других национальностей Востока».
Товарищ председателя: Я совершенно не нахожу в этом пункте, как вы говорите, инструкции. Это есть целый пункт, в котором говорится, что надо организовать такой отдел, и указывается, что в этом отделе должны быть три подотдела. Так что это тоже есть отдельный пункт, поэтому я против вашего предложения.
Председатель: Вопрос исчерпан — «за» и «против» говорилось. Придется голосовать 3-й пункт.
Сардаров: У меня не было конкретного предложения. Первые два пункта и третий голосовались и приняты. Третий также. Я предлагаю остальные прочесть и сразу голосовать.
<<l.178>>
Собрание принимает это предложение.
Голос: Я только хочу дать справку: что касается той части, где говорится о необходимости организации посольства и консульства в Персии, мне кажется, это мы врываемся в прерогативы ЦК. Мы не свое дело делаем, а берем на себя дело ЦК. Это не наша компетенция. И второй вопрос о том, что агитаторы должны пройти инструкторскую школу.
Председатель: Кто целиком за то, что прочитано, а поправки будут потом?
Собрание большинством принимает этот пункт.
Юмагулов: Позвольте, как же это, поправки всегда допускаются.
Султан-Галиев: Я по поводу предложения тов. Юмагулова хочу сказать, что сейчас никакие поправки недопустимы. Поправки делаются до голосования резолюции, а могут быть добавления.
Голос: Когда мы голосовали вопрос, то мы спрашивали председателя, с поправкой ли? и председатель согласился, что будет поправка, и вот почему мы голосовали. Если поправки не будет, мы не голосуем.
Голос: Я хочу добавить, что эта мысль возникла, так как тов. Юмагулов предложил, что не надо решать, а мы принципиально голосовали, что надо, и поэтому надо рассмотреть по пунктам.
Юмагулов: Я не знаю, с каких пор тов. Султан-Галиев на такую точку зрения стал. Если мы поправки будем сначала голосовать, а потом всю резолюцию будем отвергать, тогда напрасно поправки голосовать. И вот, чтобы напрасно не голосовать, сначала резолюцию проголосуем, а потом поправки внесем.
Голос: Я, например, против всей резолюции, а если она принята, то только с поправками.
Председатель: Хотя и не логично будет, но придется проголосовать. Угодно ли поправки делать собранию?
Голос: Если поправки неизвестны, как можно голосовать.
Голос: Товарищ председатель, я должен объяснить, что мы находимся в недоразумении. Проголосовать целиком всю инструкцию — мысль возникла у тов. Юмагулова, потому что он считал всю инструкцию эту излишней, а вы поставили на голосование, находит ли ее собрание нужной. Мы проголосовали, и голосование показало, что мы находим нужным. А принимать целиком, без изменений, вы не голосовали, а потому мы имеем право сейчас по пунктам голосовать. Мы с начала съезда играем в голосование. Раз мы голосовали, потому что товарищ председателя говорил, что мы будем голосовать без поправки, а если будут добавления, мы их можем добавлять, а поправки после голосования никогда не вносятся.
Председатель: Я говорил не о поправках, а о добавлениях. Значит, эти пункты считаются принятыми. Здесь тов. Субхи предлагает…
Субхи: В части, касающейся деталей, принять как пожелание, а общий принцип принять как постановление.
Собрание принимает это предложение.
Затем объявляется перерыв на час до 8 часов, после которого делает доклад тов. Султан-Галиев о деятельности Центрального бюро мусульман-коммунистов. (Доклада не имеется.)
По последнему докладу выносится следующая резолюция:
Ввиду того, что работы ЦМК не велись по определенному плану, отделы возникали случайно и им не были указаны определенные задачи (не было инструкции), местные мусульманские комиссариаты не были надлежаще связаны с ЦК и ЦК сам не имел определенных инструкций, ЦМК, возложенные на него задачи выполнить не мог, поэтому съезд, выслушав доклад о деятельности ЦМК, постановил: реорганизовать ЦМК, поручив это Центральному бюро.
Председатель
Секретарь